Шпион особого назначения - Андрей Троицкий

Котов выгнулся дугой. Оттолкнувшись от сцены каблуками ботинок, поднял таз, снова грохнулся на сцену спиной. Ударил по доскам сжатыми кулаками. Тонко и пронзительно, в голос, закричал. Затем подскочил, как ужаленный, сел, потянулся рукой к столу. С силой дернул на себя синюю скатерть. На пол посыпались вазы с цветами, покатились бутылки с водой. Котов опять упал на спину, закричал еще громче.

Неожиданно из его рта пошла серая пена, имеющая какие-то радужные химические оттенки. Сотрудники «Благовеста» повскакивали с мест. Ардман, бегая взад-вперед, хватился то за голову, то за отбитое ухо. Он понял, что сегодняшний праздник трезвости скомкан, безнадежно испорчен этим чертовым эпилептиком. Пена лезла изо рта Котова, словно из испорченного огнетушителя. Он извивался, бился, не подпуская к себе людей, отталкивал их ногами. Выкрикивал короткие ругательства, переворачивался с живота на спину и обратно, тряс сжатыми кулаками.

Воспользовавшись суетой, Беляев поднялся со своего кресла, никем не замеченный выскользнул из зала. Пересек фойе, вышел на улицу, завернул за угол Дома культуры. Во дворе дома через улицу, он сел за руль «Жигулей», завел двигатель и стал ждать Котова.

…Истомин написал под диктовку несколько предложений. Колчин забрал блокнот и карандаш.

– Вставай на стул, – скомандовал он. – Надевай петлю на шею. Да не волнуйся ты. Мне нужно сделать несколько фотографий. Ты стоишь на стуле, петля на шее… Ну, давай.

– Зачем эти фотографии?

– Не твое собачье дело. Еще один вопрос, и твою отрезанную башку найдут на ближней помойке.

Только четвертой попытки Истомин сумел забраться на сидение. Ноги не держали и подламывались, колени дрожали так сильно, что стул не просто пошатывался из стороны в сторону, а ходил ходуном. Колчин отошел в двери, вытащил из кармана миниатюрный фотоаппарат, несколько раз нажал на кнопку.

– Надевай петлю на шею, – рявкнул Колчин.

Истомин, находившийся в полуобморочном состоянии, выполнил приказ.

В это время в зале наступило затишье. Котов больше не бился в судорогах, пена не лезла изо рта. Врач из «Благовеста» и пара мужчин добровольцев из зала подняли больного на руки, унесли за кулисы, положили на стулья. Столы снова застелили скатертью, уборщица собрала с пола бутылки и расколотые цветочные вазы. Но публика уже потянулась к выходу. Контрразведчики, дежурившие в фойе, вернулись на рабочее место, один из них сходил в комнату администрации, бегом вернулся к своим коллегам и доложил, что объект наблюдения бесследно исчез.

Котов, полежав за кулисами минут пять, поднялся на ноги и резвым галопом ретировался в неизвестном направлении.

…Колчин сделал еще пару снимков, опустил камеру в карман.

– Можно слезать? – спросил Истомин.

Бледный, как полотно, он стоял на шатком деревянном стуле, издающим жалобные скрипы, и никак не мог справиться с дрожью в коленях.

– Подожди слезать, – ответил Колчин.

Он подошел ближе. Снизу вверх посмотрел на Истомина.

– Я мог мы пообещать тебе, что ты будешь жить лет до ста, – усмехнулся Колчин. – Но сегодня я больше не хочу тебя обманывать.

Колчин кашлянул в кулак.

– Впрочем…

Тишина, слышно, как по трубам бежит вода. Колчин выдержал длинную паузу. Бесконечно длинную паузу.

Истомин, наделенный некоторым воображением, живо представил себе то, что произойдет в следующие секунды. Образы, живые и выпуклые, пронеслись, как вихрь.

Его убийца отставляет ногу назад, сильно бьет подметкой ботинка по ножке стула.

Истомин пытается сорвать с шеи петлю, но не успевает. Стул выскакивает из-под ног, отлетает в темный угол. Истомин машет в воздухе ногами, поднимая колени к самому животу, будто катается на детском велосипеде. Руками он пытается зацепиться за ближнюю трубу, проходящую чуть ниже подвального потолка. Но не дотягивается. Только ногтями сдирает с трубы краску и ржавчину, оставив свежие темные бороздки на ее поверхности.

Веревка трещит, гудит, как перетянутая струна, глубоко врезается в шею. Кажется, веревка готова оборваться. Но она не обрывается. Истомин хрипит, выпустил изо рта длинный синий язык.

В последние мгновения жизни, заполненные болью и ужасом, он обмочится. И обделается. С висельниками всегда так. Наглаженные брюки делаются влажными, обвисают тяжелыми складками. Моча, бежавшая по ногам, наполняет ботинки и лужицей разлилась по бетонному полу.

