Охота за наследством Роузвудов - Маккензи Рид

Я смотрю на кирпичи, из которых состоят стены подземного хода. Мы прошли по меньшей мере полмили, а может быть, и больше. Лестница, ведущая на поверхность, больше не видна.

– Стало быть, этот код находится под кирпичами, – заключает Лео и, взяв из рук Майлза кирку, начинает, не теряя времени, крушить ближайшую стену. Мы морщимся от звука.

– Это займет целую вечность, – возражает Куинн. – Давайте просто попробуем догадаться. Начнем с дней рождений и продолжим дальше в том же духе.

– В надписи говорится, что код находится под камнем, и здесь есть кирка. Должно быть, это где-то рядом с дверью, – парирует Дэйзи.

Куинн перехватывает руку Лео.

– Не трать время попусту. Нам надо просто подумать.

Калеб потирает виски.

– Мы можем делать и то и другое одновременно. Лео, ты продолжай крушить кирпичи, и давайте помолимся, чтобы это не обрушило подземный ход. А мы тем временем будем пробовать разные комбинации.

Дэйзи и Куинн одновременно фыркают, но не спорят. Майлз смотрит на меня, и его лоб прорезают морщины. Собственно, даже не на меня, а на мою грудь, как будто может видеть ее сквозь ткань платья.

Я щелкаю пальцами перед его лицом, удивленная таким поведением:

– Эй, куда ты пялишься? Смотри мне в глаза!

На его лице отражается растерянность.

– Что? О, извини, это не то, о чем ты подумала. Я просто… Лили, вчера, когда вы приезжали в кулинарию, на шее у тебя висел кулон. Это был рубин твоей бабушки, не так ли?

Я киваю, достав тяжелый рубин из-под платья, так что теперь он висит на виду. Он подходит ближе и рассматривает его. Мне становится не по себе.

– В чем дело?

Он берет драгоценный камень в ладонь.

– А что, если речь идет вовсе не о кирпичах? Ведь они, как-никак, не настоящие камни. Что, если речь идет об этом рубине? Он же тоже камень. Если это фамильная драгоценность, передающаяся в вашей семье от матери к дочери, а этот подземный ход был когда-то выстроен по приказу твоей прапрабабушки, то твоей бабушке должны были сообщить, что это не просто рубиновый кулон, а ключ. И, возможно, поэтому бабушка и завещала его именно тебе. Чтобы последний фрагмент этого пазла находился у тебя.

Я расстегиваю золотую цепочку и подношу рубин к свету фонарика Майлза. Я предполагаю, что сзади он тоже будет красным, но нет, там оказывается цельная золотая пластина.

– Ты думаешь, там, сзади, что-то есть? – спрашивает Дэйзи.

Майлз кивает.

– Значит…

– Значит, нам придется отделить его от этой золотой пластины. И, может быть, даже разбить.

Мои глаза тотчас наполняются слезами, и я прижимаю рубин к груди.

– Это все, что осталось у меня от бабушки, – в отчаянии бормочу я. – Я не могу разбить его.

Все молчат. Дэйзи осторожно дотрагивается до моего плеча.

– Если хочешь, мы можем разделить «Белую розу», – тихо говорит она. – Тогда у тебя все равно останется что-то от нее, если кулон спасти не удастся.

Это настолько не похоже на стервозную Дэйзи, к которой я привыкла, что я ушам своим не верю. Я медленно снимаю рубин с цепочки и кладу его на землю, а цепочку опять застегиваю на шее. Мы все смотрим на драгоценный камень.

– Ты уверена? – спрашивает Лео, держа в руках кирку. – Если мы потратим больше времени, возможно…

– У нас нет времени, – напоминаю я.

У меня разрывается сердце при мысли о том, что рубин будет безнадежно раскурочен, но одновременно я испытываю гордость. Быть может, я все-таки не обманула ожиданий бабушки, если она решила доверить мне нечто настолько важное, как заключительный фрагмент этого паззла.

Меня охватывает решимость.

– Ломайте, – говорю я.

Лео садится на корточки, держа в одной руке кирку, и берет кулон.

Глядя поверх его плеча, Калеб советует:

– Попытайся отогнуть края золотого гнезда, в которое оправлен рубин.

Лео начинает работать, но ему нелегко вставить острый кончик тяжелой кирки между рубином и золотом, и пару раз он ударяет себя по пальцу. Рубин явно крепко сидит в золотом гнезде.

– Дай мне, – предлагает Куинн.

– Почему? Потому что ты сильнее? – В тоне Лео звучит возмущение.

Куинн поднимает одну бровь.

– Дай отдых своему эго, Щегол. Просто мои руки меньше твоих.

Лео сдается. Куинн берет рубин и кирку и садится на землю по-турецки. Она рассматривает рубин со всех сторон, поднеся его к глазам. Затем хмыкает, подцепив кончик, заметный под одним из металлических краев, как это пытался сделать Лео. И, нажав на рубин другой рукой, умудряется отогнуть край золотой оправы.

– Да! – восклицает Калеб. – Продолжай в том же духе.

И она продолжает. Теперь, когда один край оправы отогнут, становится легче повторить то же самое с другими краями. Но рубин все равно не выпадает, когда она переворачивает кулон.

– Возможно, он приклеен, – предполагает Дэйзи. – Попробуй выковырять его, используя острие как рычаг.

Куинн подсовывает острие кирки под рубин.

– Он явно здорово прикреплен к оправе, – говорит она.

– Ему же уже больше века, верно? – спрашивает меня Майлз, и я киваю. – Так что неудивительно, что он так «прикипел».

Куинн надавливает на кирку, как на рычаг, и это дает свои плоды – но не без потерь. С тихим звоном камень распадается надвое и выпадает.

– Черт, прости, мне очень жаль.

– Ничего, – отвечаю я. Сердце не соглашается со мной, но я собираю половинки рубина в ладонь и отдаю их Дэйзи, которая прячет их в свою сумку. Куинн протягивает мне опустевшую золотую оправу. Я отрываю крошечный клочок бумаги, приклеенный к внутренней части, и обнаруживаю под ней восемь выгравированных на золоте цифр.

06081918

– Разве это не дата основания «Роузвуд инкорпорейтед»? – спрашивает Дэйзи. Тупо кивнув, я набираю комбинацию на кодовом замке. Он щелкает и останавливается. Я толкаю дверь, вложив в движение всю силу, весь благоговейный трепет, горе и подавленный гнев, бушующие в глубине души.

И дверь со скрипом отворяется.

Глава 25

СУББОТА, 29 ИЮНЯ, 00:00

– Я не большой знаток подвалов, но этому точно нет равных, – говорит Майлз, пока мы пробираемся сквозь свисающую паутину и брошенную мебель. Подвал фабрики представляет собой кирпичные стены и бетонный пол, покрытый трещинами. Здесь пахнет плесенью и гниющей падалью – даже хуже, чем в фургоне.

– Но это хотя бы какой-то шаг вперед после подземного хода, – замечает Лео, пытающийся во всем находить позитив.

Дэйзи истошно визжит, и мы вздрагиваем, пока свет ее фонарика скользит по бетонному полу. Лео напрягается, держа