Академия Ранмарн - Елена Звездная

Воспоминания о маноре Шао были не слишком приятными, но она мать Киена, и я никогда не дам даже повода думать, что эта женщина мне не нравится.

Дайган встретил нас сумраком ночного времени суток. Ярко вспыхнули огни, обозначающие посадочное астеро, и Шао уверенно приземлился. Выпрыгнул из эсше, не обращая внимания на мои попытки быть самостоятельной, вытащил, как и тогда на JE-нкоре.

Нас уже ждали — двое склоненных мужчин в одежде слуг и маноре Шао. Мать Киена шагнула ко мне, приветственно протянула руки и радостно, а быть может, скрывая истинные эмоции, произнесла:

— Эля, мы очень рады тебе. И скучать без Киена мы не будем, правда?

Говорит как с ребенком… Но сейчас я не раздавлена грузом отчаяния и… и внезапно поняла скрытый смысл ее слов: «И скучать без Киена мы не будем, правда?» Значит, Киен не оставил бы меня в Исикаре! Я резко повернулась к своему спутнику. Но Шао уже уходил, переговаривался с кем-то, и лишь завершив связь, повысив голос, ответил матери:

— Эля летит со мной, мама!

Глядя вслед ведущему, я ощутила, как женщина сжала мои ладони, а затем тихо, словно боясь, что нас могут услышать, прошептала:

— Нет, Эля!

Что значит «нет»? Я с удивлением посмотрела на эту женщину, слишком нестабильную в эмоциональном плане для читающей души, и в то же время в ее взволнованности был… страх.

— Эля, откажись, слышишь? — Маноре Шао смотрела на меня с нескрываемым отчаянием. — Девочка, тебе всего девятнадцать, а Киен… он…

Техника подавления эмоций. Если знаешь, что искать, ее можно легко отследить: сначала меняется дыхание, затем мускулатура напрягается до дрожи, после этого идет расслабление на вдохе, вновь сжатие на выдохе.

— Идем, Эля, — маноре Шао словно отстранилась, но не физически, а эмоционально, — мы готовили комнаты для тебя, наряды, книги… теперь нужно все собрать и переправить на JXZ-нкор. Идем, времени мало.

И я шла следом, молча и с немым укором глядя на эту женщину. Маноре Шао невысокого роста, волосы собраны, словно она следует древним традициям жен воинов, платье также традиционное, черное, расшитое серебряными драконами. Странно, глядя на ее шею, заметила пятно… посиневшее. Рядом еще одно, прямо у корней волос. Как можно было так удариться, чтобы остались следы на шее?

Уже знакомая лестница, деревянная, как и полы в этом удивительном доме семьи Шао. Действительно деревянные, а не имитация, словно в домах таларийцев.

Внезапно маноре Шао остановилась, когда мы уже спустились с лестницы и шли по направлению к знакомой мне части кимарти. Она резко повернулась, посмотрела на меня и тихо спросила:

— Эля, ты меня ненавидишь?

Мне оставалось только произнести:

— Нет. Что вы. Я уважаю вас, маноре Шао, как спутницу великого Отнара Шао, как дочь Талары, как мать…

— Эля. — Она перебила меня, что считалось недопустимым у читающих души.

Покачала головой, словно не соглашаясь с собственными мыслями, и вновь устремилась вперед.

Совершенно странное, нелогичное и не поддающееся объяснению поведение. Маноре Шао не намного старше моей мамы, стройнее, движения ее более резкие. Странно, когда мы только прилетели, она выглядела более радостной, а сейчас… ее словно разрывали противоречия.

Комната, в которую привела меня мать Киена, оказалась с балконом, и я побежала туда, желая хоть в темноте, но увидеть… деревья. И сосны, могучие, поскрипывающие на ветру, освещенные светом из окна и двери позади меня, не разочаровали.

— Ты еще такое дитя. — Маноре Шао вышла за мной, остановилась рядом, но руки… вцепившиеся в поручень пальцы побелели. Впрочем, заговорила мать Киена спокойно, словно отключив все эмоции. — Управляющий Цинобу сообщил, что деревья привлекли твое внимание, и я решила выделить тебе эту комнату с балконом… Когда-то здесь жила моя дочь, она тоже любила… деревья.

Я не сдержалась и спросила:

— А где она сейчас?

Вместо ответа маноре Шао фальшиво улыбнулась и торопливо произнесла:

— Поторопимся! Киен сейчас у отца, видимо, принимает отчеты о состоянии своей «сотки», а нам нужно еще многое успеть, начнем с ванны. Ты ведь уже принимала ванну… с Киеном, да?

Покраснела так, что ощутила, как пылает лицо… даже думать не хотела, что об этом кто-то может знать… И страшно представить, что это могли услышать.

— Эля, — быть тактичной маноре Шао не пожелала, так напомнив мне этим Винен Иронто, — ты смущаешься? В отношениях между мужчиной и женщиной нет ничего предосудительного, Эля, но если ты хочешь поговорить об этом, я…

— Нет, — знающим перебивать собеседника дозволялось, — нет, спасибо. Я бесконечно благодарна за заботу, маноре Шао, но сейчас… не время для разговоров, согласитесь.

— Согласна, — с улыбкой ответила эта странная женщина. — Идем, пока слуги соберут вещи, я помогу тебе искупаться.

Но я не пошла следом за маноре Шао, пытаясь понять — я буду одна в ванне или?… Судя по поведению спутницы ведущего, это было «или». Пройдя в комнату, я с удивлением остановилась, потому что присутствующие там две женщины и мужчина склонились при моем появлении.

— Эля, — поторопила меня мать Киена, — я жду тебя, хате взяла.

Пришлось пойти следом, не понимая, зачем вообще нужна ванна, и… и тут я вспомнила — обряд. Ведущие же соблюдают традиции. Пришлось пройти в ванную, на этот раз отделанную под каменный грот, с округлым бурлящим бассейном в центре.

В воду, чуть зеленоватую и прозрачную, женщина в одежде служанки сыпала лепестки роз, и это вызвало у меня оцепенение. Розы! Где-то еще существовали эти древние цветы? Может, имитация? Стремительно подойдя к краю бассейна, опустилась на колени и поймала один из лепестков… нет, это была не имитация, сделанная из мыла, это действительно оказались лепестки розы…

— Тебя это удивляет? — заметив мой интерес, спросила маноре Шао.

— А вас — нет? — в свою очередь изумилась я.

И если лицом Киен походил на отца, то вот такая добрая улыбка ему явно досталась от матери, а затем маноре Шао прошептала так, словно делилась страшным секретом:

— Во внутреннем дворе, под куполом, роз много. Хочешь увидеть?

Отчетливо поняла, что со мной вновь говорят как с ребенком, видимо, маноре Шао специализировалась на младшей группе, но ничего не могла с собой поделать и выдохнула восторженное: «Да!»

— После того как искупаешься, — вернула меня к реальности мать Киена, — и вот тогда я все тебе покажу.

Я остановилась, ожидая, пока меня оставят одну. Женщина с незаметным лицом удивленно посмотрела на меня, я ответила благожелательной улыбкой, искренне не понимая, как вести себя с человеком, играющим роль древнего слуги.