Оскал Нейлы - Кейт Ринка

Он расстегнул ее джинсы, и Лия обожгла его губы резким, ноющим стоном. И это не был стон боли, это был стон неприкрытого желания. Оставив ее лежать на капоте, Эрик выпрямился и стал аккуратно стаскивать с нее джинсы. Лия помогла, немного приподняв попу, насколько смогла в своем состоянии. Ее коготки заскрипели по металлу. Решив ее не мучить лишними движениями, Эрик выхватил из ее сапога острый клинок, который уже давно там заприметил. Холодное лезвие заблестело в лунном свете, еще сильнее будоража его извращенную фантазию. Но для той пикантности, которую он любил в сексе, боли Лии было и так достаточно. Только вот она не догадывалась о его намерениях. Почуяв опасность, Лия насторожилась, и закаменела каждая мышца ее прекрасного тела. Эрику понравилась такая реакция. Адреналин так и кипел. Стоит ему сейчас сделать хоть одно резкое движение, и достойный ответ последует незамедлительно, даже с учетом ее состояния. Но не в этот раз. Сейчас он решил ее успокоить. Он наклонился над Лией, держа лезвие между их лицами. Он почувствовал, даже не увидел, а именно почувствовал, как ее рука медленно потянулась к оружию, вызывая на его губах довольную улыбку.

— Расслабься, детка, для твоей кожи я сегодня могу предложить только поцелуи и ласки. — Острый кончик лезвия осторожно коснулся ее нижней губы, немного надавил, слегка царапая, и аккуратно опустился по подбородку, скользя ниже и подцепляя тонкий кусочек ткани, соединяющий чашечки ее белья. И его глаза неотрывно следовали за лезвием. — А вот на счет твоей одежды… — Дернув вверх, Эрик разрезал ткань, — …ничего обещать не могу.

Подняв глаза к ее лицу, Эрик заметил, что на нижней губе выступила алая капля. Вот дьявол! Словно на рефлексе, он вцепился в ее губы, желая слизать эту каплю быстрее Лии, жадно, почти кусая, почти теряя терпение, почти давая волю своей страсти, пока ее новый стон не заставил его сбавить обороты.

— Мне после тебя придется покупать одежду каждый день, — тихо сказала ему Лия.

— Если не хочешь этого делать, то при встрече со мной раздевайся сразу.

Наконец, он увидел ее улыбку, которую тут же стер новым поцелуем. Но быстро оторвавшись от сладких губ, перевел свое внимание на ее джинсам, которые уже начинал ненавидеть. Ну почему она не носит юбки? Ведь эти джинсы только мешали ему добраться до самой важной части желанного тела. Стянув мокрую от крови ткань с округлых бедер, Эрик сделал надрез, разрывая джинсы и отрезая до самого конца. На этот акт вандализма, который он проделывал с ее одеждой, Лия смотрела спокойно, только дышала неровно, подогревая его возбуждение.

Но он еще был в состоянии немножко потерпеть.

Эрик наклонился к животу Лии и поцеловал его, нежно, касаясь влажным языком. Не отрывая языка от кожи, он заскользил им вниз по ее телу, натыкаясь на край черных трусиков, кусая его, отодвигая с рычанием.

— Эрик, оставь мне хоть что-нибудь из одежды, — с придыханием попросила Лия.

— Извини, но она вся лишняя на твоем теле.

Выпустив изо рта ткань, Эрик опустился еще ниже, к сосредоточению ее женственности, опускаясь коленями на землю, руками заставляя Лию чуть шире раздвинуть ножки, отодвигая в сторону мокрую от ее крови и соков ткань, и уже без всяких игр врезаясь в нее языком. Лия шумно вдохнула, запрокидывая голову и раскрывая свой ротик для нового вдоха. Ей не хватало воздуха, и это был самый приятный для него восторг на его такую грубую ласку. В паху Эрика, уже давно мучительно твердом, запульсировало, и он еще глубже врезался в ее жар, лакая явное доказательство возбуждения Лии. Несмотря на боль, несмотря на злость, несмотря на все на свете, она была готова для него. Она хотела его, его близости и его ласк. От одной этой мысли, Эрик начинал терять остатки терпения, почти отпуская страсть с тормозов. Он так долго ждал, так долго терпел!

Его рот был неумолим, а его руки безжалостны. Расправившись с остатками белья, он выпустил из рук клинок, чтобы ему ничего не мешало гладить и мять ее кожу. Он лишь старался не трогать талию, и без того терзая тело. Каждый ее сладостный стон смешивался со стоном боли, все больше заполняющимся сладкими нотками. Но как только он довел ее до края, как тут же безжалостно бросил, поднимаясь с колен. Куртка и водолазка полетели на крышу машины, позволяя Лии со злостью неудовлетворенной женщины вонзить свои коготки в открытую кожу на его плечах.

— Черт тебя подери, Эрик… — слушал он ее шипение, пока расстегивал джинсы.

— Только вместе со мной, моя девочка.

Освободив себя от одежды, Эрик резко вошел в горячее, и уже давно готовое для него лоно, проталкиваясь до упора. Это была чистая эйфория! Невероятная, оглушающая, самая необходимая. Сладостное ощущение уюта было так долгожданно, что он не сразу справился с нахлынувшими ощущениями. Он ловил губами восторженный вдох Лии, слушая, как его когти царапают металл капота. Если б кто-нибудь пять дней назад сказал ему, что он встретит женщину, которая надломит весь его контроль, всю его жизнь, то он рассмеялся бы в лицо этому идиоту. Рядом с Лией он превращался в голодного зверя, ощущая лишь одну потребность — чувствовать эту девочку: кожей, всем телом, каждым органом чувств… даже своей душой. И ему всего было мало. Было мало ее стонов на каждое его тягучее движение. Он очень старался быть медленным и нежным, чего бы не сделал ни для одной девушки. Ему было мало и ее коготков, так скромно царапающих его спину. Хотелось двигаться так неистово, чтобы заставить ее драть его кожу и задыхаться от вожделения. Нет, такой медленный секс был для него куда большей пыткой, чем ему предстояло завтра вынести под плетью.

Эта борьба с самим собой вырывалась наружу рычанием, вплетая в него гневные нотки, пока Лия не стала съедать этот рык своим ртом. Она вцепилась в его губы, требуя поцелуя. А ее коготки с такой силой врезались в его зад, подталкивая на резкое движение, что он чуть не кончил. Придавив бедра Лии к капоту, Эрик остановился и посмотрел в темные глаза своей девочки.

— Вижу, тебе уже лучше?

— Намного. Но было бы еще лучше, если бы ты перестал убивать меня своей медлительностью. Ты что, за сутки забыл, как это делается?

Эрик тихо рассмеялся. И снова ее слова сквозили вызовом.

— А тебе разве не будет больно?

— Будет. Но давно ли тебя это стало волновать?

Спрятав когти, Эрик запустил пальцы в ее волосы и потянул, подставляя к своим губам изящную шейку.

— Что-то мне подсказывает, что ты решила меня с ума свести.

— И как? У меня это получается?

— Вполне, — ответил он, покрывая шею поцелуями и надавливая языком на пульсирующую дорожку тугой вены. — То она не сможет, то ей недостаточно быстро, то она посылает, то требует… детка, ты сплошное противоречие и одно большое, мое личное, искушение.