Мифы Ктулху - Роберт Ирвин Говард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Черный ход — тот, что на кухне, — сказал Питер и повел детектива за собой. Когда они оказались на месте, их встретила узкая полоса звездного неба, видневшаяся между косяком и неплотно прикрытой дверью.
— Думаю, отсюда он и пробрался. И ушел, скорее всего, этим же путем, — пробормотал Гаррисон. — Здесь точно было раньше заперто?
— Я закрывал лично, — ответил Питер. — Взгляните — там, снаружи, какие-то царапины на двери. А ключ валяется на полу с нашей стороны.
— Ну, здесь все ясно — замок старой модели. — Гаррисон хмыкнул. — Любой может взять кусок проволоки, выдавить ключ с той стороны — и так произвести взлом. Тихо, без особого шума — никто в большом доме и не всполошится.
Детектив вышел на широкое крыльцо черного хода. Большой двор-пустошь предстал его глазам. За ним простиралось пастбище, обнесенное проволочной оградой, а дальше виднелась густая белоствольная дубрава — остатки леса, теснимого деревней Лост-Кноб со всех сторон.
Питер посмотрел на этот лес — низкий, кажущийся непроглядным черным бастионом в слабом свете звезд, — и поежился.
— Миддлтон где-то там, — шепотом сообщил он. — Никогда не подозревал, что он осмелится напасть на нас под нашей собственной крышей. Я нанял вас, чтобы выследить его в округе… кто бы мог подумать, что вы понадобитесь, чтобы защищать нас здесь!
Не отвечая, Гаррисон спустился во двор. Питер остался сидеть на корточках на краю крыльца. Детектив пересек узкое пастбище и остановился у древней изгороди, за которой начинался лес. Тьма между деревьями царила первозданная, иначе и не сказать. Ни шелест листьев, ни шорох ветвей не выдавали чьего-либо потаенного присутствия. Если Джоэл Миддлтон скрылся в той стороне — он, должно быть, уже искал убежища в скалистых холмах, опоясывающих деревню.
Гаррисон повернул к дому. Он прибыл в Лост-Кноб накануне поздно вечером. Было уже немного за полночь, но ужасные новости распространялись даже глубокой ночью. Дом Уилкинсонов стоял на западной окраине города, дом Эллисонов был в принципе единственным жилищем в радиусе ста ярдов от него. Но Гаррисон увидел, как и в дальних окнах загораются огни.
Питер стоял на крыльце, вытянув голову на длинной шее, похожей на шею канюка.
— Нашли что-нибудь? — с тревогой окликнул он.
— На этой твердой земле следы не заметны, — проворчал детектив. — Что вы увидели, когда вбежали в комнату Сола?
— Сола и увидел — он стоял перед камином и голосил, широко раззявив рот, — ответил Питер. — И когда я сам заметил, на что он таращится там… я, наверное, закричал, выронил кочергу… а потом Сол набросился на меня, будто дикий зверь.
— Дверь в комнату Сола была заперта?
— Притворена, но не заперта. Замок случайно сломался пару дней тому назад.
— Еще один вопрос: Миддлтон когда-нибудь бывал в этом доме раньше?
— Насколько знаю, нет, — мрачно ответил Питер. — Наши семьи ненавидели друг друга в течение двадцати пяти долгих лет. Джоэл — единственный и последний наследник своей фамилии в этих краях.
Гаррисон зашел в дом. Эллисон уже успел вернуться с маршалом Маквеем — высоким, немногословным мужчиной, которого явно возмущал детектив-наймит. Их сопровождала группа разбуженных соседей. Собравшись во дворе сбоку от дома, все переговаривались вполголоса, и только Джим Эллисон весьма громогласно выражал свое негодование.
— Конец Джоэлу Миддлтону! — заявлял он на повышенных тонах. — Некоторые тут встали на его сторону, когда он убил Джона. Интересно, что бы они сейчас сказали? Где это видано — выкопать мертвого и отрезать ему голову! Варварство! Уж я бы не стал гадать, что там решат присяжные, а разобрался бы с ним сам!
— Лучше поймайте его, прежде чем начнете линчевать, — проворчал Маквей. — Питер, я отвезу Сола в окружной центр.
Питер молча кивнул. Сол приходил в сознание, но безумный блеск его глаз оставался неизменным. Гаррисон заговорил:
— Думаю, надо отправиться на кладбище, проверить участок Уилкинсонов — глянуть, что мы там сможем найти. Вдруг реально отследить Миддлтона оттуда?
— Уилкинсоны пригласили тебя сделать работу, для которой, по их мнению, я недостаточно хорош, — прорычал Маквей. — Ну, ступай — только мне с тобой не по пути. Я повезу Сола в город.
Маршал приказал своим помощникам поднять спеленутого безумца и вышел. Ни Питер, ни Ричард не последовали за ним. Долговязый мужчина выступил вперед и неловко обратился к Гаррисону:
— То, что делает маршал, — его личное дело, но мы все здесь готовы помочь чем угодно, если хотите собрать отряд и прочесать округу.
— Спасибо, но я уж как-нибудь сам, — ответ Гаррисона прозвучал непреднамеренно резко. — Лично ты можешь помочь мне, убравшись с дороги прямо сейчас. Я управлюсь с делом — один и по-своему, как маршал мне и предложил.
Соседи стали расходиться по домам, молчаливые и обиженные. Джим Эллисон после минутного колебания последовал за ними. Когда все ушли, детектив Гаррисон закрыл дверь и повернулся к Питеру.
— Проводите меня на кладбище?
Питер вздрогнул.
— Оправдан ли такой риск? Миддлтон своей выходкой показал, что ни перед чем не остановится, ничем не побрезгует…
— А с чего бы ему останавливаться? — Ричард расхохотался. Его губы скривила горькая усмешка, на лице проступили глубокие страдальческие морщины. — Мы и сами никогда не прекращали травить Миддлтона. Джон обманул его, отнял последний клочок земли — вот почему Джоэл его убил. За что мы, по сути, благодарить его должны!
— Ты несешь чушь! — воскликнул Питер.
Ричард с горечью усмехнулся:
— Ты гнусный лицемер. Мы просто хищные звери — все мы, Уилкинсоны… как и эта тварь! — Он злобно пнул дохлую крысу. — Мы все терпеть не могли друг друга. Ты рад, что Сол свихнулся, рад, что умер Джон. Теперь остался разве что я, а у меня неладно с сердцем. И не смотри на меня так, я ведь не идиот! Как говорил шекспировский Арон, «выкапывал я трупы из могил и выставлял их на крыльцо друзьям»!
— Да ты и сам, смотрю, свихнулся! — яростно воскликнул Питер.
— Вот, значит, как? — Ричард явно распалялся. — А какие у нас есть доказательства, что это не ты отрезал Джону голову? Ты-то точно знал, что Сол был невротиком, что подобное потрясение может свести его с ума! И еще: ты вчера был на кладбище!
Лицо Питера исказилось от ярости. Затем, сделав над собой явное усилие, он взял себя в руки и тихо сказал:
— Ты переутомился, Ричард.
— Сол и Джон ненавидели тебя, — бросил тот, — и мне известно,
