Обручальное кольцо - Сильвия Холлидей

– Неужели и впрямь не ляжешь? – Его глаза сердито вспыхнули. – Что это за новые капризы?

«Господи, спаси и сохрани!» – мысленно взмолилась Пруденс, которую уже трясло от страха. Надо попробовать другую тактику и хоть немного успокоить Росса.

– Просто… просто на корабле так неудобно спать. Вот когда мы будем жить в нашем собственном доме, на суше, в Костуолд-Хиллс… Кстати, мне очень нравится твое намерение поселиться там… – бессвязно лепетала она. Наверное, даже Вэдж не стал бы нести такой вздор. – Я хочу, чтобы мы занимались любовью у себя дома, – нескладно закончила Пруденс.

Заведомая ложь. У них с Россом не будет никакого «дома». А вот с Джеми – другое дело. И все же она одарила Росса улыбкой, полной надежды и обещаний, надеясь умаслить его таким образом.

Но ее маневр не произвел на него никакого впечатления.

– Могу я узнать, в чем причина твоих… женских уловок? – спросил Росс, сердито сдвинув брови. – После всего, что у нас было, ты собираешься разыгрывать святую невинность? И надеешься, что я приму это как должное?

Пруденс почувствовала себя наивной дурочкой. Она все еще плохо разбиралась в мужском характере. О если бы Бетси была рядом! Как бы сейчас пригодились ее советы. Ее житейская мудрость.

– Д-да, – заикаясь, пробормотала Пруденс.

– Ничего подобного, мадам. Бог свидетель, вы не понимаете, что такое брак. Вам предстоит многое узнать. Но я уверен: даже в вашей глухой деревне женщинам известно, каковы их обязанности по отношению к мужу.

Будь он проклят! Опять этот снисходительный тон. Росс, наверное, считает ее полной идиоткой!

Пруденс раздраженно топнула ногой.

– Я знаю одно: жена – не рабыня. А муж не должен быть тираном! Я желаю спать одна до тех пор, пока мы не приедем в Англию. Так мне удобно. Неужели ты настолько бесчувственный человек, что можешь лишить меня этого права?

Росс негромко возразил:

– Мы будем спать вместе.

В его голосе слышалась угроза.

– Я же сказала – нет. Если будешь упрямиться, я лягу в гамак. В конце концов наш брак был твоим желанием, а не моим.

Эти слова, казалось, произвели впечатление на Росса. В его непреклонном взгляде мелькнуло нечто похожее на колебание. Пруденс решила, что победа осталась за ней и теперь-то Росс оставит ее в покое. Но может быть, имеет смысл забить последний гвоздь?

– Я уверена, ты никогда не позволял себе так неуважительно относиться к Марте, – сказала она, стараясь, чтобы в ее голосе прозвучали нотки осуждения.

Росс побледнел, но смолчал.

Да, это победа. Пытаясь скрыть свое торжество, Пруденс указала на свободное место под окнами каюты.

– По-моему, здесь прекрасно разместится раскладная кровать.

Но, увы, Пруденс ошиблась в расчетах. Росс грубо схватил ее за плечи и окинул сердитым взглядом.

– Никакой раскладной кровати! Никаких гамаков! И не смей больше упоминать о Марте! Она была послушной женой. Во всех отношениях.

Ненависть к Марте ослепила Пруденс, лишив ее разума и чувства осторожности. Она вырвалась из рук Росса и шагнула к окну, с раздражением глядя на удалявшийся берег.

– Не сомневаюсь, Марта была само совершенство, под стать тебе, – ядовито сказала она. – По первой твоей команде прыгала в постель и удовлетворяла твои прихоти. Постоянно пела тебе дифирамбы. Жаль, что я не похожа на послушную Марту. Какое разочарование для тебя!

Она услышала, как Росс резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, а потом заговорил – холодным, зловещим тоном:

– Более того: Марта ни разу не дала мне повода для грубого обращения. Раньше я полагал, что с женой надо вести себя предупредительно и нежно. Впрочем, до встречи с тобой я еще не видал женщины, так похожей на капризного ребенка. Забудь свои нелепые фантазии и учись уважать желания мужа, как подобает настоящей жене.

– А если меня не устраивают твои требования и твоя властность? – вызывающе воскликнула Пруденс, обернувшись к нему.

– Это противоречит всем правилам поведения джентльмена, но, пожалуй, мне доставит огромное удовольствие…

Пруденс презрительно скривила губы.

– Взять меня силой, когда ты пожелаешь?

– Отшлепать тебя, как малое дитя, – угрюмо закончил он, угрожающе сверкнув глазами.

Пруденс вздрогнула и отвернулась. Через мгновение она услышала, как открывается дверь.

– К вечеру реши, что ты выбираешь. Я буду на баке. Встретимся там, когда пробьет шесть склянок. Капитан пригласил нас на ужин.

С этими словами Росс удалился.

Она рухнула в кресло, дрожа всем телом. «О Пруденс! Как же ты ухитрилась натворить столько бед? Оскорбила мужское самолюбие Росса, а ведь он так уязвим! Наговорила гадостей про его умершую жену. Упрямилась, отказываясь лечь с ним в постель». Будь у нее хоть капля здравого смысла, она давно рассказала бы Россу всю правду о Джеми и ребенке. Наверное, есть такие ловкие женщины, которые с помощью лжи и капризов заставляют мужчин подчиняться себе. Она не раз видела, как умело вертит дедушкой его нынешняя жена. Но наивная Пруденс Оллбрайт явно не относится к их числу!

Всю оставшуюся часть дня ее мучил страх. Выполнит ли Росс свою угрозу? У Пруденс не было уверенности в том, что он хотел просто припугнуть ее. Но если и так, то ему это удалось.

Что же выбрать? Ее ждет боль и унижение в одном случае и опасность забеременеть – в другом. Пруденс боялась тяжелой руки Росса, зная, каков он в гневе. Но еще больше ее страшили его ласки. Если она уступит, изменив своему решению, и снова зачнет ребенка, Бог ей никогда этого не простит.

Дело осложнялось тем, что у Пруденс опять разболелась голова, а от качки ее начало подташнивать. Она вышла на ют, чтобы освежить голову, но там было холодно. Почувствовав озноб, Пруденс вернулась в каюту.

Они переоделись к ужину, храня холодное молчание. Пруденс охватило такое уныние и усталость, что каждое движение было для нее мукой. За столом она съела самую малость, стараясь быть любезной с капитаном, его помощниками и несколькими пассажирами, которые тоже оказались в числе приглашенных. Но все ее мысли были заняты Россом. Приближался час неизбежной расплаты.

Она послушно поплелась за ним в каюту. Росс закрыл дверь, зажег еще один фонарь, а потом повернулся к ней, скрестив руки на груди.

– Ну, ты приняла решение?

У нее бешено забилось сердце. В голове стоял туман. Мысли путались. Что же делать? И вдруг Пруденс почудился сердитый голос отца: «Честность – лучшая политика, котеночек».

Вздохнув, она шагнула к Россу. Настало время сказать ему правду.

Но тут пол качнулся под ее ногами. Колени пронзила такая острая боль, что Пруденс с трудом устояла на ногах. Мигая, она уставилась на Росса. Его лицо отодвинулось куда-то далеко-далеко, словно он оказался на другом краю широкой пропасти, которую ей надо перейти.