Полное собрание сочинений. Том 40. Декабрь 1919 – апрель 1920 - Владимир Ленин (Ульянов)

Мы обратились к местным практикам: помогите нам деловыми указаниями. Вместо этого нам говорят, что ЦК не считается с местами. С чем не считается? С рассуждениями о социалистическом обществе? Тут нет ни тени практицизма, ни деловитости. Конечно, у нас есть прекрасные рабочие, которые много заимствуют у интеллигенции, но иногда не лучшее, а худшее. Тогда нужно бороться с этим. Но если вы в ответ на призыв ЦК дать практические указания выдвинули вопросы принципиальные, тогда мы должны о них говорить. Тогда мы должны сказать, что бороться с принципиальными неверностями необходимо. Те тезисы, которые после 2 марта вынесены, содержат чудовищные принципиальные неверности.

Это я утверждаю. Давайте об этом говорить и спорить. Нечего от этого отделываться! Тут нечего ссылаться на то, что мы не теоретики. Извините, т. Сапронов, ваши тезисы есть тезисы теоретика. Вы увидите, что если их внести в практику, то необходимо вернуться назад и решать вопросы в неделовой постановке. Те, кто в тезисах тт. Максимовского, Сапронова, Томского стали бы искать практические указания, глубоко ошиблись бы, они в основе своей неверны. Отношение класса к устройству государства я считаю в корне неверным и тащащим нас назад. За это, понятно, стоят все те элементы, которые остаются назади, которые еще не пережили всего этого. И надо винить авторов этих тезисов не в том, что они сознательно шли за разгильдяйство, но в том, что они своей теоретической ошибкой в вопросе, который ЦК им предложил поставить, дают некоторое знамя, некоторое оправдание худшим элементам. И почему все это делалось? По недомыслию. Это устанавливается по подлинным документам с полной бесспорностью.

Я перейду к обвинению, которое делалось т. Юреневым насчет т. Шляпникова. Если бы ЦК удалял т. Шляпникова, как представителя оппозиции, перед самым съездом, такой ЦК несомненно сделал бы гнусность. Когда мы установили, что т. Шляпников едет, то мы в Политбюро сказали, что мы не даем ему директив перед отъездом, и т. Шляпников накануне отъезда приходил ко мне и заявил, что он едет не по директивам ЦК. Таким образом, до т. Юренева дошел просто-напросто слух, и он его распространяет. (Юренев: «Шляпников говорил мне это лично…»)

Я не знаю, как он мог вам говорить это лично, когда он перед отъездом был у меня и говорил, что он едет не по директивам ЦК Да, конечно, если бы ЦК ссылал оппозицию перед съездом, это недопустимо. Но когда вообще говорят о ссылке, то я говорю: потрудитесь тогда выбрать ЦК который бы мог правильно распределять силы, но который отнял бы возможность жаловаться. Как можно так распределять, чтобы каждый был доволен? Если не будет этого распределения, то тогда зачем говорить о централизме? А если было искажение принципов, то давайте говорить о них на примерах. Если мы ссылали представителей оппозиции, то давайте пример, который рассмотрим; может быть, и есть ошибки. Может быть, был сослан т. Юренев, который подавал жалобу в Политбюро, что он неправильно взят с Запфронта? Но Политбюро, рассмотрев вопрос, нашло, что это было сделано правильно. И какой бы ЦК вы ни выбрали, он не может отказаться от распределения сил.

Дальше, относительно распределения дел между Оргбюро и Политбюро. Тов. Максимовский опытнее меня в организационных вопросах, и он говорит, что Ленин вносит путаницу в вопросах Оргбюро и Политбюро. Ну, что же, давайте разбираться. По-нашему, Оргбюро распределяет силы, а Политбюро ведает политикой. Если такое разделение неверно, то как разграничить деятельность этих двух органов? Конституцию, что ли, написать? Точно разделить Политбюро и Оргбюро, разграничить их деятельность трудно. Всякий вопрос может стать политическим, даже назначение коменданта. Если кто предлагает другое решение, так пожалуйста; тт. Сапронов, Максимовский, Юренев, давайте ваши предложения, попробуйте разделить, разграничить Оргбюро и Политбюро. У нас достаточно одного протеста члена ЦК, чтобы вопрос был признан политическим. И у нас за все время не было ни одного протеста. Самодеятельность менее всего ограничена: любой член ЦК может объявить вопрос политическим. И сколько-нибудь опытный практик в организационном вопросе, разбирающийся не как т. Максимовский, а работник, который в этой области проработал хотя бы полгода, должен вносить не такую критику, как т. Максимовский. Пусть критики дадут определенные указания, мы их примем и посоветуем выбрать новый ЦК который и проведет эти пожелания. А мы получили только беспредметную критику, фальшивые утверждения.

