Черноморские казаки (сборник) - Прокопий Короленко

По возбужденному вопросу об отмене таких отношений наших к горцам последовал 31 декабря 1802 года на имя генерала от кавалерии Михельсона следующий Высочайший рескрипт:

«…Признавая справедливым мнение ваше, что народ необузданной, привыкший к хищничествам и делая из оного единственное свое упражнение, не иначе может быть воздержан и принужден жить в добром соседстве, как страхом наказания за всякое их хищничество, ибо по невежеству своему могут приписать к немогуществу снисхождение им оказываемое из человеколюбия; но также, если позволить нашим делать им репресальи и входить к ним в пределы, не ограничивая сие позволение, то весьма вероятно, что из сего произойдут злоупотребления, ими делаемые — против их, столько же несправедливы, как они теперь против нас; в предупреждение сего, и чтобы утвердить спокойствие границы нашей, застава их опасаться делать покушения, предписываю сим: 1) Наистрожайше подтвердить всем командующим дистанциями по границе, отнюдь никакой несправедливости соседственным народам не делать, а иметь с ними дружественное обращение и всячески стараться приобрести их доверенность; всякой же противной сему поступок наистрожайше наказан будет, за исполнением чего бдительно наблюдать главным командирам, за что и сами отвечать будут. 2) Если, невзирая на сие доброе обращение, соседственные народы будут беспокоить границу нашу, тогда немедленно сделать им для наказания репресаль и преследовать их, если нужда того востребует, в пределы к ним; но не участвующих в учиненном злодеянии не трогать и отнюдь оставлять в покое, и тем доказать им, что наказание единственно на виновных всегда простирается. О всяком таком происшествии и репресали Мне доносить, — обстоятельно означив именно за что оно учинено и под опасением заслуживаемого наказания начальника, который отвечает, чтобы сие не было употреблено во зло. 3) Предоставить командиру тамошнего кордона расположить по границе разъезды к лучшей удобности и безопасности кордону, — уведомя Меня какие против теперешнего сделаны будут перемены».

1803 год горцы начали рядом нападений на пограничную линию. Морозный январь давал возможность хищникам удобно пробираться на нашу сторону по льду. Черкесы жгли казацкие пикеты, кордонное сено, проникали даже в прикубанские селения, захватывали скот и уводили людей.

В ночь на 12 января двенадцать хищников, переправившись чрез Кубань в Чернолесской слободке, напали на дом казака Семена Дзюбы, бывшего в отсутствии, разбили двери, вскочили в хату, схватили жену Дзюбы в одной рубашке и босую потащили за волосы, по снегу, к Кубани. Когда казачка закричала, один горец ударил ее шашкой по боку. Дзюбина жена, собрав последние силы, рванулась, ускользнула из рук своих мучителей, окоченевших от сильного холода, и хотя истекала кровью, но добралась до соседа казака Кравченки. Казак этот, выбежав, выстрелил по горцам, на его выстрел откликнулись выстрелы других проснувшихся казаков, а вслед за ними поднялась тревога на кордонной линии; но черкесы, пользуясь темнотой, скрылись.

19 января многочисленная толпа горцев бросилась на Александровский кордон, окружила его со всех сторон, одолела слабый гарнизон и ворвалась в кордон. Черкесы убили постового начальника, хорунжего Коротняка, и двух казаков; но, поражаемые на каждом шагу меткими выстрелами черноморцев, принуждены были удалиться, успев, однако, захватить в плен жену Коротняка и восемь казаков.

В ту же ночь конные горцы, партией до 3000 человек, напали на Копыльский пост, имея в резерве за Кубанью много пехоты. Казаки и егеря, здесь находившиеся, встретили их пушечными выстрелами и ружейною пальбою. Несколько раз черкесы с ожесточением бросались на кордон, но всегда были отбиваемы с уроном. Подоспевшая на помощь, с Протоцкого поста, команда решила трехчасовой бой: черкесы отступили.

В этом деле Копыл дал по неприятелю 52 пушечных выстрела и 3515 ружейных. Берега Кубани были устланы трупами горцев; разлитая повсюду кровь свидетельствовала о чувствительном поражении хищников.

Главными распорядителями в кордоне были 14-го Егерского полка подполковник Блюдов и ревизор пограничных караулов капитан Ерько [215]. Этим храбрым начальникам Копыл был обязан своим спасением.

Отступив от Копыла, черкесы бросились на Протоцкий пост, но подоспевший из Копыла капитан Ерько с командой помог и здесь отразить неприятелей с уроном.

Затем горцы всей массой ввалились на второй пикет от Славянского поста и взяли здесь трех казаков.

