Цой Forever. Документальная повесть - Александр Житинский

Свой первый рок-фестиваль я устроил в 74-м году, еще до всякого рок-клуба. Потом был директором ансамбля, «Ариэль» (78–79-й годы, и жил в Челябинске полтора года). И ровно через десять лет — с «Кино» (с 88-го до конца 89-го).

А пригласили меня, чтобы я для этого театра организовывал концерты рок-музыки. И в этом же году, 88-м, я организовал первые сольные концерты группы «ДДТ».

С Витей я тогда абсолютно не был знаком, музыку немножко знал, но не более. И, честно говоря, был далек от того состояния, которое пришло позже. И вот в 88-м я подготовил концерты «ДДТ» и стал подыскивать другую группу. Позвонил Мише Васильеву в «Аквариум», не получилось, потом Алику Тимошенко, директору «Алисы» — то же самое. Осталась группа «Кино».

Узнал телефон Каспаряна. Телефон Цоя никто не знал. Звоню раз, другой… а Юрик все — не знаем, да вот, да как… А вопрос надо уже как-то решать. Я звонил ему раз двадцать, наверное. И вот, наконец, он мне говорит: мы возвращаемся из Прибалтики, потом поедем на юг, так что давайте встретимся. Мы встретились на улице Жуковского, я пришел пораньше и вижу — со стороны улицы Восстания идет группа — Цой, Каспарян и какая-то девушка, мне незнакомая. Это была Наташа Разлогова.

Все в черном, красивые. Это 88-й, июнь. Вышла уже «Группа крови» — то есть уже началось это все безумие. «Асса» и «Игла» тоже вышли. И тем не менее они шли, и никто на них не набрасывался. Подошли, познакомились, и я предложил зайти к нашему директору Лазарю Гартсману поговорить. А у него квартира как раз была во дворе. Разговор был такой: мы сказали по пятьдесят слов, а он, может, семь — типа, ну не знаю, может быть…

Мы поговорили, и они сказали, что уезжают отдыхать. Не сказали, что на гастроли, я потом узнал. И я, чтобы как-то начать и с целью показать что вот, я уже о них забочусь, решил организовать один концерт, но не как директор «Кино», а еще от театра-студии «Бенефис». И спрашиваю у них: как, нормально уезжаете? Да, говорят, все нормально, только билеты плацкартные. А как раз лето, самый сезон. Ну и у меня сразу возникает такой шанс себя показать. Я говорю, дайте мне паспортные данные, сколько человек, — и достаю им хорошие места, купейные, все классно.

— А когда вернетесь? — спрашиваю.

— Мы вернемся в августе-сентябре, звоните.

На том и расстались. Позже я узнал, что у них на юге были концерты, Володя Калинин имел к этому отношение, они уже собирали стадионы и пели песни из «Группы крови». А появилась кассета в ларьках в апреле-мае 1988-го. То есть очень все быстро было: два-три месяца — и страна уже пела их песни. Потом уже очень часто ко мне подходили, после Витиной гибели: помогите раскрутить, вот мальчик, талант… Не надо никого раскручивать. Напишите песни, как Виктор Цой, и они сами зазвучат. У них ноль было раскрутки. Правда, это в то время, сейчас немножко другое время. Но тогда стадионы пели, потому что песни настоящие!

У меня была одна знакомая с Украины, она тогда еще училась в школе и рассказывала, что буквально вся ее школа, включая учителей, на следующий день после того, как показали по телевизору «Ассу», буквально стояла на ушах: кто этот человек?! Кореец? Русский? Откуда? Что? Что за группа «Кино», где достать? Это был взрыв.

Короче, начинаю я с конца августа бомбить телефон Юрика, потому что у Цоя не было, то есть он не сказал, а я специально не спрашивал. Звоню, — то не приехал, то нет дома. Наконец, дозваниваюсь, и они назначают мне встречу на квартире Густава. Его родители тогда были на даче, и группа у него собиралась и репетировала.

Приехал, сел на кухне и сижу. И та же самая история: Витя зашел, покурил «Беломор», ну как дела? Хорошо. И все. Разговор ни о чем, я пью чай, они репетируют. Ну, мы подумаем, подумаем, приезжайте еще раз. Где-то через три-четыре дня звоню, приезжаю, снова эта кухня, снова я там сижу один, курю, они в комнате бренчат, потом Витя заходит: вот, нам предложили концерты, может, вы нам чуть-чуть поможете? А концерты эти были в СКК. Организовывал их Сережа Сильницкий, которого я знал по Ленконцерту. Ну, я говорю, будут какие-то проблемы — я подключусь. И потом, лишь на третью встречу, Витя вдруг говорит: у нас нет директора, вы не хотели бы с нами поработать?

А ведь он уже был фантастической суперзвездой, и нанять директора, не собрав досье на него, было немыслимо. А он ничего абсолютно не знал обо мне. Думаю, сыграло роль то, что я умею молчать, не задавать лишних вопросов. Только по делу и не больше, совершенно. Никаких шуток панибратства. И дистанция. Никаких бросков на шею, только по делу. Он это понял еще из нашего первого разговора.

И вот начинаются эти концерты в СКК. Напечатал афиши, но расклеивать их уже не надо было: билеты расхватали сразу. Два концерта в будний день в СКК и ни одного билета! Они были раскуплены вмиг.

Я, может быть, сейчас впервые это скажу, но на тот момент я мало был знаком с творчеством группы «Кино», я даже толком не готовился к этим встречам. Если бы Цой меня спросил что-то про их альбомы или песни, я честно сказал бы: не знаю. Но меня очень подкупила его энергетика — нет, это плохое слово, заезженное, но он мне сразу был очень симпатичен как человек. Это был какой-то другой рок-н-ролльный человек. Я же очень многих знал, но вот с ним мне было комфортно находиться.

Не то чтобы хлопнуть по плечу — я этого не могу и не хочу, а просто вызывал симпатии своим поведением. И это случилось буквально за эти три-четыре встречи. Так что я сказал, да» даже не группе «Кино», а Цою. И Цою не суперзвезде, а человеку.

Поразительно, что мы познакомились с Витиным отцом только недавно, 17 октября 2007 года, на телепрограмме. И я лишний раз убедился, с ним общаясь, что Витя был в отца. Тот же момент стеснительности, зажатости, что ли. В апреле 1989 года мы были на гастролях в Волгограде. Гастроли эти переносились, потому что мы поехали на фестиваль в Ле Бурже. И первый концерт — а Густав у нас был не очень управляемый человек, слишком художник, особенно в поведении, короче говоря, он перепутал рейсы — и на дневном концерте его нет. В группе всего четыре человека — и нет барабанщика! Что делать? Даже организатор говорит: можем перенести. Витя говорит: нет, будем работать, уже один раз переносили и подводить людей нельзя.

Затемнили просто то место, где должен присутствовать Густав, и они играли без барабанщика концерт и практически никто — один человек пришел, спросил, где барабанщик — этого не заметил. Настолько была велика магия Цоя!

Звук-то живой, на сцене из четверых трое, и ни возмущения, ничего! Спросили потом, мы сказали, что заболел барабанщик. Разве что Цой тут же поменял программу, было больше его сольных номеров, акустики, и втроем сыграли. Это вот про его высокие манеры и уважение к зрителю.