На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Станислав Ваупшасов

Картины гитлеровского Берлина, всей вооруженной фашистской Германии, спесивые, самодовольные нацисты, упоенные военными успехами, вызывали во мне жгучее отвращение. А угнетенные, но не покорившиеся народы пробуждали горячее сочувствие. Главные же мои мысли и чувства были там, где решалась судьба моей Родины. Никогда раньше или позже я с такой силой не переживал своей неотделимости от родной земли. Но впереди еще лежали сотни километров долгого пути.

Лишь осенью 1941 года я возвратился в Москву.

Седьмой псевдоним

Новое задание. - Ваупшасов стал Градовым. - Оборона столицы. - Неудача под Воронежем. - Формирую спецотряд. - Молчаливая клятва у Мавзолея

Столица была неузнаваемой. Первый военный сентябрь преобразил ее, подобно тому как изменяет штатского человека армейская форма.

Теперь в ее палитре преобладал защитный цвет. Стволы зенитных пушек и пулеметов, гимнастерки бойцов, военные грузовики, танки и бронемашины сообщили ей колорит прифронтового города. Разрушенные и поврежденные здания, воронки от авиабомб, заклеенные крест-накрест стекла, аэростаты воздушного заграждения свидетельствовали о недавних налетах фашистской авиации. Противотанковые рвы, надолбы и ежи, баррикады из мешков с песком на московских окраинах лучше всяких сводок говорили о том, что враг близко, что к сердцу России приближается смертельная опасность.

Прямо с вокзала я поехал в Народный комиссариат внутренних дел, чтобы отчитаться о проделанной работе и получить новое задание. Отчет не занял много времени, руководство наркомата было хорошо осведомлено о результатах моего пребывания за рубежом. Поблагодарив за службу, начальник управления генерал Григорьев перешел к сегодняшним делам.

- Где хочешь воевать? - спросил он.- На Украине или в Белоруссии?

Речь шла о работе в тылу врага. Я выбрал Белоруссию. С нею у меня связана половина жизни. В гражданскую войну я два года сражался там на Западном фронте, пять лет провел в западнобелорусских партизанских отрядах, после учебы, на исходе 1929 года, был направлен в Минск и служил в нем и других городах Белоруссии до середины 30-х годов.

Генерал Григорьев должен был знать все это из моего личного дела.

- Помню, помню,- сказал он,- ты же у нас почти коренной белорус. Отлично. Пойдешь туда не один и не вдвоем, а во главе разведывательно-диверсионного оперативного отряда численностью человек восемьдесят. Отдохни денек с дороги и поезжай в Подмосковье, где мы по заданию ЦК партии готовим кадры для заброски в тыл противника. Изучи людей, сформируй отряд и приготовься к десантированию.

- Слушаюсь, товарищ генерал. Скажите, а как там вообще обстоит с партизанским движением?

- По имеющимся у меня сведениям, белорусский народ во всех районах и областях поднялся на борьбу с оккупантами. Руководит народной войной против захватчиков Коммунистическая партия Белоруссии, ее Центральный Комитет, первый секретарь ЦК Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко. Всего в 1941 году белорусские коммунисты заслали в фашистский тыл 437 отрядов, организаторских и диверсионных групп, всего более 7200 человек{1}.

Повсюду создаются партизанские отряды, подпольные организации, работают подпольные партийные и комсомольские комитеты. С июля 1941 года в южных районах области базируется Минский подпольный обком партии. В Минске работает подпольный горком. С первых дней оккупации воюет во главе партизанского отряда ваш товарищ по 20-30-м годам и по Испании Василий Захарович Корж...

Все рассказанное генералом было крайне интересно, но особенно меня взволновало сообщение о старом боевом друге Василии Корже. Плечом к плечу с ним, с Кириллом Орловским и Александром Рабцевичем я прошел по всем военным дорогам своей жизни. В первой половине 30-х годов мы участвовали в подготовке партизанских отрядов на территории Белоруссии. Тогда высшее военное руководство не исключало возможности вторжения империалистических захватчиков на советскую землю и в мудром предвидении такого оборота дел заранее готовило во многих пограничных республиках и областях базу для развития. партизанской борьбы. В Белорусской ССР было сформировано шесть отрядов: Минский, Борисовский, Слуцкий, Бобруйский, Мозырский и Полоцкий. Численность их устанавливалась в 300-500 человек, у каждого имелся свой штаб в составе начальника отряда, его заместителя, заместителя по политчасти, начальника штаба, начальника разведки и помощника начальника отряда по снабжению.

Бойцы и командиры отрядов были членами и кандидатами партии, комсомольцами, участниками гражданской войны. Весь личный состав был обучен методам партизанских действий в специальных закрытых школах. В них готовились подрывники-минеры, пулеметчики и снайперы, парашютисты и радисты.

Кроме основных формирований для борьбы в тылу врага, в городах и на крупных железнодорожных узлах были созданы и обучены подпольные диверсионные группы.

В белорусских лесах для каждого партизанского отряда были сделаны закладки оружия и боеприпасов. Глубоко в землю зарыли надежно упакованные толовые шашки, взрыватели и бикфордов шнур для них, патроны, гранаты, 50 тысяч винтовок и 150 ручных пулеметов. Разумеется, эти склады рассчитывались не на первоначальную численность партизанских подразделений, а на их бурный рост в случае войны и вражеской оккупации.

Орловский, Корж, Рабцевич и я были назначены командирами четырех белорусских отрядов и вместе с их личным составом деятельно готовились к возможным военным авантюрам наших потенциальных противников.

В 1932 году под Москвой командование провело секретные тактические учения - Бронницкие маневры с высадкой в тылу "неприятеля" парашютного десанта. Отрядом десантников довелось командовать мне.

В маневрах участвовали дивизия особого назначения, Высшая пограничная школа, академии и училища Московского военного округа. На учениях присутствовали прославленные полководцы гражданской войны К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный.

Работа по заблаговременной подготовке партизанской борьбы отличалась высокой организованностью, содержательностью и глубокой предусмотрительностью. Мои товарищи и я не жалели сил, времени, самих себя для образцового выполнения всех оборонных мероприятий, связанных с этой подготовкой.

Тем большее недоумение вызвала у нас отмена сделанного ранее. В конце 30-х годов, буквально накануне второй мировой войны, партизанские отряды были расформированы, закладки оружия и боеприпасов изъяты. Ошибочность этого решения стала особенно явственной в 1941 году, с началом немецко-фашистской агрессии; но и в момент его появления на свет нам, участникам описанных мероприятий, уже было понятно, что оно принято в ущерб обороноспособности страны.