Хаос и Амбер - Роджер Желязны

— В чем дело? — в отчаянии вопросил я.

— Я спрятал его там, где его никто не найдет! — отозвался отец. — А найдет — не сможет взять! Он висит на шее у единорога!

Эйбер в ужасе вытаращил глаза.

— Ты не мог!

— Мог, мог! — Отец направил на Эйбера меч и пошел к нему. — И я должен убить тебя, не сходя с этого места.

— Нет! — Я схватил отца за руку. — Он хотел, как лучше!

— Я — изменник?! — продолжал бушевать Дворкин, испепеляя Эйбера взглядом. — Изменник здесь один, и это ты, Эйбер! Это ты предал собственного отца!

— Виноват в этом только ты один! — рявкнул я. — Если бы он знал о твоих замыслах, он, может быть, понял бы…

— У нас нет времени на эти нежности!

Дворкин попытался обойти меня.

Я загородил ему дорогу.

— Если так, сотвори время для этого, отец.

— Дома меня никто не посмеет назвать предателем! — процедил сквозь стиснутые зубы Эйбер.

— Треклятые дети!

Отец попробовал оттолкнуть меня, но я ухватил его за запястье, твердо решив не допустить кровопролития. Дворкин охнул, я заметил, как натянулись веревками мышцы у него на шее. Подметки моих сапог заскользили по траве.

Вдвоем в такую игру играть было можно. Я покрепче уперся ногами в землю и сдержал натиск отца, а потом напрягся изо всех сил и оттолкнул его назад, футов на десять. Он пошатнулся и тяжело дыша, озадаченно воззрился на меня.

— А ты здесь силен, — заметил он.

— Посильнее тебя.

— Может быть…

У меня за спиной прозвучал голос Эйбера.

— Не надо драться с ним, Оберон. Я сам могу за себя постоять!

Я оглянулся через плечо. Эйбер сцепил пальцы, а когда он развел руки в стороны, между ними закачался темный шар.

— Ты не посмеешь… — вырвалось у отца. Эйбер отозвался.

— Я сюда не драться пришел. Я пришел, чтобы помочь… но если ты попробуешь ударить меня, я буду защищаться!

Темный шар начал вырастать в размерах. Эйбер швырнул его наземь, и шар принялся разбухать и поглощать землю. У меня на глазах на поляне появилась яма.

Дворкин поспешно отступил на несколько шагов назад. Я поспешил последовать его примеру. Мне очень не понравилось, как он выглядел, этот непроницаемый мрак. Эйбер не спускал с него глаз и что-то бормотал, но слишком быстро, и я не разбирал слов. Не это ли он называл Первородным Хаосом?

— Седлай коней, — негромко велел мне Дворкин. Казалось, он напрочь забыл о нашей распре. — Теперь я знаю дорогу.

— А как же Эйбер? — спросил я, уложив седло на спину отцовского мерина и начав затягивать подпругу.

— Оставим его здесь. Он не дерзнет последовать за нами.

— Нет, я за вами последую! — вскричал Эйбер. — Если ты не желаешь спасать наше семейство, то это должен попытаться сделать я!

Черная ямина, к моему великому ужасу, успела превратиться в зияющую пропасть. Она поглощала все, к чему прикасалась: наши одеяла, костер, дорожные мешки. Теперь все мы стояли на краю бездны.

— Если так, то ты — глупец! — крикнул в ответ Эйберу отец.

Он вскочил на своего коня и развернул его прочь от стоянки. Я растерялся, но, бросив последний взгляд на Эйбера, сделал то же самое.

Следовало отдать моему брату должное, что я и сделал. За последние пять минут он выказал такую силу духа, какой я от него никак не ожидал.

Целый час мы скакали в сторону от поляны, никуда не сворачивая, хотя лично я никакой дороги и даже тропы не видел. Отец в очередной раз прорвался в иную Тень, и мы оказались в мире, где уже рассвело.

Миновало какое-то время, и вдруг воздух стал каким-то странным — особенно, хрустально чистым. Любая ветка на каждом из деревьев здесь была окрашена столь ярко и видна столь четко, что такого я ни разу в жизни не видел. Не шелестел ветер, не стрекотали насекомые, не пели птицы. Чистейший воздух приятно бодрил. Никогда я не ощущал ничего подобного.

Когда мы наконец выехали из леса и поскакали по травянистой равнине, я ахнул, увидев прямо впереди солнце. Оно было вполовину больше солнца Илериума и испускало сияние оттенка червонного золота. Эта краска ложилась на все вокруг, к чему только прикасались солнечные лучи.

Налево от нас раскинулся океан. На его поверхности царил полный штиль, даже самой мелкой ряби — и той не было заметно. Не плескала рыба, не парили над водой чайки. Лучи солнца касались океана и окрашивали отмели в яркий сине-зеленый цвет. Дальше от берега вода приобретала более темный, лазурный оттенок. Я мог бы сидеть на побережье и часами любоваться этим океаном.

— Уже недалеко… — пробормотал Дворкин. — Да…

— Недалеко до чего? — спросил я, не отрывая глаз от океана.

— До Узора, до истинного Узора — того, который лежит в центре всего на свете. Он совсем рядом.

Отец спешился и оставил коня — не стал стреноживать, просто бросил поводья. Я последовал его примеру. Оба мерина с радостью опустили головы и принялись пировать сочной травой.

Бок о бок мы пошли в ту сторону, где из травы выступал большой плоский камень — футов, наверное, сто пятьдесят длиной и сто шириной.

На камне словно бы золотой лентой были выведены контуры Узора — завитки и повороты, изящные петли и перехлесты. Он почти совпадал с Узором внутри меня… почти, но не совсем. Более он напоминал тот Узор, который змей в башне, выстроенной из черепов, сотворил из крови Тэйна.

— Он неправильный, — вырвалось у меня.

— Верно, — отозвался отец. — И именно поэтому его следует уничтожить. Для этого мы сюда и пришли. Здесь решение для всех наших бед.

Я посмотрел на него.

— Когда ты создавал все это, ты еще не видел Узора целиком, да?

— Нет, не видел.

— Подождите! — послышался крик позади нас. Я обернулся. По траве к нам опрометью несся Эйбер.

— Ступай домой, — велел я ему. — Тебе здесь не место. Ты пытался спасти нас. Ты старался, как только мог. Король Утор все поймет.

— Ты собираешься уничтожить его! — крикнул Эйбер отцу, не слушая меня. — Я слышал, как ты это говорил. Почему ты мне ничего не сказал?! Ведь именно этого и хочет король Утор! Мы сражаемся за одно и то же, все это время мы сражались за одно и то же!

— Стало быть, ты мне поможешь? — спросил у него отец.

— Да! — с жаром откликнулся Эйбер и кивнул. — Что я должен делать?

— Я не очень уверен в том, что произойдет, когда я разрушу этот Узор. Вы должны позаботиться о том, чтобы я уцелел до тех пор, пока мой труд не будет завершен, что бы ни случилось.

Эйбер шумно сглотнул слюну, обернулся, посмотрел на меня и снова согласно кивнул.

— А как же быть с теми, кого мы отправили в Тени, дабы они там обрели убежища? — встревоженно спросил я. — Что станет с ними, если Тени исчезнут?