СВЯТИТЕЛЬ ГРИГОРИЙ ПАЛАМА. БЕСЕДЫ (ОМИЛИИ). - Святитель Григорий Палама

Но когда воссиял светлый облак, и возгремел Отеческий голос из облака, «падоша», говорит (Евангелист), «ницы ученицы»; пали же они ниц не по причине голоса, поскольку и в других случаях неоднократно он бывал: не только на Иордане, но и в Иерусалиме, при приближении спасительной Страсти, когда Господь говорит: «Отче, прослави имя Твое», тогда — «прииде же глас с небесе: и прославих, и паки прославлю» (Ин. 12:28); и весь народ слышал это, и, однако, никто из них не упал. Здесь же не только голос, но вместе с голосом осиял их и невыносимый Свет. Поэтому богоносные Отцы справедливо признают, что Ученики пали ниц, не по причине голоса, но по причине превосходящего и паче естественного Света; потому что и прежде чем прозвучал голос, они «были в страхе», как говорит Марк (9:5), конечно, вследствие сего Богоявления.

Но когда, на основании всего этого, является очевидным, что этот Свет есть божественный и сверхъестественный и несотворенный, что хотят опять эти нахватавшиеся сверх должного светских и недуховных наук, и не могущие познать то, что от Духа?! Но они впадают и в иную бездну: потому что они не признают, что этот Свет является божественной славой, ни Божиим царством, ни красотою, ни благодатью, ни сиянием, — как это утверждаем мы, наученные Господом и Богословием, — но в то же время они решительно утверждают, что тот Свет, который они раньше называли чувственным и сотворенным, есть существо Божие. Господь же в Евангелии называет этот Свет не только общей славой для Себя и Отца, но — и для святых Ангелов, как пишет божественный Лука: «Иже бо аще постыдится», говорит, «Мене и Моих словес, сего Сын Человеческий постыдится, егда приидет во славе Своей в Отчей и святых Ангел» (Лк. 9:26). Так что, утверждающие, что сия слава, есть существо, сим признают, что оно тождественно у Бога и у Ангелов, а это верх нечестия! [162] Не только Ангелы, но и святые человецы являются причастниками сей славы и царствия, но Отец и Сын с Божественным Духом по природе Своей обладают этой славой и царством, Святые же Ангелы и человецы по благодати являются участниками ее, оттуда получал озарение. И это нам подтвердили Моисей и Илия, быв видимы в сей славе с Ним (Лк. 9:31). Моисей же просиял не только на Фаворе, будучи общником божественной славы, но и некогда лицо его настолько было прославлено, что сыны Израилевы не могли взирать на него. И сие подтвердил говорящий, что «безсмертную славу Отца Моисей восприял на своем смертном лице»; и отвечающий Евномию, отрицавшему, что Сын является участником славы Вседержителя, так пишет: «И даже если бы слово было о Моисее, я бы не допустил такого мнения».

Итак, у Бога и Святых Его — общая и единая слава и царство и оный Свет; посему и Псалмопевец Пророк воспевает: «Светлость Господа Бога нашего на нас» (Пс. 89:17); но никто еще до сих пор не дерзал говорить, что у Бога и Святых — общее и единое существо.

И утверждать, что теперь на горе впервые обнаружилось общее божественное сияние Божества Слова и плоти, значило бы говорить в духе Евтиха и Диоскора, а не — претендующих сохранять Православие. И эту славу и сияния увидят все, когда Господь явится, сияя от востока до запада; узрели же ее и сегодня совозшедшие с Иисусом Ученики Его; но никто не пребывал в самой жизни и существе Божием, и никто не видел и не возвестил естество Божие. И сей божественный Свет мерою дается и способен увеличиваться и уменьшаться, согласно достоинству принимающих его неделимо–разделяемого; и вот подтверждение сказанному: лицо Господа просияло паче солнца, одежды же Его стали светлыми и белыми, как снег. И Моисей и Илия были видимы в той же славе, но ни один из них не просиял тогда так, как солнце; и сами Ученики то созерцали этот Свет, то не были в силах взирать на него. Итак, размеривается таким образом и неделимо–разделяется и способен увеличиваться и уменьшаться оный Свет, и частично ныне, а частично позднее познается; посему и божественный Павел говорит: «От части разумеваем, и от части пророчествуем» (1 Кор. 13:9). Существо же Божие совершенно неделимо и неприступно, и никакое из существ не способно увеличиваться и уменьшаться; впрочем же, это проклятым Мессалианам [163] свойственно полагать, что для достойных, по их понятию, возможно видеть существо Божие. Мы же отвращаясь и от древних и от новых еретиков, веруя, как были научены: что Святые созерцают и как причастники разделяют царство и славу и сияние и свет неизреченный и благодать божественную, но не — существо Божие, — идем к сиянию благодатного Света, дабы познать и поклониться Трисиянному Божеству, во единице сияющему, неизреченному Сиянию из единой триипостасной природы; и очи помысла устремим на Слово, Которое с плотию ныне восседает превыше небесных сводов, Которое, как это подобает Богу, седя одесную Величия, как бы издали так обращается к нам: «Если кто желает примкнуть к сей славе, пусть, насколько эго возможно, подражает Мне и шествует тем путем, которым Я шел на земле и представил в пример как образ жизни».