Предположим, что Оргбюро вы отделите от политического руководства. Я спрашиваю, в чем же будет состоять тогда политическое руководство? Кто же руководит, как не люди, и как же руководить, как не распределять? Разве можно заставить человека, если он не способен проводить известные директивы? Ему дают известные указания, его работа проверяется, наконец, его ставят на другую работу. И как же еще научить тт. Максимовского, Сапронова и Осинского, которые в тезисах намечают теоретическую поправку, которая давно была отвергнута? Они на практике проводят еще худшую вещь и доказывают, что никакого материала для деловой критики нет.

Тов. Сапронов много говорил об олигархии и самодеятельности. Жаль, что не иллюстрировал примерами Украины. Там мы видим, какие нападки на олигархию возводили местные конференции. Этот вопрос съезд будет разбирать, либо поручит ЦК. Но мы об украинской конференции, на которой большинство с Сапроновым во главе высказалось против т. Раковского и вело совершенно недопустимую травлю, мы скажем, что мы не признаем этого постановления областной конференции. Это есть решение ЦК Если оно было неправильно – тяните нас к ответу, но не отделывайтесь фразами, ибо здесь есть люди грамотные, и они скажут – это есть демагогия. Если мы неправы в оценке украинского раскола, приведите факты, что ЦК сделал ошибку.

Мы скажем, что мы этой конференции т. Сапронова не признаем, а назначаем двух старых и двух новых товарищей, т. Ж… и боротьбистов. Я не слышал ни одного протеста ни от т. Сапронова, ни от других и ни одного делового довода. Если мы разогнали и раскассировали целую украинскую конференцию, то нужно было бить в набат и сказать, что мы преступники. Между тем все молчат, потому что чувствуют, что за этими фразами о самодеятельности и т. д. скрылись и спрятались все элементы дезорганизаторские, элементы мещанства и атаманщины, которые на Украине очень сильны. (Аплодисменты.)

Я слышал один деловой пункт в речи т. Сапронова и впился в этот пункт. Тов. Сапронов говорит: VII съезд Советов предписал, а мы нарушаем его предписание, что декрет о сборе льна является нарушением постановления ВЦИК. Я не могу помнить и одной десятой доли декретов, которые мы проводим. Но я навел справку в секретариате Совнаркома о правилах сбора льна{111}. Декрет прошел 10 февраля. Что было обнаружено? Ни в Политбюро, ни в ВЦИК нет товарищей, которые были бы настроены не в пользу защиты самодеятельности. Мы видели их здесь на этой трибуне. Товарищи знают, что язык подвешен у них очень хорошо. Почему же они не обжаловали это постановление? Давайте ваши жалобы! Этой жалобы не было после 10 февраля. Мы, по предложению т. Рыкова и по соглашению с тов. Середой и Наркомпродом, после долгой борьбы принимаем это постановление. Нам говорят: «Вы ошиблись!». Может быть. Поправляйте нас. Передавайте этот вопрос в Политбюро. Это будет формальное решение. Давайте протокол. Если он докажет, что мы нарушили постановление съезда, – нас нужно под суд. Где это обвинение? С одной стороны, упреки из-за Шляпникова, а с другой стороны, говорится, что решение со льном нарушили. Потрудитесь привести данные о том, что мы нарушили постановление. Но вы не приводите фактов. Все ваши слова остаются словечками: самодеятельность, назначенство и т. д. Зачем же тогда централизм? Могли ли бы мы продержаться два месяца, если бы мы не назначали в течение двух лет, когда мы в разных местах переходили от полного истощения и разрушения опять к победе? Из-за того, что вам не нравится отозвание т. Шляпникова или т. Юренева, вы бросаете эти словечки в толпу, в бессознательную массу. Тов. Лутовинов говорит: «Вопрос не решен». Приходится решать. Если два наркома разошлись в оценке Ивана Ивановича и один утверждает, что тут есть политика, – как же быть, укажите способ! Вы думаете, что скучные вопросы только в Президиуме ВЦИК? Я говорю, что нет учреждения, где нет скучных вопросов, и всем приходится разбирать вопрос о Марии Ивановне и Сидоре Ивановиче. Но говорить, что политики нет, нельзя потому, что политика проходит через каждую голову. Тов. Лутовинов имел… – я не знаю, как сказать, я боюсь оскорбить нежность слуха т. Сапронова и боюсь употребить полемическое выражение, – но он сказал, что т. Крестинский грозил расколом. На этот счет было заседание бюро. Есть протокол бюро, и я прошу всех членов съезда взять этот протокол и прочесть[11]. Мы пришли к выводу, что у т. Крестинского была горячность, а у вас, т. Лутовинов и т. Томский, была весьма дурно пахнущая склока. Может быть, мы неправы, – исправьте наше решение, но говорить таким образом, не читая документов, не ссылаясь на то, что было специальное заседание, что дело разбиралось в присутствии Томского, Лутовинова, этого нельзя.