Дитя Всех cвятых. Цикламор - Жан-Франсуа Намьяс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изидор прыснул со смеху.
– Не здесь, во всяком случае! Иначе вы бы в жизни не услыхали этой ругани!
– Неужели они ее так боятся?
– Даже больше, чем вы думаете!
Анн тоже засмеялся, легко и непринужденно. Все вокруг казалось ему чудесным! После долгих страшных месяцев, после всей этой бесчеловечной жестокости он мог, наконец, не сдерживать себя.
Когда они выехали на перекресток, какая-то хорошенькая орлеаночка схватила их за руки. На ней был венок из зеленых веток и полевых цветов.
– Сюда, прекрасные рыцари! Выпейте за победу.
В самом деле, почти повсюду на козлах стояли открытые бочки, ибо хотя съестного в городе чертовски не хватало, вина все еще оставалось вдоволь. Владелец трактира по соседству принес кубки и протянул каждому. Они чокнулись. К опьянению победой добавилось опьянение вином.
Изидор показал на щит, висевший у Анна на груди:
– У вашего герба цвета Франции. И неба. Настает время лазури!
Анн бросил взгляд на свой блестящий щит. И правда: он голубой, как небо, а золотой цикламор на нем – словно сияющее солнце…
Изидор осушил свой кубок.
– После той селедки я хотел умереть, и моя последняя мысль была о роде Вивре. Ведь все, начиная с отца вашего прадеда, знали только поражения. Вы первый, кто познал победу!
Лицо Анна на мгновение омрачилось.
– Увы, я больше не Вивре…
– Вы опять им станете.
Слова, в точности повторившие предсказание Виргилио д'Орты, растрогали его, однако Анн не должен думать обо всем этом. Никогда!
– Я всего лишь Невиль, Изидор.
И сразу же рассердился на себя за эту фразу. Нет у него права так говорить. «Всего лишь Невиль!» Словно извиняясь, Анн попросил своего товарища:
– Расскажи мне еще о моей матери…
То же чувство, что и при их ночной встрече на биваке, отразилось в лице Изидора. Он хотел бы ответить доверительным тоном, вполголоса, но из-за оглушительного гвалта вокруг вынужден был прокричать:
– Вы мне ее сейчас напомнили! У вас ее смех…
– Ее смех?
Вдруг окружавшая их толпа по-настоящему взвыла и метнулась куда-то, увлекая их за собой. Кубки покатились по земле… Она! Она здесь!
Латники сурово осаживали народ:
– Дайте дорогу! Она ранена!
Меж двумя солдатскими касками Анн едва успел разглядеть тонкий силуэт в кольчуге. Девственница уже проехала. Видение было настолько мимолетно, что он запомнил только темные, коротко остриженные волосы. Да еще осталось впечатление потрясающей юности.
Снова раздался крик. Перед ними проплыло знамя. Оно было лазоревое, с тремя золотыми лилиями, серебряным титлом в верхней части и тонкой красной левой перевязью по центру: дважды «надломленный» герб Франции, герб Бастарда Орлеанского!
Пока орлеанцы криками приветствовали своего сеньора, Анн стал пробиваться к нему. И, несмотря на сопротивление толпы, ему все же удалось проложить себе дорогу.
– Монсеньор, я – Анн, ваш крестник! Осаждаемый со всех сторон Бастард Орлеанский не мог уделить ему ни времени, ни внимания. Яростно работая локтями, чтобы удержаться рядом с Бастардом, Анн сумел-таки сказать ему в нескольких кратких словах о главном: о восстании в Гатине, о разрушении деревни Невиль-о-Буа, о речах, которыми он поднимал окрестное население, а также о победной атаке на английский гарнизон прошлой ночью.
Несмотря на просьбы, которыми его осыпали со всех сторон, Бастард не остался равнодушен к вести о гибели Невиля. Когда Анн умолк, он растроганно проговорил:
– Скажите жителям, что я за свой счет заново отстрою их деревню и что они всегда могут рассчитывать на мое покровительство.
Анн хотел поблагодарить, но глава Орлеанского дома перебил его:
– Мне нужны верные люди, чтобы разнести по краю весть о победе и подвигах Девственницы. Можете ли вы с вашими товарищами взяться за это?
– С радостью, монсеньор!
– Тогда отправляйтесь не мешкая. Двигайтесь в сторону Реймса. Сам я буду сопровождать Жанну к дофину.
Анн хотел добавить еще что-то, но тут новый натиск толпы окончательно отрезал его от крестного и лазурного стяга с тремя золотыми лилиями. Анн вновь оказался рядом с Изидором и крикнул ему:
– Я уезжаю! Встретимся в Реймсе!
Он начал было проталкиваться в обратную сторону, но Изидор удержал его.
– Погодите! Я еще не все вам сказал: я видел черного рыцаря.
– Ты уверен?
– Уверен. У него и точно вывернутый герб Вивре, раскроен на «песок и пасти». Но, клянусь, если встречу его, то не трону. Оставлю вам.
– Храни тебя Бог, Изидор!
– Вас тоже. До скорого, увидимся на коронации…
Вырываясь из дружеских объятий орлеанцев, Анн исчез.
Изидор опять остался один, среди неистовой давки, криков и пения. Он слышал, что Бастард собирается ехать с Жанной к дофину, и решил, что не было бы для него большей радости, чем оказаться в их свите. Поэтому постарался приблизиться к орлеанскому знамени. Изидор не мог знать в точности, как они с Анном проживут последующие дни, но в одном он был уверен: они уже стали участниками героической эпопеи.
***Желание Изидора Ланфана неожиданно сбылось. Спеша покинуть Орлеан, Бастард уехал с первыми же рыцарями, что попались под руку, и Изидор оказался в их числе.
Небольшой отряд прибыл в Лош 11 мая. Лош резко отличался от остальных городов Луарской долины. Это была настоящая твердыня, над которой возвышался неприступный мрачный замок с мощным квадратным донжоном без окон, лишь с редкими бойницами.
Узнав о прибытии Жанны, дофин выехал из города. Их встреча состоялась за крепостными стенами. Увидев своего государя, Девственница обнажила голову и глубоко поклонилась, не сходя с коня. Бастард торопливо соскочил на землю и помог девушке спешиться. Дофин поцеловал ее несколько раз и ласково заговорил с нею.
Кортеж Девы въехал в Лош, жители которого встретили его с воодушевлением, и сразу же проследовал в замок.
Там Жанну ждала еще одна волнующая встреча. Именно в Лоше, в этой мощной цитадели, находился настоящий дофин. Ибо тот, кого называли «дофином», Карл VII, давно был женат и имел ребенка. И если бы Господь даровал его шестилетнему сыну достаточно долгую жизнь, мальчик воцарился бы когда-нибудь под именем Людовика XI.
Дева попросила принести вина и чокнулась с малышом за победу Франции и за его будущее царствование.
Изидора Ланфана необычайно тронул этот удивительный образ девы и ребенка. И он возблагодарил Небеса за дозволение стать одним из соратников Жанны: чудеса не прекращались.
После этого трогательного момента девушка вернулась к злобе дня. Она направилась к Карлу, бросилась к его коленям и обняла их.
– Благородный дофин, не медлите! Поезжайте в Реймс и коронуйтесь!
