История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 7 - Джованни Казанова

Г-н Баретти, знакомый мне по Экс-ан Саввой, который служил крупье у маркиза де Прие, отвел меня к Маццони, бывшей танцовщице, а сейчас содержанке шевалье Реберти, человека холодного и очень порядочного, который возглавлял тогда департамент иностранных дел. Эта Маццони, сама не красивая, приглашала для меня к себе девиц, но я не нашел среди них ни одной, способной заменить Лиа, которую, я полагал, я больше не любил. Я ошибался.

Шевалье Кокона, который в тот момент болел триппером, уступил мне свою любовницу; Это была портниха, которую, несмотря на то, что она мне говорила, я никак не решался тронуть. По истечении недели я прекратил с ней видеться. Граф Трана, его брат, знакомый мне также по Эксу, представил меня м-м де Се., которая хотела втянуть меня в криминальное дело. Мой добрый гений меня от этого остерег. Граф Трана оправдался. Некоторое время спустя умер его дядя, и он разбогател. Он женился, и был несчастен.

Я скучал, и Дезармуаз, который обедал каждый день у меня, не был в этом виноват. Я думал направиться в Милан. Мне советовали познакомиться с одной француженкой, торговкой модными товарами, знаменитой в Турине, по имени ла Р… У нее работали семь-восемь девиц, которых она держала в зале, примыкающем к ее лавке. Предполагалось, что, бывая у нее, я смогу какую-нибудь из них прихватить. Имея деньги, я не считал дело трудным. Я отправился в лавку Р., чтобы закупить черных шелковых кружев, которые хотел отправить в Венецию. Зайдя туда, я был удивлен, увидев Лиа, которая торговалась перед каким-то количеством выбранных ею товаров, цену за которые сочла слишком высокой. Она сказала мне с видом упрека, но вежливо, что полагала, что я болен; я ответил ей, что был занят. Она мне нравилась. Я сказал, что она увидит меня завтра. Она пригласила меня на еврейскую свадьбу, где будет, как она сказала, большая компания. Я знал, что это забавно, и обещал ей прийти. Лиа, поторговавшись и не договорившись, ушла, и Р. хотела убрать на место все побрякушки, когда я сказал, что покупаю все это для себя. Она улыбнулась, я заплатил ей деньги, и она спросила, где я живу, и к какому часу она должна прислать мои покупки.

— Вы могли бы, мадам, оказать мне честь прийти ко мне позавтракать и принести их с собой.

— Я не могу, месье, покинуть мою лавку.

— С кем же вы это отправите?

Р., несмотря на свои тридцать пять лет, мне приглянулась. Я сказал, что мне нужны черные шелковые кружева. Она открыла дверь и позвала меня за собой. Я был удивлен, увидев семь или восемь девиц, все хорошенькие, которые продолжали старательно работать, едва на меня взглянув. Р. открыла несколько шкафов и достала превосходные кружева. Отвлекшись от разглядывания девиц, я сказал ей, что хочу их, чтобы изготовить две бауты (маски) по венециански. Она знала, что это такое. Это были в Венеции предметы самого высокого шика. Эти кружева стоили мне свыше сотни цехинов. Она сказала своим двум девицам, что они отнесут мне их завтра со всем тем, что Лиа не захотела взять.

— Да, мадам.

Они поднялись, и я счел их очаровательными. Я вернулся вместе с Р. в ее лавку и, присев на прилавок, воздал хвалы красоте ее учениц; но, сказал я, я все же предпочитаю ее всем прочим. Она меня поблагодарила, сказав четко и ясно, что у нее есть любовник, и она его мне сейчас представит.

Я увидел входящего графа Сен-Жиль. Это был старый человек, который абсолютно больше не мог рассматриваться по галантной части. Я решил, что ла Р. меня обманывала; но на другой день я узнал, что она говорила чистую правду. Я познакомился с ним в кафе дю Шанж, я оставил его с его красоткой, отвесив ему реверанс.

