Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений - Дориан Лински
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В годы Второй мировой войны в Англии и США Сталина называли «дядей Джо» и «нашим храбрым союзником». В 1943-м журнал Life выпустил номер, посвященный России, в котором просили читателей «со снисхождением относиться к определенным, пусть даже очень неприятным недостаткам»44, а компания Warner Brothers выпустила кинокартину «Поездка в Москву», в которой позитивно отзывались о Сталине. Оруэлл критиковал этот фильм за то, что в нем искажают исторические факты. Писателю по долгу службы приходилось говорить в своих передачах на BBC о военной мощи России. После начала холодной войны Западу надо было срочно пересмотреть то, как изображали Россию. «Океания воевала с Евразией, Океания всегда воевала с Евразией».
В феврале 1948 года министр иностранных дел Эрнест Бевин учредил Департамент исследований и информации (ДИИ), который историк Френсис Сондерс назвал «секретным министерством холодной войны» 45. На протяжении 1950-х работа департамента постепенно превратилась в откровенную пропаганду, но изначально главной задачей этой организации была борьба с советской пропагандой путем сотрудничества с известными западными интеллектуалами, которых убеждали продвигать определенные идеи в своих работах. ДИИ способствовал распространению таких антисоветских книг, как «Скотный двор», «Бог, который не удался» и «Слепящая тьма». Двумя важнейшими советниками ДИИ стали близкие друзья Оруэлла Малкольм Маггеридж и Артур Кёстлер.
Когда Оруэлл встречал у Кёстлера Рождество 1945-го, оба писателя сидели у камина и обсуждали политические действия, необходимые для продвижения прав человека и свободы слова. Этого можно было добиться при помощи Организации Объединенных Наций – «лиги прав человека», которая могла бы способствовать налаживанию диалога между Западом и Востоком при помощи радио, путешествий, книг и газет. В эссе «Заметки о национализме» Оруэлл писал: «Безразличию к объективной правде способствует закрытие одной части мира от другой»46. Он надеялся на то, что «психологическое разоружение» сможет помочь найти выход из этой ситуации. По разным причинам план писателей так и остался планом, но Кёстлер эти идеи запомнил.
В 1948-м Кёстлер поехал по заданию Международного комитета спасения (МКС) с курсом лекций в США, где встретился практически со всеми выдающимися американскими антикоммунистами: бывшими троцкистами Джеймсом Бернхемом, Сидни Хуком и Максом Истменом, либеральными интеллектуалами Двайтом Макдональдом, Мэри Маккарти и Лайонелом Триллингом, а также с основателями ЦРУ. В 1930-х Кёстлер шесть лет работал на сотрудника Коминтерна Вилли Мюнценберга, поэтому лучше, чем многие другие, знал идеологического противника.
«Коминтерн» является одним из примеров протоновояза в послесловии романа, словом, «которое можно произнести практически без мысли»47. После войны вместо Коминтерна появилась новая организация европейских коммунистов Коминформ, которая в 1949 году спонсировала конференции художников, ученых и интеллектуалов в Париже и Нью-Йорке для продвижения России в качестве страны, выступающей за мир, в отличие от американских империалистов, стремящихся к войне. Проконсультировавшись с Кёстлером, американские спецслужбы создали план культурной контратаки: если русские поставили на слово и понятие «мир», то Запад поставит на концепцию «свободы». В июне 1950-го интеллектуалы из США и Западной Европы съехались на Конгресс за свободу культуры, работу которого втайне финансировало ЦРУ. В списке приглашенных на этот конгресс, составленном заранее, значился, между прочим, и сам Оруэлл. Четыре дня делегаты обсуждали разные вопросы в группах, ели и пили, после чего на закрытии мероприятия выступил Кёстлер с манифестом из четырнадцати пунктов, основанном на идеях, которые он в свое время обсуждал с Оруэллом в то самое Рождество 45-го в Уэльсе. Кёстлер закончил свое выступление фразой: «Друзья, свобода пошла в наступление!»48
Опять же на деньги ЦРУ Конгресс за культурную свободу стал постоянно функционирующей организацией, имеющей национальные комитеты. В последующие семнадцать лет Конгресс спонсировал ряд конференций, семинаров, фестивалей, концертов, художественных выставок, а также издание журналов в более чем тридцати странах. Успех работы Конгресса во многом объяснялся деятельностью неформальной группы, которую в Госдепе называли «некоммунистическими левыми», исходя из представления о том, что социалисты и либералы могут противостоять престижу коммунистов лучше, чем агрессивно настроенные к коммунизму деятели, подобные Бурнхаму. Артур Мейер Шлезингер-младший писал в свой книге «Витальный центр» (1949), которая стала манифестом группы: «Некоммунистическим левым мы обязаны той надеждой, что присутствует в политической жизни в наши дни»49 Шлезингер предложил канон «пророков», в него вошли Кёстлер, Силоне, Жид и «Джордж Оруэлл, обладавший освежающе здравым смыслом и неприятием понятия “невозможно”»[55]50.
Большинство писателей 1940-х, друзей, издателей, редакторов и рецензентов Оруэлла оказались так или иначе задействованными в этой Kulturkampf. В послевоенные годы такие издания, как Tribune и Partisan Review52, существовали на деньги соответственно МКС и ЦРУ. Британский комитет Конгресса за свободу культуры возглавили Малкольм Маггеридж, Фредерик Варбург и Тоско Файвель – троица, встречавшаяся с Соней Оруэлл после смерти ее мужа для обсуждения будущего литературного наследия писателя. В 1953 году Конгресс за свободу культуры и Международный комитет спасения (МКС) начали совместно финансировать издание Encounter, англо-американский эквивалент Der Monat, и издателем журнала выступил Варбург вместе с британским соредактором Спендером. В Италии начали издавать Tempo Presente, который редактировал Силоне, а испанским редактором Cuadernos стал бывший член ПОУМ.
Кёстлер называл этих людей «кучкой бездомных левых… те, кого сталинисты называют троцкистами, троцкисты – империалистами, а империалисты – чертовыми красными»53. Раньше эти люди всегда были на втором плане, но тут неожиданно на некоммунистических левых с неба начали падать государственные деньги. Некоторые из этих левых знали, откуда падают деньги, некоторые – не знали, а подавляющее большинство предпочитало вообще не задумываться над этим вопросом. Когда в 1967 году в журнале Ramparts четко написали, что это были деньги ЦРУ, часть участников тогдашнего процесса все еще настаивали на том, что не имели об этом никакого понятия. Двайт Макдональд писал: «Меня сделали ничего не знающим соучастником грязного дела ЦРУ. Обманули, как дитя»54. А ведь на самом деле в свое время он просто не захотел задавать лишних вопросов.
Интересно, если бы Оруэлл, этот светоч некоммунистических левых, был жив, обманули ли бы и его, как дитя? Или, может,
