Эсхатологический оптимизм. Философские размышления - Дарья Александровна Дугина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По мнению Бергсона, необходимо построить новый тип метафизики, который будет основан на интуиции. И именно при таком способе познания мы можем схватить длительность, жизнь, ее многообразие.
Значение Бергсона в истории философии очень велико: будучи критиком классической метафизики, он повлияет как на М. Хайдеггер, так и на постмодернистскую традицию.[294]
При этом новая метафизика Бергсона все же остается двусмысленной. С одной стороны, она продолжает эволюционистскую мысль, то есть дарвиновскую теорию эволюции видов, доводя ее до этапов человеческой истории, то есть сочетая с прогрессом. Однако, с другой стороны, вопреки другим эволюционистам — и прежде всего социал-дарвинистам (таким как Г.Спенсер) он отказывается интерпретировать прогресс линейно, а также считать его кульминацией рациональности Нового времени. Не случайно именно Бергсон предложил первым теорию «открытого общества», существенно отличающуюся от более поздней версии либерального теоретика Карла Поппера.
«Открытое общество» Бергсона не является запрограммированным. Рассудочность не является последним словом социальной организации в силу присущих рассудку ограничений. Поэтому следующим этапом эволюции должна стать модель «интуитивного общества», в котором жизненный порыв сможет обрести наиболее свободное и творческое выражение. А это означает отказ от каких бы то ни было догм — в том числе и либеральных. Не случайно, поэтому, идеи Бергсона вызывали такой интерес у философов левой ориентации. К сухому анализу Маркса он добавил взрывные энергии раскрепощенной жизненности.
«Открытое общество» у Бергсона обусловлено лишь потоком жизни
Применение основных принципов Бергсона к общественной жизни порождает совершенно особую интерпретации открытости общества, которое постулирует Бергсон. Принципиально важная для него нелинейность эволюции, которая и требует выбрать в качестве главного начала познания интуицию, а не интеллект, всегда оставляет возможность для самого неожиданного поворота в истории цивилизации. Такое общество по настоящему непредсказуемо, как сама жизнь. А жизнь, сталкиваясь с замерзанием, — как в материи, так и в интеллекте, — стремится зажечься снова. Поэтому живая история и взрывает время от времени любые идеологические догмы — не только в традиционном обществе, но и в демократии и либерализме. Как только демократия, прогрессивная, по Бергсону, в сравнении с обществом сословным, более статичным и интеллектуальным, превращается в догму, общественная жизнь взрывает ее, открывая для себя новые горизонты.
Именно поэтому за идеи Бергсона так ухватились многие левые — а для постмодерниста Жиля Делеза Бергсон был одним из главных источников вдохновения. Буржуазная демократия более соответствует жизни, чем средневековая иерархия, но и она способна вырождаться, и тогда необходимо осуществлять новую — на сей раз антибуржуазную — революцию. Чтобы общество было открытым, его необходимо время от времени изменять до неузнаваемости, соблюдая многолинейность творческой эволюции. Следовательно, «открытое общество» никогда не должно запираться в одной идеологии. Рано или поздно сама жизнь и ее порыв должны уничтожить либерализм и его догматы. Этого требует открытость по Бергсону. Понимаемая таким образом история эволюции не может иметь конца — как сама жизнь.
«Открытое общество» Бергсона: взгляд справа
Конечно, для традиционалистов Бергсон — это совершенно современный автор, а его идеи, несмотря на обращение к «сознанию» и даже к «сверх-сознанию», его своеобразный горизонтальный платонизм (вдохновивший крупнейшего историка философии Этьена Жильсона, посещавшего курс Бергсона о Платоне), исключают измерение вечности и полностью связаны со становлением. Отсюда его толкование Средневековья и вера в прогресс, который он и обосновывает с помощью «творческой эволюции». Но если истолковать «открытое общество» в духе Бергсона, то почему бы не предположить, что непредсказуемость жизненного порыва приведет человечество к тому, что догматика либерализма и «открытого общества» в толковании Поппера или Фукуямы, с его совершенно антибергсоновским «концом истории», будет преодолена. Жизнь вполне может вылиться в нечто иллиберальное, и если вместо консерватизма (как чисто интеллектуальной, в терминологии Бергсона, позиции) мы обратимся к консервативной революции, то ничто не может запретить нам испытать и это направление. Если либерализм становится преградой для жизни и возводит в неприкасаемые догмы свои положения, его следует преодолеть.
Таким образом, теория «открытого общества» в интерпретации Бергсона, который и ввел это понятие, вполне может быть примененной — пусть с оговорками и поправками, и даже несколько вне ее оригинального контекста — к антилиберальному нонконформизму справа. Это отсылает нас к теме «постмодерн, взгляд справа», которая сама по себе очень интересна и которой я собираюсь заняться более основательно. В конце концов, кто сказал, что либерал более интуитивен и ближе к стихии жизни, чем антилиберал?! Все всегда по-разному, и многие философы-органицисты придерживались как раз консервативных взглядов — ведь жизнь тоже нуждается в сохранении. А значит борьба с социальным догматизмом, сегодня полнее всего представленным именно либеральными кругами — это дело жизни. Так мы подходим к интересному тезису: истинно «открытое общество» против догматического и «псевдо-открытого общества».
Карл Поппер
Совсем иное, чем у Бергсона, толкование «открытого общества» мы встречаем у австрийско-британского философа Карла Поппера. В отличие от Бергсона симпатизировавшего левым, Поппер — убежденный и последовательный либерал, причем догматический. Поппер был последователем другого теоретика неолиберализма — австрийского философа Фридриха фон Хайека. Но Хайек все же был более осторожен в отношении того, чтобы сделать либерализм общеобязательным, лишь критикуя тоталитарные идеологии. Он сохранял определенное уважение к существующим традициям, хотя и не придавал им решающего значения.
Для Поппера же социальный прогресс достигает кульминации в буржуазной демократии, и дальнейшее развитие — после преодоления традиционного общества и конца Средневековья — проходит в борьбе с анти-демократическими версиями идеологий Модерна — прежде всего с коммунизмом и фашизмом. «Фашизм» и «коммунизм» Поппер считает тоталитарными режимами, которые закрывают общество и устанавливают в нем диктатуру вместо демократии. Поэтому «открытое общество» — это только и исключительно либерализм, то есть абсолютизация индивидуализма, того частного, о котором говорил Владимир Соловьев.
Это уже совсем другое «открытое общество», нежели у Бергсона. Оно становится догматическим и идеологически нетерпимым к тем, кто ставит под сомнение его аксиомы, постулаты и законы. Потому Поппер и называет свою книгу «Открытое общество и его враги»: те, кто осмеливается не согласиться с Поппером, автоматически превращается в его врагов, которых следует уничтожить — как минимум, морально. И больше никакой многолинейности, и соответственно, истинной открытости в развитии: либерализм — единственная линия, вдоль которой развертывается прогресс цивилизации. Это последнее утверждение Поппера выглядит совсем уж безапелляционно и тоталитарно.
Чтобы понять философию Поппера и его интерпретацию «открытого общества», приглядимся к его философии чуть внимательнее.