На другой день явились красивые девицы и я заказал шоколада, но они отказались. Выложив мне мои покупки, они хотели уйти, но мне пришел каприз поручить им отнести Лиа все, что она отобрала, и затем вернуться, чтобы рассказать, как она приняла подарок. Они согласились и подождали, пока я писал записку. Оказалось, невозможно выдать этим двум девицам малейшие знаки моей нежности, потому что я не решался закрыть дверь, и хозяйка со своими некрасивыми горничными под разными предлогами сновали туда-сюда. Но при их возвращении я поджидал их под лестницей и, выдав им золотой пистоль, сказал, что только от них зависит завладеть моим сердцем. Они сказали мне, что Лиа приняла прекрасный подарок, и что она меня ждет.

После обеда я прохаживался перед лавкой Р.; она была одна, она позвала меня, и я зашел и с удовольствием присел на ее прилавок. Она поблагодарила меня за то, что я был щедр по отношению к ее девицам, и спросила, не влюблен ли я в прекрасную еврейку. Я откровенно сказал, что люблю ее, но, не будучи счастлив в любви, смирился; Она похвалила меня, сказав, что это мошенница, которая думает только о том, чтобы подцепить всех тех, кто дает себя соблазнить ее прелестями.

— Это, может быть, относится также и к большинству ваших очаровательных девиц.

— Мои девицы любезны только тогда, когда я говорю им, что они могут быть любезны.

— Я обращаюсь, стало быть, к вашей доброте, потому что они не согласились даже принять от меня чашку шоколаду.

— Они должны держать себя подобным образом; вы не знаете Турина. Вы хорошо устроились там, где вы живете?

— Очень хорошо.

— Вы там пользуетесь полной свободой? Можете вы пригласить на ужин, кого хотите, и делать все, что вам угодно, в ваших комнатах? Я уверена, что нет.

— До сей поры у меня не было случая проделать такой эксперимент, но я полагаю…

— Ничего и не пытайтесь сделать. Это дом полицейских шпионов.

— Значит, вы полагаете, что я не смогу пригласить вас поужинать вместе с одной или двумя из ваших учениц.

— Я бы поостереглась туда идти. Весь Турин это знает и говорят, что этого не следует делать.

— А если я сменю жилье?

— Везде то же самое; но я знаю дом, где вы сможете жить, как хотите, и куда мои девицы, соблюдая осторожность, смогут отнести все, что вы у меня будете покупать.

— Где этот дом? Я сделаю все, что вы мне скажете.

Сказав, что я не должен доверять никакому пьемонтцу, она назвала мне один маленький дом, вполне меблированный, где живет только старый консьерж со своей женой. Она сказала, что меня там поселят на месяц, и что если я заплачу за месяц вперед, у меня не спросят даже мое имя. Дом находится в двух сотнях шагов от цитадели, последний на уединенной улице, имеет заднюю дверь, выходящую в поле, куда я могу въехать даже в коляске.

Я сразу туда направился; я нашел все соответствующим ее описанию, снял его на месяц и не позднее чем назавтра уже там спал. Р. была поражена моей быстротой.

На следующий день я пошел на свадьбу, куда меня пригласила Лиа, где позабавился; но я сопротивлялся всем ее попыткам снова завлечь меня в ее сети. Я, однако, нанял у ее отца закрытый экипаж, который перегнал к себе, поместив лошадей в мою конюшню; я оказался, таким образом, волен направляться, куда мне заблагорассудится, и входить и выходить в любое время. Я оказался абсолютно как бы вне города. Я оказался вынужден назвать мое жилище всегда чересчур любопытному аббату Гама и счел разумным не скрывать его от Дезармуаза, которого нужда поставила в полную от меня зависимость, но, помимо этого, моя дверь оказалась закрыта для всех, по крайней мере, пока я не приказывал ее открыть для кого-то, кого ожидал. Я не мог сомневаться в верности Коста и испанца.