Командировка во Вселенную - Михаил Медведев

Виктор, переступив через себя, согласился с людоедским приказом, хотя и подумал, что, наверное, поторопился, содрав со своей груди свастику. Только фашисты ставили опыты на живых людях! Но если посмотреть с другой стороны, экипаж «Эльсидоры» — это груда замороженных овощей. Они мало чем отличаются от мертвых. Пожертвовать несколькими трупами для того, чтобы вытащить с того света остальных, вполне допустимо и даже не очень противоречит христианской морали.

Когда Витя вернулся в медпункт, всё уже было готово к операции. Похоже, Че-Че не сомневался в том, что санкция на убийство будет получена. Тело незнакомого Виктору матроса, покрытое слоем инея, лежало на операционном столе.

— И каков будет приказ командира? — поинтересовался Че-Че.

— Можешь убить всех, кроме капитана корабля и хозяина.

— Отлично. Будешь мне ассистировать.

— Я не умею. — Виктор попытался увильнуть от неаппетитной миссии.

— Делай то, что я скажу, и всё будет в порядке, — не терпящим возражений тоном потребовал Корнеев. — Только не трогай пока тело. Оно очень холодное. Можешь получить ожог.

— Благодарю за заботу. — Витя взял протянутую ему лампу и направил свет туда, куда указал Слава.

— Размораживаем, — прокомментировал капитан.

— И долго мне так стоять? — недовольно спросил Виктор.

— Минут двадцать. Это микроволновое излучение. Прогревает организм одновременно по всей глубине тканей.

Совесть не прекращала мучить Виктора. Ему не нравилось участвовать в оживлении человека, обреченного на растительное существование, но отказаться или помешать этой процедуре он не мог. Если не позволить Че-Че проводить жестокие опыты, тогда всё зря. Зря он убивал на Земле, зря погиб Элькин муж, зря страдает Дэн, а если хорошо подумать, то и вся жизнь в помойную яму.

— Послушай, док, ты знаешь, что такое клятва Гиппократа? — Виктор понимал, что издевательство над ближним — это лучший способ избавиться от угрызений совести.

— Я ее не давал. — Че-Че легко парировал Витин выпад. — А ты читал инструкцию по сборке торпедных взрывателей?

— Нет. А при чем тут это?

— А при том, что каждая строка в этой книжице написана кровью. Кровью невинных людей. По непредвиденным причинам устройство срабатывало у них в руках во время сборки, и в инструкцию добавляли новый пункт. Сейчас мы идем той же дорогой.

«В ад», — добавил про себя Виктор.

Че-Че между тем наполнял шприцы разноцветными жидкостями из ампул. Лицо замороженного матроса, до этого белое и снежно-блестящее, стало матово-тусклым и посерело. Че-Че осторожно пощупал кожу на его щеке и велел Вите выключить лампу. Затем он положил руку на лоб больного и проверил пульс, которого не могло быть. Все эти действия он проводил скорей всего не для того, чтобы выяснить самочувствие своего пациента, а для облегчения психологической участи побледневшего Виктора, который не мог отвести глаз от вмятины на щеке матроса, оставленной пальцем Че-Че.

— Мышечная ткань потеряла упругость, — прокомментировал Корнеев, размышляя о том, не вколоть ли транквилизатор своему ассистенту. — Температура нормальная, сердце не бьется. Будем будить сердечную мышцу, — сказал он и с размаху ударил матроса кулаком в грудь.

— Может, поищем дефибриллятор? — дрожащими губами спросил Виктор.

— Не люблю сложную технику.

Че-Че прижал ухо к грудной клетке пациента и напрягся, как кот рядом с мышиной норой. Убедившись, что сердце за ребрами не шуршит, он нанес еще несколько увесистых ударов в грудину, рискуя переломать матросу все кости. Потом прижался ртом к его посиневшим губам и шумно выдохнул, будто надувал воздушный шарик. Еще несколько ритмичных толчков в грудь уже двумя руками, и Виктору начало казаться, что у матроса появилось дыхание. Очень легкое и почти нереальное, как комариное зудение в шумном метро, но оно было!!!

— Понимаешь, Витя… — Че-Че с довольным видом потер переносицу и взял пациента двумя пальцами за запястье. — Человек существо химическое и механическое. Электричество имеет очень небольшое к нему отношение. Все болезни можно вылечить лекарствами, инъекциями, протезами и шинами.

— А душа? Как ее лечить, если она больна?

— Душу, биополе, ауру, как только эту структуру ни называют, может исправить только равная или превосходящая ее по сложности структура, то есть другая душа или, скажем, бог.

Че-Че взялся за свою коллекцию шприцов и начал делать одну инъекцию за другой.

— Всё, — сказал он, покончив с последним уколом, — медицинские знания гридеров в этой области исчерпаны. Впрочем, они не очень сильно превосходят имперские. Передай командиру — результат будет известен через три часа.

