Милость Келсона - Кэтрин Куртц

Положение самого Дункана вряд ли можно было назвать многообещающим, — он оказался зажатым между Сикардом и Горони со всего лишь несколькими сотнями человек, и отчаянно пытался прорваться вперед, обогнать меарскую кавалерию и тем самым хотя бы отчасти сорвать планы Меары. Ничего лучшего он не мог сделать, и у него была хотя бы надежда выстоять против одного лишь Горони, — но нечего было и думать о том, чтобы уцелеть при схватке с огромными свежими отрядами, ныне мчащимися с северо-востока на помощь Сикарду, — к наемникам Коннаита готовились присоединиться рыцари епископа, лавиной катившиеся вниз по склонам, все на огромных серых боевых конях. А вел их человек, на белом плаще которого сверкал синий крест; и на его гордой седой голове вместо шлема была митра.

— Боже милостивый, да это же Лорис! — пробормотал потрясенный Дугал, когда он и его отец выехали на небольшое возвышение, чтобы поспешно оглядеться по сторонам в поисках возможного пути дальнейшего отступления.

— Да, он. И, похоже, он привел свой собственный маленький эскадрон смерти, — заметил Дункан. — Как я мог проявить такую глупость, как мог позволить заманить нас в такое? Боже, да он наверняка страстно желает добраться до меня!

— Ну, думаю, он ничуть не меньше хотел бы наложить свою лапу и на меня, — сказал Дугал, явно напуганный сверх меры, поскольку ему не приходилось до сих пор видеть такого количества вооруженных людей одновременно. — И что мы теперь будем делать?

— А что, собственно, мы можем сделать? Попытаемся удрать, я полагаю, не будем терять надежды и приложим к этому все свои силы, — хотя я совершенно не представляю, как бы мы могли прорваться сквозь это, — он взмахнул рукой, указывая на главную часть сил Меары, уже вступившую в яростную схватку с его собственной армией, а потом перенес свое внимание на нечто вроде разрыва между отрядом Горони и левым флангом меарцев, достаточно далеко от Лориса. — Давай-ка попытаемся рвануть вон туда. Они, конечно, все равно могут нас поймать, но мы им не сдадимся без чертовски хорошей драки!

Однако и их противник явно тоже был готов к такой драке, и высылал вперед отряд за отрядом, стремясь добиться того, чтобы Дункан и его небольшая команда не смогли ускользнуть через какую-нибудь случайную щель. Снова и снова их отчаянные попытки прорваться на свободу оканчивались неудачей, пока наконец им не осталось только одно — встретиться с противником лицом к лицу и сражаться. Герцогские гвардейцы окружили Дункана и дрались отчаянно; Дугал и с ним новобранцы Мак-Ардри не жалели сил, держа оборону за спиной герцога, и какое-то время им удавалось удерживать неизмеримо превосходящего их численно врага, — но постепенно становилось ясно, что даже храбрости пограничников недостаточно, чтобы спасти их всех. Когда очередная группа свежих сил Меары врезалась прямо в середину герцогского отряда, отрезав Дункана от Дугала и его пограничников Мак-Ардри, — Дункан начал понимать, что поражение неизбежно.

Его личные гвардейцы все еще были вокруг него, и он знал, что эти люди готовы защищать его до последнего дыхания, — но все это было уже лишь вопросом времени. Рыцари Лориса пробивались все ближе и ближе. И они устремлялись именно к нему. Дункан, мельком пытаясь прикинуть, как бы ему подороже продать свою жизнь, и механически нанося удар за ударом по нападавшим на него врагам, краем глаза случайно заметил на соседней вершине Лориса, — епископ неподвижно сидел на снежно-белом коне, и его епископское знамя развевалось над его головой, призывая к месту схватки все новых и новых солдат.

В ходе битвы Дугал и его преданные оруженосцы Мак-Ардри все отдалялись и отдалялись от Дункана. Маленькая группа пограничников теперь уже держала собственную оборону, в стороне от наседавших на Дункана рыцарей, и Дункан представления не имел, как долго все это может тянуться. И, словно всего этого ему было мало, он увидел новых всадников, возникших возле Лориса: на легких конях, в легких латах, но державших в руках небольшие, изящно изогнутые и смертельно опасные предметы…

Лучники!

— Лучники, прицелиться! — закричал Конал, уворачиваясь от удара первого из нападающих и лягая второго в пах, и тут же ныряя вбок, чтобы ускользнуть от прямого выпада и парировать следующую атаку кривого сарацинского меча, который находился в руке третьего бандита.

Мгновенное появление на галерее тридцати лучников, прицелившихся в каждого из чужаков, находившихся в большом зале, произвело желаемый эффект, по крайней мере на несколько секунд. Люди Сэйра стремительно выбегали из двери позади возвышения с тронами, и только они да люди Конала, уже скрутившие первого из нападавших, не обращали внимания на то, что происходит на галерее, хотя борьба пока что не ослабевала. Зато бедные купцы, ни за что ни про что очутившиеся прямо в центре битвы, ударились в еще большую панику, поняв, чем грозит им появление лучников, — и еще более настойчиво и усердно стали пробираться к выходу, изо всех сил стремясь поскорее очутиться снаружи.

— Взять вон того! — проревел Нигель, увидев, что один из нападавших на него тайком содрал с себя монашескую рясу и пристроился в хвост группы законопослушных купцов, удиравших из зала, рассчитывая в общей суматохе сойти за одного из них.

Но даже если среди отряда убийц и были Дерини, как того опасался Нигель, они не решились выдать себя и не стали нападать или защищаться при помощи своих особых сил. Возможно, увидев, что намеченная ими жертва оказалась не так уж не готова к атаке, как они рассчитывали, они решили придержать свою энергию в запасе, на тот случай, если придется использовать ее при отступлении, — поскольку первая атака уже явно провалилась.

— Всем бросить оружие и стоять на месте! — во все горло закричал Нигель, прижимая к груди Лайема. — Лучники, я считаю до трех! Если на счет «три» вы увидите кого-то с оружием в руках и не замершего, и если вы не знаете точно, что это наш человек, — стреляйте! Один… два…

Мечи и кинжалы загрохотали по полу задолго до того, как Нигель выкрикнул «три», но далеко не все нападавшие оказались готовы признать поражение. И тогда пролился дождь стрел, и несколько секунд в зале только и было слышно, как звенит спускаемая тетива одного, другого, третьего лука… и как глухо ударяются в плоть наконечники стрел, да еще затихающий шум борьбы, перемежаемый криками боли, — лучники методически отстреливали тех, кто не желал сдаваться. Пятеро из отряда «монахов» свалились на пол, обливаясь кровью. Еще двоих врагов лучники не могли достать своими стрелами, так как на них насели целые толпы защитников замка, — но этих уже прижали к полу и связали. Заодно был ранен (но не слишком серьезно) один ни в чем не повинный свидетель схватки, который в панике не придумал ничего лучшего, как броситься бежать в тот момент, когда лучники открыли стрельбу.