Хранительница (Там, за синими морями…) - Елена Кондаурова

Его светлость брезгливо отвернулся. Но ненадолго, потому что все закончилось очень быстро. Несколько мгновений красноречивых потрескиваний пожирающего свою жертву голубоватого пламени, и от верховного ольрийского жреца осталась только пара обломков костей, половина сильно обгоревшей нижней челюсти и кучка пепла. Его светлость, по всей видимости отличающийся любовью к чистоте, подобрал полы своих белых одежд, шагнул к облаку портала, по-прежнему висевшего в углу, и растворился в его серебристом сиянии.

Примерно около часа в кабинете ничего не происходило. Никто из монахов не попытался навестить своего настоятеля, а секретарь, еще раньше до полусмерти напуганный криками, доносившимися из кабинета начальника, так и не рискнул заглянуть в замочную скважину тяжелой двери красного дерева.

В самом кабинете тишина нарушалась только тиканьем больших напольных часов, привезенных ныне покойным верховным жрецом из Вандеи, где он совершал паломничество по святым местам, и к которым был очень привязан. Однако, часы, похоже, подобной привязанности не разделяли, и не остановились от горя при виде смерти своего хозяина, а продолжали исправно отбивать время над его прахом.

Не успел отзвучать последний удар очередного часа, как в том же самом углу снова замерцало облако портала, но на этот раз из него вышел не его светлость, а совершенно другой человек. Вернее, не вышел, а вылетел, да так энергично, что чуть не пропахал носом дорогой ковер покойного Тито-са. Когда же он изволил подняться с колен, то на его… не то, чтобы спине… точнее, на месте, расположенном несколько ниже спины, явно отпечатался след от чьей-то ноги.

Вышедший из портала встал и отряхнулся, приводя в порядок свои традиционно черные жреческие одеяния. Потом достал из потайного кармана бумаги, тщательно перевязанные и скрепленные многочисленными печатями. Оглянулся в поисках места, которое было достойно того, чтобы их положить. Стол, который обычно удостаивался подобной чести, к сожалению, находился в столь плачевном состоянии, что никак не мог претендовать на эту почетную роль, и вновь прибывшему пришлось ограничиться секретером. После этого он оглядел кабинет более внимательно, и взгляд его упал на то, что осталось от его предшественника, господина Тито-са. Заметно содрогнувшись, прибывший, однако, проявил редкую смекалку. С помощью двух листов бумаги он осторожно собрал пепел и, здраво рассудив, что удобрения, лучше чем это, просто не бывает на белом свете (ну, разве, что г… навоз!), высыпал его в стоящие на подоконнике горшки с цветами. Обломки костей и половинка челюсти отправились туда же, хотя для этого прибывшему пришлось изрядно повозиться и испачкать руки. Но дело того стоило. О бывшем отце-настоятеле больше ничего не напоминало.

После этого пришедший старательно вымыл руки, обнаружив за одной из тяжелых портьер умывальню, принял самый величественный вид, на который был способен, и позвонил в колокольчик, вызывая секретаря.

Юный монашек тут же возник в дверях, окинул взглядом разгромленный кабинет, и глаза его сразу стали похожи на две крупные медные монетки.

— А?… — Не удержался он от удивленного возгласа.

Пришедший невольно поморщился, недовольный отсутствием сдержанности у слуги, но ответил мягко:

— Я ваш новый отец-настоятель, сын мой. Можете называть меня отец Вигорий. Будьте добры собрать всех братьев, от которых зависит благополучие этой обители, дабы я мог представиться им по всей форме и вручить утвержденные епархией грамоты. Да, и пригласите кого-нибудь убраться здесь.

— А господин Тито-с?…

— Он… пошел на повышение. — После секундной заминки с прорезавшейся все-таки ноткой недовольства снизошел до ответа новый отец-настоятель. — Почему вы еще здесь, сын мой? Мои распоряжения должны выполняться в точности и немедленно, иначе я найду вам замену. Вам все понятно?

Секретарю все было понятно, и он моментально испарился из кабинета.

Что именно он будет делать с невестой князя, Будиан пока не толком не знал. Были кое-какие мысли, но окончательное решение, да еще в таком важном вопросе следовало принимать после серьезных размышлений. И совет умного человека в таком деле был бы нелишним. Поэтому, выйдя от князя, Будиан сразу направился в храм. Хотя время обычной для его сана еженедельной исповеди еще не пришло, он надеялся, что его постоянный духовник господин Тито-с не откажет своему духовному сыну в моральной поддержке.

К его огромному удивлению в храме, как правило тихом и строгом в своем благочестии, царила никак не приличествующая этому святому месту кутерьма. Монахи, которые по уставу должны были в данный момент заниматься медитациями, сбивались в кучи и что-то живо обсуждали. Тех же, кто должен следить за ними и пресекать в корне подобные безобразия, вообще не было видно. Мало того, даже служки и послушники, у которых в принципе не должно было быть голоса, вовсю шушукались и переговаривались друг с другом.

Будиан подошел к одной из групп монахов, среди которой заметил нескольких знакомых, и его тут же посвятили в причины происходящего, вывалив на него такие подробности, что волосы на голове вставали дыбом.

Больше, чем жрецом или монахом, Будиан был ученым, а потому считал себя человеком здравомыслящим. Поэтому он ни на секунду не поверил во все эти глупости насчет нового отца-настоятеля, которые поведала ему впечатлительная братия. И если он и решил уйти сразу после этого, так только потому, что полагал, что для обретения нового духовника сейчас не совсем подходящий момент. Но уйти ему не дали.

Как раз в этот момент в монастырском дворе появились старшие братья, которые явно готовились сделать некое объявление, а к Будиану подбежал слегка запыхавшийся секретарь отца-настоятеля.

— Брат Будиан! Да хранит вас богиня! Как хорошо, что вы здесь! Отец Вигорий послал меня за вами и просил вас срочно навестить его! Идемте, он у себя, ожидает вас.

— Да хранит она и вас, брат мой! — Отозвался на приветствие слегка озадаченный Будиан. — Что же понадобилось от меня отцу-настоятелю? Да еще так срочно?

— Отец Вигорий не счел нужным посвятить меня в это, брат Будиан! Но дело, наверное, важное, да и срочное, раз уж он занялся им сразу по вступлении в должность. — Это-то и настораживало Будиана. — Идемте же, брат, как я понял, отец Вигорий очень не любит ждать!

— А кто любит? — Философски заметил Будиан, направляясь вслед за секретарем. — Того, кто не раздражается ожиданием, следует еще при жизни причислить к лику святых!

Секретарь тихонько хихикнул, полагая, что это шутка, но от комментариев на эту скользкую тему воздержался. Что сойдет с рук высокоученому Будиану, может здорово аукнуться простому секретарю.