Эдера (СИ) - Гридасова В.

— Я не желаю вас слушать! — заявил он Францу. — Сделайте одолжение, покиньте немедленно этот дом!

— Нет, вам придётся дослушать меня до конца, — проявил настойчивость Франц. — Я чувствую себя виноватым в том, что втянул вас и Валерио Сатти в эту грязную историю.

— Если вы чувствуете потребность в покаянии, — ответил на это Андреа, — то вам следует пойти к священнику. А меня прошу уволить от ваших излияний.

— Да как вы не поймёте, что вас использовали ещё похлеще, нежели меня! — воскликнул Франц. — Мелоди де ля Фуэнте — любовница Кариотиса. А её служба в фирме сводится к соблазнению таких вот лопухов, как вы! Она разорит вас и бросит. Сначала Кариотис продал вам земли в Испании, чтобы отмыть грязные деньги, а теперь надеется поживиться за счёт компании, на создание которой положили жизнь ваш тесть и ваш покойный отец!

— Это не должно вас заботить! — в сердцах бросил Андреа. — Возможно, вы не знаете, что мы с Мелоди скоро поженимся. Она для меня столько сделала хорошего!

— Вы говорите о выставке? — насмешливо спросил Франц.

— Да!

— Для Мелоди — это обычное дело. Вискалки давно оказывает некоторые услуги Кариотису. А что касается последнего, то он потребует возврата своей женщины, как только «Недвижимость Сатти» станет его собственностью. И если вы будете противиться — попросту уничтожит вас. Физически.

— Всё, хватит! — не выдержал Андреа. — Убирайтесь отсюда немедленно!

— Разумеется, я уйду. Но вы должны быть готовы к тому, что я обо всём расскажу в полиции. Если с вами случится что-либо ужасное, я не хочу быть в это замешан. А, кроме того, я должен был вас предупредить хотя бы перед памятью вашей бедной мамы.

— Моя мать ещё жива! — воскликнул Андреа. — Какое вы имеете к ней отношение?

— Я имел честь быть её другом, — пояснил Франц. — И очень рад тому, что она не погибла. До свидания.

Франц сделал шаг к двери, но вдруг остановился и, обернувшись, сказал напоследок Андреа:

— В том, что я был прав, вы можете легко убедиться, попросив Мелоди назвать дату вашего бракосочетания! Надеюсь, её ответ вас отрезвит.

По встревоженному лицу Казираги и Клаудии, неожиданно появившихся у него в доме, Валерио понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

— Да, — подтвердил Казираги его догадку, — новость отнюдь не из приятных. Мы знаем, насколько вы озабочены сейчас здоровьем вашей дочери, но, несмотря на это вынуждены поставить вас в известность.

И он рассказал Валерио о намерениях Андреа продать компанию.

— Только вы можете его остановить, — добавила Клаудия. — Поговорите с Эдерой. Пусть она отберёт у Андреа доверенность на владение фирмой.

— Нет, — решительно заявил Валерио. — Я не могу этого сделать. Рассказать Эдере о недостойном поведении Андреа? В такой трудный для неё момент? Нет! Категорически нет. Она может не вынести ещё одного удара. Пусть Андреа делает всё, что ему заблагорассудится. Пусть катится к чертям в ад! Для меня важнее здоровье и жизнь моей дочери.

Неудача в разговоре с Андреа заставила Франца разыскивать Леону. Найдя её, наконец, в клинике, он не стал скрывать истинной причины своего прихода и прямо сказал, что боится за жизнь Андреа.

— Боже мой! — испугалась Леона. — Откуда же такая опасность? Вы не преувеличиваете, Франц? У Андреа всё так хорошо складывалось в последнее время: успехи в творчестве, любовь прекрасной женщины… Вы знаете, что он вскоре женится на одной графине?

— Должен вас огорчить, синьора, — прервал её Франц. — Опасность как раз и исходит от этой графини. Женщина, так увлёкшая вашего сына — любовница главаря мафиозной организации. Он терпит связь Мелоди с Андреа лишь затем, чтобы получить в своё владение «Недвижимость Сатти». Но ваш сын этого не понимает и, безусловно, станет преследовать Мелоди, искать с нею новых встреч. Тогда главарь и прикажет своим головорезам убить его.

— Нет! — в ужасе вскрикнула Леона.

— К сожалению, так бывало уже не раз, — продолжал Франц. — Я пытался всё это внушить Андреа, но он так очарован Мелоди, что не способен воспринимать никаких разумных доводов.

— Моего сына хотят убить! Убить! — повторяла исступлённо Леона. — Убить!

— Синьора, успокойтесь, ещё не всё потеряно, — с уверенностью в голосе произнёс Франц.

