ПереКРЕСТок одиночества 4 - Руслан Алексеевич Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Откидная! — ответил я.
— Сдвижная! — возразил Митомир…
Панель оказалась откидной. Как только Милена обнаружила скрытые запоры и сумела разблокировать их нехитрые механизмы, одна из прямоугольных стальных плит щелкнула и медленно отошла от стены. Едва слышный воющий звук тут же стал гораздо сильнее и тоскливей. Я потянул панель на себя, сделал шаг назад и остановился, не отпуская створку из руки. Думаю, не ошибусь, если предположу, что мы все испытали острое разочарование — перед нами не оказалось ведущего куда-то в темноту таинственного прохода. Мы смотрели на застывший шестереночный механизм и первое, что поразило, так это слишком большие размеры его узлов. Пара видимых мне зубчатых колес были в высоту больше моего роста. Удивительно… но это не проход.
Хотя…
Присев, я глянул между шестерней и наконец увидел его — узкий и тянущийся в ту самую мистичную темноту лаз. Тут было достаточно тепло и сухо. На бетонном полу немало пыли — и в ней проделана широкая колея как раз достаточная по размерам для не слишком крупного упертого старика. А вон и отпечаток длиннопалой руки…
— Нашли — подытожил я всем очевидную вещь, тянясь за рюкзаком, где имелся фонарик — И я пошел по следу Вудро….
— Я с тобой! — Милена крепко схватила меня за руку.
— Хорошо — легко согласился я — Но чуть позже. Сначала на разведку схожу я один.
— Потому что ты мужчина и воин, а я слабая женщина?
— Потому что у меня есть ноги, и я смогу довольно быстро убежать — спокойно ответил я и спросил — А ты сможешь, о слабая женщина?
Тяжело вздохнув, она выпустила мою руку и признала поражение:
— Парировать нечем. Ходить хожу, а вот бегать пока не научилась.
— Научишься — ободрил я ее.
Опустившись на живот, я примерился и убедился, что пролезу довольно легко. Даже если механизм вдруг запуститься, меня вряд ли заденет. К тому же шестерни были покрыты комками пыли, а правильно понявшая мои взгляды Милены подтвердила мою догадку:
— Тут все мертво. Не знаю, что это за система, но к обычным узлам Пальмиры она отношения не имеет.
— Ох… — сделав глоток из фляги, Митомир сунул ее и мне, а следом торопливо перекрестил — меня, а не флягу — Хлебни! Потом уж лезь… Я бы с тобой, но в мои годы и согнуться то боишься лишний раз. В ум не возьму как Вудро решился туда вползти…
— Им двигал азарт первопроходца — хмыкнул я и сделал большой глоток горячительного. Вернув флягу, я полез внутрь механизма, ощущая себя кем-то вроде не слишком мудрого сверчка, что собирался поселиться внутри старых часов — Если начну орать или еще что — захлопывайте панель! — из-за тесноты и нависающих стен мой голос прозвучал гулкой угрозой — Вряд ли тут что обитает, но рисковать не стоит!
— Договорились! — крикнула Милена — Разведывай быстрее, Охотник. Я тоже хочу туда! Дедушка Митомир… дайте еще хлебнуть из фляги…
Отвечать я не стал. Не до этого было. Тренированный физически и психологически организм перестроился мгновенно, переведя все лишние звуки в звучащий где-то на периферии белый шум. Стараясь не сбить дыхание, я руками протащил себя с метр, оглянувшись, прополз еще чуть и облегченно выдохнул — все тело вышло из-под возможного удара шестерни. Да механизм явно не работал десятилетия. Да я ползу там, где даже работающие шестерни меня не должны зацепить. Но холодная правильная логика редко успокаивает. И к тому же холодная логика часто ошибается — даже не достающая до плоти шестерня может зацепить какой-нибудь шнурок на штанах и… Впрочем, я быстро перестал думать о молчащем древнем механизме. Я сделал первое открытие — свет зажатого в зубах фонарика высветил аккуратно сложенные вещи. Подтащив себя к ним, не трогая, я рассмотрел находку получше.
Подбитый медвежьим мехом старый морской бушлат. Пара рваных вязанных шапок. Меховые рукавицы. Сложенный серый и во многих местах залатанный свитер. Утепленные шерстью и надставленные сапоги. Все старое, ношенное годами, возможно сменившее многих хозяев. Уверен, что, когда покажу всю одежду ждущему в коридоре старику, он мгновенно ее опознает.
Какие общие знаменатели у этих предметов?
Холод. Мороз. Зима.
Здесь внутри наполненной ровным теплом Пальмиры в зимних вмиг упаришься.
Продвинувшись чуть дальше, я оказался у края широкой щели, обнаружив себя лежащим на толстой плите, под которой была лишь черная пустота. Здесь завывание уже ничто не сдерживало и тоскливый непрерывный звук вольготно гулял там внизу. До стены за щелью чуть меньше метра. Посветив фонариком, я убедился, что тут не так уж и глубоко — до самого дна свет не достал, но все же там что-то мутно выбелилось. Сместив луч, я задумчиво посмотрел на мерзлый металл лестничной скобы на соседней стене — по размерам и толщине скоба как дужка гири. А это, как по мне, совсем нехорошо — тяжело удержать хват на слишком толстой скобе в случае чего, к тому же я буду в перчатках, иначе оставлю куски примерзшей кожи и мяса на каждой из этих ступенек. Осмотревшись, я без особого труда развернулся в крохотном закутке на краю провала и двинулся обратно, толкая перед собой найденные вещи.
Как и ожидалось, Митомир опознал все моментально. Споро разложив вещи, он начал перечислять задумчиво:
— Эту шапку Степка покойный таскал. Сейчас не увидишь, но на ней мишка был олимпийский. Вон тот свитер помершему пять годков назад Константину принадлежал. Сапоги тоже оттуда — там у входа в бункер небольшая комнатушка с ничейной одежкой, что от покойников осталась. Донашивать ее некому — каждый пальмирец с собой немало притащил.
— Мы с радостью за вас доносим! — ответил я — Если отдадите нашему убежищу. У нас народу прорву, а вот с одеждой беда — в общем, все наоборот.
— Отдадим — без малейшего колебания ответил старик — А ты никак опять туда собрался?
Я молча кивнул, за время нашей короткой беседы успев вытащить из рюкзака второй свитер и натянуть сверху. Шапки рядом не было, так что я без раздумий использовал оба головных убора из состава разложенных по полу вещей. Затянул пояс с закрепленным ножом и столь же молча распихал по карманам штанов патроны от одного из выданных нам расщедрившимся
