Сапиенс как вирус - Сергей Гатаулин

Он тяжело вздохнул. Черная дыра над головой, черная дыра под ногами, а между ними едва заметная тень кокона. Исполинская капля прозрачной воды, которая вопреки всем законам природы зависла высоко над землей. Подойдя к краю пропасти, Дмитрий посмотрел вниз, но ничего не увидел. Лишь услышал шорох осыпающейся земли. Не раздумывая, он прыгнул навстречу колышущемуся в вышине озеру и тут же оказался внутри ставшего привычным бесконечного зала. Стоило ему пересечь границу инфопространства, как невесомая конструкция плейта мгновенно обозначилась над его головой. Громадная мерцающая грива, в разы больше львиной, мерно колыхалась, превращая ее обладателя в далекого родственника Медузы Горгоны. Сквозь переплетение дрожащих световых нитей Дмитрий увидел пылающий в вышине программатор.

– Слушай, Бейрут, а почему бы нам не копировать сознания? Зачем их нужно перемещать в программатор? – поинтересовался он.

Хакер сидел в воздухе в позе лотоса, со скрещенными ногами и вытянутыми руками. Мелькающие пальцы как всегда колотили по клавишам невидимой консоли.

– Во-первых, мы не знаем, как у Емельяна получается разделять психоматрицу и вирус, и уж тем более не знаем, как программатор «вытягивает» из человека эту самую матрицу. И самое главное, чего мы не знаем: почему программатор перестал реагировать на увеличение сознательной массы.

– Ладно, ладно! – прервал Дмитрий. – Понял я, что вы ничего не знаете, но делаете все, что можете, для людей, которые палец о палец не ударили, чтобы помочь себе. Я вот, что думаю. Они ведь уже мертвы, так стоит ли стараться?

Хакер недовольно хмыкнул. Прикрывая уставшие глаза, покачал головой. И все это время он, не переставая, мельтешил пальцами перед собой:

– С каких это пор ты стал таким циничным?

– А с каких пор ты полюбил человечество? – неожиданно для себя произнес Дмитрий, пытаясь унять раздражение, прикусил губу. Но это не помогло: организм не желал воспринимать физическую боль.

– ПервоДим! – взвыл он. – Прекрати!

Бейрут заметил душевные метания товарища, но не показывал виду. Он продолжал быстро перебирать пальцами, ни на секунду не прекращая набивать команды на невидимой клавиатуре. Устремленные в бесконечную даль глаза сосредоточились на яркой точке плазмоида, торчащего в самой сердцевине программатора. Иногда дымка непонятных символов, застилавшая зрачки, рассеивалась, и они, отрываясь от затерянного среди мириадов галактик гуорка, возвращались на несколько секунд в реальный мир.

– Димыч, я вот что думаю, – просветлевший взгляд коснулся Потемкина, палец в последний раз сжался, и Бейрут шумно выдохнул. – Твое умение связываться со своими иномерными ипостасями обусловлено тем, что твой плейт самый старый, или ты знаешь что-то такое, что недоступно мне? Я ведь, как ни стараюсь, никого из своих отражений не чувствую.

Дмитрий не слушал хакера, разглядывая гуорка, он заметил, как тот вытянулся. Превращаясь в пылающую гантель, ощерился миллионами световых иголок. Разноцветные лучи скользнули во все стороны, устремляясь к галактикам, разветвились по пути на мириады ручейков. Равномерно заполнили прозрачную сферу пылающей сеточкой едва заметных энергетических нитей.

– Ух ты! – воскликнул он, замечая, как светящаяся громада программатора понеслась прочь.

На самом деле сфера никуда не двигалась. Сжимаясь, она стремительно уменьшалась в размерах, и ее ближний край быстро убегал от Дмитрия.

Пульсирующая сетка взорвалась, вырывая кровеносные сосуды, соединяющие плазмоид с галактиками. Гуорк вспыхнул и начал распадаться. Вначале гантель разделилась на две части, затем каждая половина повторила тот же маневр, следом раздвоились и те, что секунду назад обрели независимость. Русса мгновенно рассыпался на тысячи огоньков, выталкивая свои мелкие копии в направлении ближайших звездных скоплений. Маленькие светляки, в свою очередь, снова и снова делились, катились дальше, проваливаясь по пути в светящиеся комочки галактик; впитывались в серую губку газопылевых туманностей, притягивались громадными тушками раскаленных квазаров. Цепная реакция, походившая на замедленный взрыв петарды, размазала частички гуорка по всему программатору. Фейерверк продолжался несколько минут и затем потух, оставив на месте Руссы миниатюрный эллипсоид, окруженный горячим пылевым облаком.

– А вот и Ра! – воскликнул Дмитрий, разглядывая миниатюрную копию знакомого артефакта. – Значит, мы на правильном пути.

Высоко над головой с громким хлопком вспух святящийся пузырь. Маленькая точка приблизилась, увеличиваясь, превратилась в Жору.

– Я бы не стал спешить с выводами, – пряча мелькнувшую улыбку, проворчал Бейрут. – Семя все еще нестабильно. Оно больше не принимает сознания людей, а те, что были перенесены до этого, устроили настоящую войну за власть.

– А я очень хотел бы знать, что вы намерены делать дальше? Ведь все это, – вступая в разговор, Жора обвел бесконечный зал руками, – всего лишь программа, пусть и частично материализовавшаяся. Как она может спасти наш мир?

– Вот это-то как раз проще всего, и даже сейчас понятно, – ПервоДим взял инициативу в свои руки. – Где высаживают семена? На грядке. Нужно будет доставить семя туда, в начало всех начал, где информация предшествует материи, где будущее Мироздание спрессовано в одной точке.

– Понятия не имею, где эти грядки и что может вырасти из этого семени, но какой резон нам заниматься этим? – Жора качнул головой в сторону программатора.

– Какой резон нам? – Потемкин тряхнул головой и, гневно сверкая глазами, зарычал. – Да поймите вы! Нас уже нет! Выгляните наружу!

– Именно это я и хотел предложить. Тебе нужно увидеть, что происходит вне кокона, – согласился Жора.

Дмитрий вспомнил черное пятно на месте пояса Ориона и метнулся наружу. В последний момент обернулся к оставшимся хакерам и понял, что те не собираются покидать инфопространство. Жора, яростно жестикулируя, что-то объяснял Бейруту, а тот как ни в чем не бывало исполнял на невидимой консоли быстрый танец десятью пальцами.

– Ты действительно веришь, что все, о чем ты говорил, у нас получится? – спросил он ПервоДима, но тут же позабыл о своем вопросе.

Появляясь среди мрачных развалин, он уронил взгляд на остатки мебели, разбитой падающими блоками, переступил через присыпанного кирпичной крошкой плющевого медведя и поднял глаза к небу. Глотая комок, подступающий к горлу, испуганно прошипел:

– Чёрт!

Над головой вспухала бесформенная гигантская амеба. Казалось, в вышине, где-то на самой границе воздушного слоя, кто-то невидимый и громадный проткнул отверстие и стал впрыскивать в него чернила. Безобразная клякса, вначале тусклая и мутная, быстро увеличивалась. Растекаясь, волна за волной грязные потёки закрывали ночное небо. Лунный свет еще некоторое время пробивался сквозь темно-синюю пелену, вычерчивая в небе серебристые полосы, но и он вскоре погас. Окружающие предметы постепенно растворились, погружаясь в фиолетовую мглу.