Итак, будем созерцать внутренними очами сие великое зрелище: наше естество, навсегда соединившееся в своей жизни с невещественным огнем Божества; и сняв с себя кожаные одежды, в которые мы оделись вследствие преступления [164], — т. е. отвергнув земные и плотские заботы, станем на святой земле: каждый создав свою личную святую землю, достигнув сего путем добродетели и тяготения к Богу, чтобы нам возыметь дерзновение, когда Бог приидет во свете и, притекши к Нему, воссиять и вечно пребывать с Ним, озаренные во славу Трисолнечного и единственнейшего Сияния ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Омилия XXXVI [165]

На 11–е воскресение Евангельских чтений по Матфею, имея темой чтомую притчу: «Уподобися царствие небесное человеку царю, иже восхоте стязатися о словеси (с рабы своими)»; в ней же говорится и о долготерпении и сострадании

Бог, творя человека наделенным свободой воли, удостоил его великой заботы, так чтобы, прекрасно пользуясь сей свободой, он имел склонность не на зло, но на добро. Так, творя его, он вместе с тем творит его по образу Своему и подобию, чтобы и он, взирая на благой Прототип, не отпал бы от доброго состояния, и Бог опять в отношении него, как в отношении Своего образа более, чем в отношении всего иного, созданного Им, оказал бы ему и впоследствии, как это и справедливо, Свою богатую милость. И опять же, на основании сего, путем подражания, привлек бы его к соразмерному ему и соответствующему добру; ибо и человек может быть благим, по образу Сотворшего его, на основании подражания Ему; но что бы какой человек был настолько же и неизменно благ, как — Бог, это — совершенно невозможно. Обдумайте, вот, множество Божиих милостей к нам и величие их и как Он Самого Себя представил нам в пример доброделания. И я не буду говорить теперь о тех присущих нашей природе благодеяниях, которыми Он даровал нам обладать, на которые и единые взирая, Давид сказал Ему: «Удивися разум Твой от Мене: утвердися, не возмогу к нему» (Пс. 138:6) [166]; но я теперь вкратце скажу о том, что — вне и вокруг нас. Потому что все видимое и невидимое Он соделал ради человека: ибо не только небо и землю, и воду, и воздух, и огонь и все заключающееся в этих элементах, и всевозможные виды животных и растений, которых поединично и перечислить нам не под силу, но и самое многовидное и многочисленное множество Ангелов Он сделал ради человека: одних, как чины, управляющие миром и князей народов, как Божии Пророки, наученные Им, учат нас: других же, как служителей имеющим наследовать спасение, как великий Павел, и сам наученный Богом, открыл нам. И что говорю: все созданное Им? Ибо и Самого Себя ради нас Он соделал Человеком. И какое слово выразит те слова, который ради нас Он произносил Своими устами, образ жительства, добродетели, которые на Своем примере Он нам показал, величие чудес, которые ради нас Он Сам совершил? Но о чудо, превышающее все чудеса! — И Самого Себя дал на смерть ради нас, и воскрес и ради нас вознесся Он, всегда живый, как Бог и сущий на небе, лучше же сказать — сущий везде и над всем, пребывающий прежде веков и во веки и еще.

Все совершенное Им ради нас исполнено — милосердия; да и что иное было движущим началом для таковых и толиких благодеяний, как ни человеколюбие и любовь и милосердие? Но это милосердие обнаруживается двояко: с одной стороны — прежде чем мы согрешили в отношение Его, которое выразилось в тех величайших благодеяниях, которыми, по милости, Он пополнил недостаток нашего естества; после же того, как мы согрешили в отношение Него, Он, по милости, оставался великодушным, и не только это, но и движимый великим состраданием, и всегда на лучшее возращивая дарования и приводя их к приросту, не только не воздавая злом за зло, но и не просто отвечая добром за зло, но и оказал наивысшее максимальное добро, выше которого или лучше которого нет ничего, ибо затем Он Самого Себя дал за нас, — Который есть Первое и величайшее и максимальное из всех благ, лучше же сказать — единое и ни с чем несравнимое Благо. Итак, поелику благодеяние милосердия — двояко, то одно проявляется в оказании помощи нуждающимся в крове, еде и оказании защиты в нуждах; другое же — в великодушии и незлопамятстве и сострадании к согрешающим. Сын Божий, став ради нас Человеком и удостоив нас быть нашим Учителем, побуждая нас к сему виду милосердия, которое заключается в давании (нуждающимся) общения в имуществе нашем, говорит: «Всякому просящему у тебя дай; и хотящаго от тебе заяти не отврати» (Мф. 5:42); и: «Скрывайте себе сокровище на небеси, идеже ни червь ни тля тлит, и идеже татие не подкопывают ни крадут» (Мф. 6:20). И опять же в ином месте: «От сущих (у вас) дадите милостыню: и ее вся чиста вам будут» (Лк. 11:41). Но не только этими словами, но и притчами побуждая нас к оказанию милосердия, Он как бы пред наши очи представляет оное будущее страшное Пришествие, и являет Себя Царем, восседающим на троне славы: и оказывающих добро поставляет одесную Себя, как делателей правых дел; а не таковых, как те, — ошуюю, порицая их, как не дававших нуждающимся общения в своем имуществе, и как показавших бездушие в отношении Его Самого в том, что не оказали помощи нуждающимся, отсылает их в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его; весьма же восхвалив благих дателей и показав, что благодеяние, совершаемое нуждающимся, бывает благодеянием в отношении Его Самого, Он свидетельствует, что они — благословенные Отцем Его, и делает их наследниками царства, уготованного для них от сложения мира. Вот, это Господь говорит в Евангелиях, увещевая и побуждая нас к оному первому виду милосердия, выражающегося в давании нуждающимся участия в своем имуществе.