Ушедший в бездну - Елена Величка

…Конрад проснулся, сел, отодвинул занавеску и раскрыл книгу. За окном светилась водная гладь. Озеро простиралось до чернеющей на горизонте цепи холмов. Над водой низко навис угрюмый месяц. Феррара с недоумением и тревогой глядел в окно. Он точно знал, что в этой местности нет озёр. Откуда столько воды? Возможно, из-за дождей разлилась Влтава и затопила поля…

— Нет ничего более мерзкого и презренного, чем слуга, усомнившийся в своём господине, — вслух прочёл Конрад. Феррара отметил, что читает он в темноте: при тусклом свете месяца было невозможно разглядеть ни строки. Острый блеск стилета, выскользнувшего из книги, вывел ювелира из раздумья. Конрад схватил нож. Книга упала на пол. Феррара успел перехватить руку мальчика с занесённым стилетом, но понял, что не справится с обезумевшим ребёнком. Сила одержимого была необычайной. Он навалился на ювелира, упираясь коленом ему в живот. Узкое трёхгранное лезвие неумолимо приближалось. Задыхаясь в отчаянной борьбе, Феррара очнулся.

В щель между занавесками заглядывал рассвет. Мальчик спал. Книга, которую он оттеснил на край сидения, соскользнула по покрывалу и теперь лежала на полу. Феррара поднял её. Наяву она была значительно меньше, чем в его сне. Между её страниц не спрятался бы не только стилет, но даже ножик для очинки перьев. Однако в отличие от Дингера Феррара очень серьёзно относился к сновидениям и хорошо запоминал те из них, которые считал пророческими. Этот сон насторожил его.

Конрад шевельнулся, глубоко вздохнул и открыл глаза.

"Goedenmorgen, mijnheer Dijk," — улыбнулся Феррара.

Конрад сухо кивнул в ответ. Его словно огнём опалило. Пожелание доброго утра было адресовано безродному голландскому мальчику Дейку, а не наследнику барона Норденфельда. "Доброе утро, господин Дейк!" Не "ваша светлость", а именно "господин Дейк"! Неужели он больше никогда не услышит своего настоящего имени?! Он уже намеревался свысока сообщить Ферраре о том, что к сыну пана Мирослава, носящего графский титул, не следует обращаться просто "господин", но невидимая рука легла ему на плечо, и голос матери произнёс: "Молчи".

Каким бы странным это не казалось, но погружённый в свои тревоги, сомнения и мечты о далёких странах Конрад совершенно не вспоминал о слугах, выехавших с ним из Норденфельда. Об их судьбе позаботился пан Мирослав. Светелко без угрызений совести исполнил его приказ избавиться от них по дороге в Прагу. Событие, вынудившее маленького Норденфельда бросить своих людей, дало возможность пажу Мирослава действовать быстро и решительно. В его распоряжении было около двадцати человек и четверо наёмников Феррары, разъярённых бегством своего хозяина. Слуги Конрада не могли противостоять такому отряду. Разграбленную карету ранним утром увидели крестьяне, ехавшие в Прагу. Неподалёку в лесу лежали изрубленные тела людей в простой дорожной одежде, но ни владельца кортежа, ни его вещей, ни лошадей нигде не было видно. Герб на дверце кареты не принадлежал никому из местной знати. Очевидно, путешественник прибыл издалека, и грабители увезли его с собой ради выкупа.

Об исчезновении сына барон Герхард узнал через год. К тому времени в Норденфельде появилась новая хозяйка — дочь одного из моравских панов. Молодая баронесса Альжбета была почти втрое моложе своего супруга. Герхард называл её Элизабет и обращался с ней как с ребёнком. В начале зимы Альжбета забеременела, и это событие заставило барона вспомнить о Конраде. Сын Августы-Венцеславы был первым претендентом на наследство. Альжбета беспокоилась за судьбу своего первенца. Она слышала, что Конрад зол, вспыльчив и мстителен. Герхард успокаивал её: если родится мальчик, имение Норденфельд останется ему, а Конрад станет владельцем Зенена. Справедливо и никому из братьев не обидно, поскольку до своего совершеннолетия сын Августы-Венцеславы привыкнет к старому баварскому замку и вряд ли захочет вернуться в Моравию. Барон написал управляющему в Зенен, желая узнать, как доехал Конрад и почему от него нет вестей.

Минули зима и лето. Ответ пришёл в начале осени: наследник в Баварию не прибыл. Получив письмо, управляющий выслал несколько человек навстречу Конраду, но и мальчик, и его свита точно в воду канули.

У Герхарда не было ни средств, ни людей, чтобы предпринять поиски. Он порывался сам отправиться в Баварию. Ему казалось, что в дороге он хоть что-нибудь узнает о судьбе сына, тем не менее, он сознавал, что не готов к такому путешествию. Здоровье не позволяло ему ехать верхом, а вторая карета, оставшаяся в Норденфельде, была предназначена для парадных выездов, а не для дальнего пути. К тому же в августе Альжбета родила сына и теперь умоляла мужа отложить поездку. Ей было страшно остаться одной с маленьким ребёнком в обветшалом и плохо охраняемом замке. Исчезновение Конрада она расценила как вмешательство высших сил и больше всего боялась, что он вернётся.

Глава 14

В Австрии и Швейцарии

— Он жив, — сказала Гертруда фон Адельбург.

Барон Регенсдорф молчал, глядя в огонь камина.

Несколько недель после происшествия на заброшенном кладбище они провели в страхе, ожидая, что Герхард фон Норденфельд обвинит их в колдовстве и нападении на его сына, но либо Конрад не решился выдать их, либо в ту ночь его похитил кто-то другой.

Ходили слухи, что барон Герхард отправил своего наследника в Баварию, боясь похищения. Над бароном посмеивались. Его страхи считали началом сумасшествия, но они оправдались. Теперь все в округе говорили о странном исчезновении наследника Норденфельда. Насмешки сменились сочувствием и недоумением.

Мысли о Конраде не давали Гертруде покоя. Ни об одном из своих промахов она не сожалела так, как о неудавшейся попытке поймать этого мальчика. Она не знала, зачем он ей, где бы она его прятала и как избавилась бы от него со временем. Он должен был принадлежать ей, развлекать её. Возможно, она сумела бы убедить отца увезти его в Силезию, в замок её первого мужа. Она не рассказывала Регенсдорфу о своих бредовых мечтах. Ей было трудно представить себя в роли похитительницы. Она никогда не любила детей, не выносила собственного ребёнка, но маленький Норденфельд чем-то заинтересовал её. Чем, она не могла понять. Дело было не только в его красоте.

Словно в насмешку ей вновь начал грезиться человек в чёрной одежде. Она пыталась выспросить у него о судьбе Конрада, но он только улыбался в ответ, веером разворачивая перед ней колоду гадальных карт.