Двенадцать Месяцев. Декабрь - Юлия Григорьевна Шкутова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не позволю! Навредить им! Ему…
Вцепившись в руку колдуньи, Анастасия прикрыла глаза и мысленно прошептала:
«Ты ведь понимаешь, Леда?»
«Понимаю… Настенька», – прохладой безразлично прошелестело в ответ.
– Что ты делаешь?! – взвизгнула Нарина, пытаясь выдернуть свою руку из сильной хватки и тут же утратив концентрацию, необходимую для управления действиями темной стаи.
Купол, угрожающе зашатавшись, осыпался на землю яркими светящимися звездочками – это сила ледяная подступила к магии темной.
– Настасья, не смей! – послышался взволнованный крик Феликса.
Именно Февраль первым осознал, на что решилась девушка. Оттого и крикнул, пытаясь Настю остановить.
Но он опоздал.
Ей было уже все равно – мощь ледяная вырвалась из-под контроля, следуя желанию хозяйки своей. Удерживая все слабее сопротивляющуюся колдунью, Настя нашла взглядом любимое лицо.
– Прости… – успела прошептать девушка, прежде чем окончательно вморозила и колдунью, и себя в ледяную глыбу.
Глава 21
Гончие и единственный, оставшийся в живых пожиратель замерли на месте, как-то бестолково вертя по сторонам безобразными головами. Без той, что управляла ими через ментальный поводок, весь смысл их нападения был утрачен. И очередная атака темных тварей резко захлебнулась сама собой – все просто остановились в растерянности. Замерли и настороженные защитники кристалла, не совсем понимая, чего следует ожидать.
Вот только Дмитрий ничего этого не заметил. Его словно в один миг обступила пустота. Какая-то звенящая тишина неожиданно накрыла мужчину плотным пологом. В это мгновение он в полной мере понял, что чувствуешь, когда сердце обрывается от ужаса.
Впервые!
Впервые Дмитрий испытал ужас, способный свалить его с ног, лишить разума. Время замерло для него. Все вокруг приобрело невероятную отчетливость, взгляд фиксировал малейшие детали.
Взвились замысловатым вихрем снежные крупинки, потревоженные замертво рухнувшей перед ним гончей…
Небо вдалеке озарили алые всполохи драконьего дыхания…
Полный отчаяния и затаенной боли взгляд, брошенный братом Феликсом на него…
И самое жуткое «видение» – две стоящие рядом женские фигуры, которые в доли секунды сковал прозрачный лед…
Что-то словно толкнуло его, вынудив повернуть голову в сторону колдуньи, пленившей Настеньку. Дернуло, заставив оглянуться.
Чтобы осознать страшную правду…
Увидеть последний миг…
Услышать ее шепот…
«Прости» – время остановилось для Декабря в эти секунды!
Месяцу показалось, что его сердце не просто оборвалось, а было вырвано из груди с особой жестокостью, оставив открытую кровоточащую рану. Все, что мужчина видел, застыв от потрясения на месте, так это ледяную глыбу, в которую была заключена та, которую он…
«Любил?»
Да, любил! Любил больше всего на свете, отдавая всего себя этому новому для Месяца чувству. Любил, боясь признаться даже себе. Любил, сам еще не осознавая всей полноты зажегшегося в сердце огня.
И вот теперь от его любви остался только кусок бездушного льда.
«Все…».
Сорвавшись с места, не помня себя, Дмитрий уже не видел, как его посох начал падать на землю. Как не видел и того, что Яромир успел его подхватить и зашипел от боли. Гончих, которые попадались ему на пути, мужчина просто расплющивал своей Силой, что взметнулась невероятным всполохом, грозясь вырваться из-под контроля. Но для Декабря это уже не имело значения. Теперь.
Подбежав к ледяной тюрьме, Месяц дрожащими от ужаса и душевной боли руками провел по полупрозрачной поверхности. С тоской посмотрев через толщу льда в любимые, навеки замерзшие глаза, сипло позвал:
– Настенька! Милая! За что?
Раздавшийся вокруг кровожадный вой тварей словно вторил крику горя и боли, что зарождался в кровоточащем сердце мужчины. В бессильном исступлении Декабрь лбом ударился о ненавистную глыбу, что навеки стала усыпальницей его Настеньке, не замечая, что в кровь поранил лицо, не чувствуя боли. Не чувствуя ничего. Он словно ослеп и оглох. Словно… и сам умер!
– Дмитрий, посмотри на меня! – отчаянно закричал Феликс, хватая брата за руку и насильно разворачивая лицом к себе.
– Отпусти!
– Да послушай же меня! – схватив брата за плечи, Февраль сильно встряхнул его. – Жива твоя Настенька!
– Жива?! – яростно вскрикнул Месяц, не имея сил поверить в подобное… чудо. Переведя недоверчивый взгляд на девушку, заключенную в лед, он с гневом вновь обернулся к брату.
«Неужели обмануть меня надумал?! Отвлечь пустой надеждой решил?»
– Я ей рассказал про Арину. Про то, что в плен ледяной ее заключил, изолировав на годы, но жизнь отобрать не сумел, – торопливо поведал Феликс. – Анастасия не совсем все верно сделала, но она жива. Пока! Если действовать быстро, то ее можно спасти! Слышишь?! Жива!
– Так вызволи ее! – рявкнул Декабрь, словно в последнюю надежду вцепившись в брата.
– Я этим и собирался заняться, – Февраль с трудом отцепил от себя руки Дмитрия и мотнул головой. – А ты назад вернись, закончи начатое. Да Яромиру помоги. Ему совсем худо. Слышишь? Я спасу ее! Иди!
– Что с ним? – с трудом осмысливая слова брата, Дмитрий обернулся в ту сторону, где должен был находиться его брат. А увидев его, вмиг побледнел, понимая.
– Посох!
– Вот именно! Он его без разрешения да раньше времени взял, – Феликс с беспокойством посмотрел на Января.
Его практически ослепило Силой, от Яромира исходящей. А посох в руках мужчины светился!
Только было заметно, что Месяцу очень больно от несвоевременной попытки с Силой Стихий совладать. Но он продолжал упрямо сражаться с тварями. А те, словно очнувшись от растерянности из-за отсутствия контроля, впали в животное безумие и удвоили яростную атаку. Им уже не важен был приказ хозяина, не нужны были цель и смысл. Единственное желание, которое двигало чудовищами, – это потребность уничтожить все живое, полакомиться теплой плотью и вдоволь напиться крови своих жертв.
– Спаси ее, вся надежда только на тебя! – умоляюще прошептал брату и, бросив последний взгляд на любимую, Дмитрий побежал на подмогу Январю.
Прорываясь сквозь поредевшие ряды гончих, Декабрь мимоходом отметил, что дружинники князя уложили того на козлы и теперь упрямо держат оборону. Вскоре к ним на помощь подоспел Кощей с одним из богатырей Черномора. Мечи Константина, ярко блеснув в лучах зимнего солнца, стали яростно мелькать, неся смерть всем, кто попадался на их пути.
Подскочив к Яромиру, Дмитрий ухватил его за плечо.
– Все хорошо, брат. Отдай мне посох.
– Бо-о-ольно, – прохрипел Январь, посмотрев на своего младшего брата полными муки потускневшими синими глазами.
– Ты прости меня, то все моя вина, – положив одну руку на шею Яромиру, а вторую поверх руки мужчины, держащей посох, продолжал уговаривать Декабрь. – Отпусти его, и я клянусь, что больше никогда так не поступлю!
Налетевшую на них гончую Декабрь яростно
