Забытый замок - Антонина Клименкова

— Посмотрите, мадемуазель, этот плут только что слопал мою королеву! — воскликнул Джеймс.

— Ферзя, шеф, — поправил Вик.

— Королеву, ферзя — хоть визиря! Мне от этого не легче. Мадемуазель составит нам компанию? Мужское общество без женщин — что хлеб без масла, подавиться можно. Вик, придвинь даме кресло.

Удирать, соврав, будто случайно проходила мимо, было поздно. Я села, и моими коленями немедленно завладел Князь, бесшумно возникнув из темноты. Но то ли кот был слишком большой, то ли ноги у меня какие-то не такие, только задние окорочка зверя вместе с упитанным животиком и хвостовой частью на коленях у меня не помещались, сползали. Так что, к неудовольствию кота, в конце концов ему пришлось просто пристроиться рядышком — благо кресло было широкое, — а за меня только держаться передними лапами.

— Выпьете кофе? Непременно со сливками! — предложил Джеймс.

— Спасибо, но я не пью кофе со сливками. От них толстеют.

— Помилуйте, мадемуазель! Толстеют от чипсов, хот-догов и прочей гадости. От хорошей еды — а тем более напитков — люди только здоровеют. В крайнем случае слегка поправляются. Не бойтесь килограммов, дитя мое. Вес — не критерий состояния. Ведь согласитесь, лучше быть полным — полным сил, чем истощенным и недовольным жизнью. Позвольте, я приготовлю вам чашечку, и вы немедленно измените свое мнение.

— Вам шах, шеф, — объявил Вик.

Джеймс, оглянувшись на поле битвы, лишь грустно вздохнул:

— Вот ведь, выучил на свою голову… — и продолжил звенеть фарфором: — Идеального вкуса можно достичь исключительно путем строжайшего соблюдения пропорций ингредиентов. Точность — достоинство, необходимое не одним только королям. Гармония — вот главный закон идеала.

Джеймс подал мне чашку и вернулся к шахматам.

— Взять, к примеру, алхимиков, — продолжил он развивать свою мысль, внимательно изучая диспозицию войск на клетчатой доске. — Все их проблемы сводились лишь к одному — непунктуальности. Одни не могли или не хотели вписать в формулы точный состав, другие не могли отмерить требуемые вещества из-за несовершенства техники. Третьим просто было лень. У Энтони вот только с пятого раза получился философский камень. А все почему?

— Аккуратней надо быть, — ответил Вик (хотя, как я подозреваю, Джеймс ответа вовсе не требовал, вопрос задал чисто риторический и собирался сам красиво подвести слушателей к морали). А Вик еще и добавил: — Вам шах и мат, шеф.

Воцарилось сосредоточенное молчание.

Пока джентльмены пристально рассматривали пол черно-белого сражения, я попыталась себя перебороть и отведала молочно-кофейное безобразие. Зажмурившись, я отхлебнула и убедилась, что, во-первых, напиток действительно очень вкусный, а во-вторых, мой организм знать этого все равно не желает.

— Ладно, Ронан, — вздохнул Джеймс, — сдаюсь. Ты выиграл. Получишь свои пол-литра.

На что они играют? Что у них на кону? Я поперхнулась и под строгим взглядом Князя поспешила поставить чашку.

Джеймс достал из внутреннего кармана сюртука записную книжку. Начеркав золоченым пером пару слов и размашисто подписавшись, он выдернул листочек и отдал Вику со словами:

— Отнесешь в лабораторию, там нальют. Да последи чтоб не обмерили. А то ведь я их знаю: своим не доливают, а остатки потом налево продают. Да только зачем тебе понадобилось так много ангельской крови?

— Для опытов, — загадочно ответил Вик и, по-военному козырнув, немедленно испарился.

— Что такое эта ангельская кровь? — поинтересовалась я. — Разве ангелы существуют? Чтоб получить эту кровь, нужно убить ангела?

— Сколько вопросов! — улыбнулся. Джеймс — Позволь, отвечу по порядку.

Не торопясь, налил в пузатый бокал немного коньяку, сделал маленький глоток, почмокал, поведя рыжим усом. Нет, определенно, он не кончал школу сомелье — он эту профессию изобрел. Он согревал бокал в руке, осторожно взбалтывал эликсир, наблюдая, как волны по кругу пробегают по тонким стенкам, скатываются крупными маслянистыми каплями. Он наслаждался ароматом, любовался цветом — в общем, всячески растягивал удовольствие. И попутно рассказал мне про ангелов.

Отступление № 13, об истории человечества — чисто субъективно

— Что верно, то верно — ангелы создания бесплотные. И, следовательно, бескровные. Но у них есть то, что мы называем кровью, — абсолютно бесполезная субстанция. Раз в сто токсичней святой воды и быстро скисает. А чтоб получить ее, ангелов убивать вовсе не обязательно, имеются другие способы. Вообще таких, как мы, уничтожить невозможно… Да, представь себе, раньше я тоже был ангелом. Правда, давно это было, теперь даже самому не верится.

— Но если ангелы существуют, то почему же их не видно? Вот вас я вижу прекрасно. И нежить тоже видела, и вампиров. А их нет.

— Знавал я когда-то одного апостола, который тоже никак не хотел верить в то, чего не видел своими глазами, — усмехнулся Джеймс — Заметь, описывая этот персонаж, евангелисты были честны и точны как нигде более. Однако, как ни странно, лучшее доказательство их существования сидит перед тобой.

— То есть вы?

— Угу, — приглушенно донеслось из бокала. — Раз существуем мы, то существуют и они. Как у вас говорят, мы — две стороны одной монеты. Как тень не появится без огня, так свет без темноты не будет светом. Мы нужны друг другу. И потому вечная борьба противоположностей — по-вашему, Добра и Зла — действительно никогда не прекратится. Только так можно удержать мир в равновесии. В конечном итоге, и мы, и они служим одной цели. Правда, в хлопотах на кухне мироздания всю грязную работу они всегда оставляют нам.

— И все-таки, где они?

Джеймс пожал плечами и снова потянулся за графином.

— Они везде. Их много, они вокруг нас. Они всегда следят за нами. Кстати, и за вами тоже. Большинство людей не могут их увидеть просто потому, что не в состоянии воспринять зрением тонкие слои пространства. А ангелы, в свою очередь, будучи существами эфирно-ментальными, не могут снизойти в грубую трехмерную реальность. Им, видите ли, больно упаковываться из своей двенадцатимерности в тесную вашу трехмерность.

— А вам как здесь, у нас?

— Спасибо, хорошо. Нам здесь очень даже нравится Ведь мы — твари низкие, грубые. Нам здесь, наоборот, просторно и свободно, есть где развернуться.

— Значит, если я правильно поняла, мир многомерен?! И вы не можете появиться в их пространстве, а они не могут спуститься к вам?

— Примерно так. Если представить мир как тарелку с супом, то пространства расслаиваются в буквальном смысле параллельно — в одном блюде, но не мешая и не смешиваясь друг с другом. Они плавают где-то поверху, как глазки жира. Ну а мы мутимся по донышку. Получается полная гармония, равновесие, согласие и идиллия. Если б не бульон — то есть ваш мир, человеческий. Вот здесь у нас с ними интересы не совпадают.