Ричард Длинные Руки — гроссфюрст - Гай Орловский

Дикая ярость перекосила его лицо.

— Ты… — прошипел он так, словно готовился прыгнуть и вонзить зубы мне в горло, — хочешь, чтобы слово «Турнедо» было забыто?

— Так и сделаю, — сказал я злорадно. — Потому что…

Я не договорил, он напрягся и, ухватив стол за край, с силой дернул кверху и тут же ударил ногой по тиглю. Тигель с раскаленными углями, все три кувшина — все полетело на землю.

Глава 5

На всякий случай я отскочил на пару шагов и напряженно всматривался, но от земли пошел такой ядовито-желтый пар, что совершенно скрыл, что там творится. Я попытался проникнуть через завесу тепловым зрением, но пар горячий, сплошная пурпурная стена, словно Гиллеберд и это предусмотрел, хотя, может, и в самом деле предусмотрел…

Из-за стены огня донесся страшный хриплый крик, будто кричит огромная ящерица, размером с быка, которой прищемили лапу, затем донеслись тяжелые удары по земле, похожие на учащающийся топот.

— С той стороны! — заорал я. — Стреляйте все!

Ринулся я с такой скоростью, что арбогастр бы не обогнал, но Пес оказался рядом и понесся ровными скачками, поглядывая на меня серьезно и с вопросом в больших карих глазах.

Обогнув синий купол, я со злостью увидел огромного ящера, в самом деле похожего на обыкновенную ящерицу, только в сотни раз крупнее и с высоким гребнем на спине.

Гиллеберд припал к загривку, чтобы не снесло встречным ветром, он без седла и поводьев, хватается за толстую шею.

Я заорал в бессильной ярости, за спиной слышались крики моих людей, и вдруг знакомый конский топот…

Арбогастр появился, как сгусток черного мрака, я не стал размышлять, как он протиснулся между стволами, вспрыгнул в седло и понесся следом, покрикивая:

— Догони!.. Догони эту сволочь… Хоть на этот раз не дать ей ускользнуть…

Деревья мелькают, как тени, но сейчас и луна наконец-то полностью вышла из-за туч, и лес сильно поредел, серебристый свет высвечивает все кочки на земле.

Наконец арбогастр догнал чудовищного ящера и начал обходить слева. Я ухватился за рукоять меча и в бессилии разжал пальцы, разлапистая ящерица — не конь, не подступиться ни справа, ни слева. Бобик бежал рядом, поглядывая на меня в ожидании команды.

Впереди появились и начали стремительно приближаться мелкие деревца, какие-то хилые, каргалистые, с неприятными проплешинами гнилой стоячей воды, мясистыми листьями болотных кувшинок и темно-зеленой тиной.

— Бобик! — крикнул я. — Придержи эту ящерицу!

Он весело ринулся за убегающими, словно это игра, прыгнул на хвост ящеру и с азартом сомкнул на нем челюсти.

Тот закричал тонким, режущим уши голосом, резко дернулся в сторону. Гиллеберда инерция швырнула по прямой, он упал, трижды перекувыркнулся. Шлем от удара о землю слетел и откатился, звякая.

Я был уверен, что так и останется лежать в тяжелых доспехах, убитый падением или с переломанными костями, однако он сумел подняться и, сильно хромая, бросился прочь.

— Стоять! — заорал я.

Арбогастр тревожно фыркнул, под нами захлюпало, его копыта уже в зловонной жиже, неприятный запах ударил в ноздри. Гиллеберд с разбега вбежал в гнилую воду, его роскошный плащ лег на поверхность и медленно тащился за ним, а сам Гиллеберд погрузился по грудь, но упорно стремится к противоположному берегу, что всего в десятке ярдов.

Я соскочил с седла, под сапогами противно чавкнуло, выбрызнула мертвая тухлая вода. Бобик подошел, испачкал лапы и брезгливо попятился, отряхивая их, как кот.

— И что? — крикнул я. — Это конец великого Гиллеберда?.. В вонючем болоте?.. Даже мне поверить трудно.

Вдали послышались крики, топот, в нашу сторону несутся сэр Клемент и его люди на взмыленных конях. Они торопливо натягивали поводья, а сэр Клемент покинул седло и подбежал ко мне.

— Ваша светлость?

— Все нормально, — заверил я. — Это же нормально, когда наши противники тонут вот в таком?

Он напряженно улыбнулся.

— Как скажете, ваша светлость… Что под ним за черт был?

Я отмахнулся.

— Уже удрал? Ладно, пусть побегает. Такая магия недолговечна… наверное.

Он указал взглядом на барахтающегося короля.

— А что с ним?

— Понаблюдаем, — сказал я.

Он последил за ним, сказал с беспокойством:

— Я лучше пошлю людей на ту сторону.

— Только осторожнее, — предупредил я. — Болото, судя по траве, вширь больше, чем в длину.

— Постараемся успеть, — сказал он.

Я вошел в болото до середины голени, от невидимого дна по темной воде к поверхности устремились серебряными жемчужинами пузырьки воздуха, но когда лопались, уже не казались жемчужинами из-за тошнотворного запаха.

Гиллеберд погружается в вязкую топь быстрее, чем продвигается на ту сторону, он это вроде бы понял, движения стали замедленнее, экономнее, но все еще стремится на ту сторону, она так близко, и наших людей там еще нет…

В какой-то момент с трудом повернул голову, в покрасневших от напряжения глазах я увидел наконец-то страх и понимание, что все, болото не одолеть, из десяти ярдов топи он одолел пока только три… Если бы не рыцарские доспехи, еще можно бы…

Я не остыл от схватки, злость распирает сердце, и пока ни капли милосердия, но если пробарахтается слишком долго, могу увидеть только красивого седобородого старика, что в отчаянии борется за жизнь в засасывающей его трясине.

Он изо всех сил старался удержаться, раскидывал руки и набирал в грудь воздуха, единственно правильное решение, даже сейчас не запаниковал, вот только тяжелые доспехи, рыцарские сапоги и пояс с мечом вся равно тянут в глубину.

Подбежал сэр Клемент, крикнул с ходу, что уже побежали с двух сторон, успеют обойти, хотя болото в самом деле подлое, двое с разбега уже окунулись с головой.

— Вытащили? — спросил я.

— Да, — ответил он виновато. — У нас людей хватит, ваша светлость. Может быть, вам лучше его стрелой?

— Я не убийца, — отрезал я. — Тонущего еще и добить? Нет, это негуманно, Господь не простит.

Гиллеберд снова повернул в нашу сторону голову, лицо багровое от натуги, серебряные волосы уже покрыты грязью, а усы тонут в грязи.

— Я… — прохрипел он, — сдаюсь…

Я переспросил громко:

— Что-что?

Он выкрикнул с яростью:

— Да будь ты… сдаюсь я!.. Сдаюсь!

Я спросил:

— Безо всяких условий?

— На милость победителя, — простонал он. — Все… я побежден…

Я огляделся, увидел вблизи длинную сухую ветвь, настоящую жердь, подобрал ее, а хмурому сэру Клементу бросил шепотом:

— Будьте готовы, дорогой друг.