16 февраля черкесы собрались до 4000 человек, напали на Петровский пост, но после упорного боя, несмотря на свою многочисленность, отступили, потеряв 23 человека убитыми и много ранеными. При отступлении они сожгли находившийся у поста почтовый двор, увели почтовых лошадей, ограбили хутор казачки, которую с семейством взяли в плен, и угнали ее скот. Лишь часть его была отбита у хищников капитаном Мазоном.

Прибрежные камыши и непроходимые кубанские плавни, благоприятствовали набегам горцев, особенно в темные ночи, так что не было никакой возможности уберечься от них. Носились слухи, что черкесы часто дрались под Анапою с турками, вовсе не признавая своей зависимости от блистательной Порты.

В том же году несколько ногайских мурз, с подвластными им татарами, вышли из-за Кубани в Россию. Они должны были следовать в Крым, на Молочные Воды; но, по осеннему времени, остановились близ Ахтанизовского лимана, где обзавелись хозяйством, стали обрабатывать землю и, быв поселены на северо-восточной косе Азовского моря, на верность подданства приведены к присяге в мае 1805 год [216].

Отчасти неоднократные неудачи при набегах на русские пределы, отчасти притеснения от турок поселили несогласия между горскими племенами. Одни требовали решительных действий против русских, другие искали с ними сближения. В числе последних были закубанские владельцы племен натухайского — Магмет-Калабат-Оглы и Темиргоевского Бейджук. Открыв переговоры с атаманом Черноморского войска, владельцы дали присягу не предпринимать неприязненных действий против Черномории; даже обязывались, в черте своих владений, охранять кубанскую границу от нападений враждебных племен и вознаградить казаков за понесенные убытки. Один горский владелец, Алкас, дал слово, со всеми своими подданными, перейти на русскую сторону. За это был щедро награжден: он получил в подарок от Государя саблю с золотым эфесом и ножнами в серебряной оправе, лисью шубу и шапку черкесского образца с золотым галуном и собольею опушкою [217].

Можно было ожидать, что Алкас своим влиянием в горах побудит и других закубанских владельцев признать над собою власть русского Государя и перейти в наши пределы, но ни Алкас не перешел, ни другие мирные владельцы особенной пользы для кубанской границы не сделали. Только одна причина могла побуждать их вступать по временам в дружественные сношения с нашим начальством, именно, чтобы уклоняться от наказания за разбои.

С такими-то соседями провожали черноморцы жизнь свою на кубанской границе, несли тяжелую кордонную службу и стойкой грудью обороняли пограничную линию.

В награду за столь доблестную службу казаков Император Александр пожаловал Черноморскому войску 31 мая 1803 года, грамоту, с милостивым словом, и шест знамен для черноморских полков.

3 января 1804 года, при торжественном богослужении и при освящении знамен, войсковой протоиерей Кирил Россинский произнес в Екатеринодарском войсковом соборе речь, глубоко тронувшую слушателей.

Зима 1804 года прошла покойно. Одно только шапсугское племя было раздражено против черноморцев; но враждебные замыслы его предупреждались приятелем нашим Калеобат-Оглы и мерами осторожности на кордонной линии. Шапсуги успели, однако, ночью 27 марта, в дистанции Копыльского поста захватить в плен пятерых разъездных казаков. Но с наступлением глубокой осени они выдумали попытать большого счастья.

16 сентября, собравшись до 2,000 человек, шапсуги бросились на нашу сторону в дистанции Елинского поста. Переправившись в половинном числе чрез Кубань, они направились к Тимошовской станице. Бывший в то время на кордонной линии войсковой атаман стянул к месту переправы горцев до 300 казаков, вступил в бой, три раза опрокидывал горцев, но, подавляемый превосходными силами, должен был отойти. Между тем, прибыл из Екатеринодара взвод артиллерии и решил дело в нашу пользу. Загудели ядра и картечи, повалились тела шапсугов, обагрились берега Кубани вражеской кровью. Разбитые на голову полчища убрались на свою сторону. По показаниям лазутчиков, горцы потеряли до ста человек убитыми; раненых же гораздо более. У нас был ранен обер-офицер, убиты 4 и ранены 10 казаков.

Чтобы остановить беспрестанные покушения горцев на нашу границу, последовало Высочайшее повеление строго наказать хищников, о чем инспектор крымской инспекции, генерал-от-инфантерии Розенберг, сообщая, 11-го сентября 1804 года, атаману Черноморского войска, предписал приготовиться к походу за Кубань. Для одновременного же действия за Кубанью сообщено было инспектору кавказской инспекции, генералу Глазенапу, которому, по предмету сему, 1-го сентября того года, дан особо Высочайший рескрипт.