– Впрочем, есть один вариант, – наконец, продолжил Колчин. – Тут все зависит от тебя. Это тебе решать. Есть одно деловое предложение. Если ты согласишься…

Истомин выпустил из груди воздух, раскрыл плотно сжатые веки. Мысленно он уже умер.

– Я соглашусь, – сказал Истомин, еще не выслушав деловое предложение. – То есть, я согласен. Двумя руками «за». И ногами тоже.

– Тогда чего ты ждешь? – спросил Колчин. – Снимай петлю. Слезай со стула. И пошли со мной.

Истомин сбросил с шеи петлю. Колчин отступил к двери, дожидаясь, когда Истомин слезет со стула, глянул на часы. Нужно немедленно убираться отсюда. Контрразведчики наверняка уже обнаружили исчезновение Истомина, начали поиски. Для начала они обшарят административные помещения на втором этаже, затем заберутся на чердак или спустятся в подвал.

Колчин вышел из каморки и, не оглядываясь, зашагал по темному коридору в противоположном от Дома культуры направлении. Впереди него, пошатываясь из стороны в сторону, как пьяный, шел Истомин. Он еще не верил в свое чудесное спасение.

Истомин и Колчин поднялись на поверхность через котельную, с двери которой предусмотрительно сорвали навесной замок.

Глава седьмая

Москва, Ясенево, штаб-квартира Службы внешней разведки. 20 октября.

Генерал Антипов усадил Колчина и Беляева на привычные места, за стол для посетителей, задал несколько вопросов, затем наступило долгое молчание. Антипов вытащил из ящика письменного стола какие-то бумаги, углубился в чтение. Он часто отрывался от своего занятия, поглядывал на телефон спецсвязи. Ясно, ждал звонка из ФСБ от полковника Никонова, отвечающего за наблюдение за Истоминым младшим и его охрану. Когда телефон зазвонил, Антипов взял трубку, вежливо поздоровался с Никоновым.

– Как это исчез? – переспросил генерал суровым голосом. – Повтори по новой, ни черта не понимаю. М-да, ситуация. Напортачили твои люди. Наломали дров.

Собеседник что-то долго объяснял. Антипов слушал, не перебивая, кивал головой. Наконец, сказал: – Ну, слушай, я тебя поздравляю. С большими успехами. С выдающимися успехами.

Антипов сделал ударение на последнем слове. Снова томительная пауза. Что в эти минуты говорил в трубку полковник Никонов, догадаться не трудно.

Ситуация действительно какая-то абсурдная, унизительная: лучшие специалисты ФСБ по наружному наблюдению опекают человека. И вдруг, во время концерта в Доме культуры, объект, воспользовавшись криками и суматохой в зрительном зале, исчезает неизвестно куда. Сейчас Никонову и его людям не позавидуешь. Им придется долго вытираться после такого плевка. Не уследили… Не справились…

– Ладно, – сказал Антипов. – Человек не иголка. Найдется. Жду новостей.

Положив трубку, генерал сердито глянул на Колчина.

– Втянул ты меня в авантюру, – Антипов покачал головой. – Ладно, уж коли начали, продолжим.

Антипов обрисовал ситуацию. Итак, тело якобы мертвого Романа Истомина полчаса назад отправили в Лефортовский судебный морг. Следов насилия на теле нет. Его тетке Елене Ивановне Темновой через органы внутренних дел сообщили о гибели племянника. Телефонный аппарат Темновой защитили скремблером, значит, прослушивать ее разговоры ребята из ФСБ не смогут, по крайней мере, сутки. Пока не разберутся, в чем дело.

– Теперь нужно сделать вот что, – сказал генерал. – Тетка согласилась к десяти вечера приехать в морг, чтобы опознать труп. Не тянуть с этим делом до утра. Роль следователя районной прокуратуры берешь на себя ты, Беляев. Ясно?

– Так точно, – ответил Беляев.

– Перед приездом тетки разденьте нашего покойника догола, все с него снимете, до последней нитки, зажгите яркий свет, – продолжил Антипов. – Темнова должна увидеть своими глазами, что на теле племянника нет предсмертных побоев. Отсутствуют кровоизлияний, синяки, царапины, следы инъекций. Только странгуляционная борозда на шее, оставленная петлей. Отдельно сложите одежду. Ну, какие тряпки на нем были? Костюм, рубашка, майка трусы. Сделайте так, чтобы тетка внимательно осмотрела эти вещи. Пусть убедиться, что на одежде нет пятен крови.

Минута тишины, и Антипов снова заговорил. Колчин и Беляев, переглядываясь, ловили слова генерала.

– А первым делом пусть Темновой покажут предсмертную записку племянника. Вот с этого и надо начать, с записки. Когда тетка уедет, отправьте этого висельника на нашу служебную квартиру на Дмитровском шоссе. Два наших парня будут оставаться при Истомине до двадцать четвертого октября. То есть до того времени, когда все закончится. Потом покойник воскреснет. В случае успеха, с ФСБ мы как-нибудь объяснится. В конце концов, одно дело делаем. Вам все ясно?