— Да? Вы так думаете? Но, что же, нам делать? Что я могу сделать для спасения сына?

— Полагаю, вам следует вмешаться, и как можно скорее. Вы должны остановить эту женщину. Пригрозите ей. Сделайте так, чтобы она исчезла из жизни вашего сына. Только этим вы можете спасти его.

После ухода Франца у Леоны начался приступ истерики. Она пыталась бежать из палаты, отталкивала от себя медсестёр, пробовавших уложить её в постель, и беспрестанно повторяла одно и то же: «Моего сына хотят убить! Я должна его спасти!»

Лечащий врач, позвонив Валерио, попросил его приехать к Леоне и, по возможности, выведать у неё причину такого беспокойства. Но и Валерио Леона не открыла всей правды. Подтвердила только, что очень тревожится за судьбу Андреа. Валерио понял это по-своему и рассказал о болезни Эдеры.

— Мне близки твои чувства, Леона, — сказал он. — Мы всегда в тревоге за своих детей…

— А что с Эдерой? Чем она больна? — Валерио показалось, что Леона спросила об этом с искренней обеспокоенностью.

— У неё тяжелая форма гепатита.

— Какое несчастье! — сочувственно произнесла Леона. — Андреа сказал, что она меня простила.

— Да, это так, — подтвердил Валерио.

— А я не могла поверить. Думала, что Эдера должна меня ненавидеть.

— Она вообще не способна испытывать чувство ненависти, — сказал Валерио.

— Зато я ненавидела её, — с горечью призналась Леона. — Хотела защитить от неё Андреа. А теперь над ним нависла угроза смерти… И в этом виновата только я. Потому что всегда давала ему плохие советы. Сделала всё, чтобы разлучить их с Эдерой. Хотела даже убить её!.. Лишь теперь я поняла, что Эдера могла бы сделать Андреа счастливым. Она умеет любить и лучше меня чувствует, что нужно Андреа… Тебя удивляет такая перемена во мне?

— Нет, нисколько, — возразил Валерио. — Я всегда знал, что это когда-нибудь случится.

— Сейчас я говорю искренне, поверь, — она умоляюще посмотрела на Валерио. — Клянусь! Мне надо видеть Эдеру. Я должна попросить у неё прощения и сказать всё, что говорила сейчас тебе!

— Что ж, это было бы не лишним для Эдеры, — согласился Валерио. — Я уверен: она давно ждёт такого разговора с тобой.

— Если Эдера согласится со мной увидеться, ты сможешь уговорить врача, чтобы он меня ненадолго отпустил?

— Я попытаюсь, — ответил Валерио.

Врачу он сказал, что тревога за жизнь Андреа, вероятно, обусловлена прошлыми событиями: Леона долгое время была убеждена в смерти сына, полагая, что она его убила.

— Возможно, вы правы, — согласился врач. — Это могло быть кратковременное помутнение сознания.

Валерио также заметил, что обо всём остальном Леона рассуждала вполне здраво и даже захотела навестить свою больную невестку.

— Вы смогли бы отпустить её на несколько часов? — попросил он.

— Конечно, — согласился врач. — Мне кажется, этот визит синьоры Сатти может тоже послужить скорейшему её выздоровлению. Только сопровождать её будет медсестра.

Едва за Францем закрылась дверь, как Андреа бросился к телефону и стал набирать номер Мелоди, но что-то вдруг остановило его. Впервые за последние недели в его памяти всплыли не приятные моменты, связанные, так или иначе, с Мелоди, а кое-что совсем иное. Он отчётливо увидел перед собою недовольное, почти брезгливое выражение лица Вискалки…

«Вискалки давно служит Кариотису», — вспомнились слова адвоката де Марки. Андреа почувствовал, как тяжёлая, душная волна внезапно захлестнула его дыхание, сдавила грудь. Неужели этот адвокат говорил правду? Ведь он слово в слово повторил то же, что утверждал Манетти, только пошёл ещё дальше: прямо объяснил, кто и зачем устроил выставку. Не Мелоди, а — Кариотис! Ему нужна была «Недвижимость Сатти», и только поэтому он разрешил Мелоди «полюбить» Андреа и для приманки позаботиться о выставке! Напрягая память, Андреа фразу за фразой припоминал всё сказанное адвокатом, и его не покидало ощущение, будто он видел сон, а теперь, проснувшись, пытается вспомнить подробности увиденного. Впрочем, кто-то уже говорил ему: «Проснись!» Или: «Очнись! Опомнись!» Кажется, это был Джулио. Да, Джулио. А ещё нечто подобное говорила Клаудия.