Виктор, не сказав ни слова, повернулся и вышел из операционной. Экспроприировав в каюте Дифора матрас, он спустился к шлюзу, где в позе «лотоса» сидела Элеонора. Она никак не прореагировала на его появление и продолжала неподвижно смотреть в одну точку. «Переживает», — решил Витя, и на душе у него сразу стало легче. Ведь именно Элька взяла на себя моральную ответственность за происходящее, и ей это трудно далось.

Он расстелил матрас и лег рядом с ее скрещенными ногами. Достаточно близко, давая ей почувствовать свое участие, но не вплотную, чтобы это не было похоже на сексуальное домогательство. Эльке было всё равно. Она, не моргая, уставилась в пространство. Ее руки лежали на коленях ладонями вверх, а губы сжимались и разжимались. Казалось, она молится. Виктор вспомнил чьи-то слова о том, что бог смотрит на грешный мир глазами молящегося человека, и подумал, что помощь Всевышнего была бы сейчас очень кстати.

Неизвестно, сколько прошло времени. Вокруг не было ни одного ориентира, по которому можно отмерять течение минут и часов. Элеонора продолжала пребывать в своем медитационном ступоре, а Виктор неустанно ворочался с боку на бок, пытаясь заснуть. Но сон не шел, как это обычно бывает, когда до смерти хочется отключиться. Шаги на лестнице заставили встрепенуться не очень бдительных сторожей.

— Еда готова. — Рита с трудом отыскала в полумраке их лежбище. Виктору померещилось, что она слегка качается, а может быть, колыхались только тени, рожденные одуряющим миганием ламп.

— Я не буду, — подала голос Элеонора, и Виктор удивился, какой он слабый.

— Тебя Че-Че звал. Он там кого-то уже воскресил, — сказала Рита и поставила на пол кастрюльку с отвратительно воняющим варевом.

Виктор сразу оттолкнул посудину подальше от своего носа. В шлюзовой камере и так было слишком много противных запахов, чтобы добавлять к ним еще и аромат Ритиной стряпни.

Элька посмотрела на Витю мутноватым взглядом и, поднявшись на затекшие ноги, убрела в мерцающую тьму, в сторону медпункта. Было видно, что она пошатывается из стороны в сторону и с трудом ориентируется в пространстве.

— Вставай давай. — Рита сунула под нос Виктору миску с похлебкой. Тот зажал нос, брезгливо сморщился и отвернулся. — Ты че, как неродной? — обиженно спросила девушка и, отставив в сторону посудину, легла рядом с ним на узенький матрас.

Не задумываясь о том, что делает, Виктор прижался к ней и поцеловал в приоткрытые, пахнущие миндалем губы. Девушка вздрогнула и вцепилась ему в спину остренькими ноготками. Витя всхлипнул, и его рука инстинктивно соскользнула в промежность девушки. Его пальцы начали грубо и энергично ласкать ее, вкладывая в движения всю шахтерскую силу, будто он делал массаж борцу сумо. Рита с готовностью раздвинула колени и ритмично задвигала бедрами, театрально постанывая. Перед Витиным глазами поплыли багровые круги. Кровь ударила ему в голову, смывая скорлупу цивилизованности и воспитания. Зверь, дремлющий в каждом человеке, очнулся, сжал в крепких лапах сознание Виктора и торжествующе взвыл от радости. Эхо, отразившееся от железных стен шлюзовой камеры, ответило ему сатанинским хохотом.

В шальном горячечном полубреду Рита не отставала от него. С ловкостью, доступной только гремучим змеям, она выскользнула из черного свитера с высоким горлом, который Витя про себя называл «мечтой монашки». С такой же легкостью она избавилась от тонкой полупрозрачной блузки. Виктор радостно оскалился. Он чмокал и истекал слюной от удовольствия. Странно, но присущая Виктору природная брезгливость, часто ограждавшая его от многих неприятностей, не зажгла на этот раз свой обычный красный свет. Витя наплевал на нежный и чуткий ритуал ухаживания, которого обычно придерживался в отношениях с противоположным полом. Похотливый зверь желания жадно пожирал его изнутри. Виктор заорал, не в силах выдерживать эту пытку. Навалившись на девушку всем телом, он распластал ее на матрасе. Фигура у девушки была далека от высоких эстетических эталонов, но сейчас ему было всё равно. Ему было нужно только одно, и это у нее было. Он сильно, до синяков сдавил Риту за плечи. Она жалобно пискнула, но остановить Витю мог только выстрел в затылок. Сам он был готов убить любого, кто осмелится встать между ним и этим женским телом. Он был готов убить даже саму Риту. Такого с ним никогда раньше не бывало. Виктор тяжело хрипел, и его движения напоминали агонию задыхающейся в паутине мухи. Рита извивалась всем телом и издавала звуки, похожие на крики о помощи. Они отвлекали Виктора от увлекательного процесса, сбивали с ритма, и он попытался зажать ей рот, но девушка извернулась и сдавила пальцами его раненую руку. Он заревел от боли и ударил ее по лицу, но промахнулся, только слегка задев по уху. Она безжалостно заломила ему локоть и, продемонстрировав неплохую бойцовскую школу, бросила на заплесневелый пол.