Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри

«Я не могу остаться надолго», – промолвил он, ощущая камень на своей шее; но он стоял в верхнем зале Кер Донна, где каждая мелочь казалась бесценной ему – деревянные стены, тогда как в Кер Велле они были сделаны из серого камня, и тонкая резьба скамей, ибо люд Донна всегда был умел и искусен. «О, мама, там была битва. И король победил. А я ненадолго вернулся домой».

А отца и брата он встретил лишь потом, и они ушли прочь, увидев, каким он стал, во что он превратился. Но холмы вокруг Донна хранили древние камни, ибо эльфы называли его Кер Ри, и во всех здесь текла эльфийская кровь, и все они были странными и непохожими на других людей.

«А твой отец? – спрашивала мать. – И брат твой, и дядя?»

«С отцом и Донкадом все в порядке, – отвечал он. – Но Одрин погиб при Дун-на-Хейвине, а Риган – при Кер Бане; а также Ронан и Хаген…»

«Все мертвы?»

«Да. Мертвы». – Киран опустился в кресло, которое так хорошо помнил. – «У нас есть эль?»

И она принесла ему эля: в реальности на то потребовалось бы много суеты, но в его сне все произошло мгновенно, и она села рядом и спросила, когда вернутся его отец и Донкад.

«Скоро, – ответил он, – очень скоро», наслаждаясь тем малым временем, что ему оставалось. Он остался бы на ужин. Он мог бы позволить себе это. Он мог бы пробыть здесь до тех пор, пока не вернутся его отец и брат, которые скажут ей, что теперь он изгнанник, и растаять лишь тогда, когда увидит, как они въезжают в ворота.

Но Киран не пробыл и часа. Вопросы становились невыносимыми, и реальность дома слишком гнетущей, когда мать настаивала на ответах, сердилась и печалилась.

И он выбежал вон, лишь тогда поняв, как он ошибся и что ему не следовало и вовсе приезжать.

Он скакал верхом и снова был мальчишкой, и рядом ехал Донкад: они мчались по вереску и вскарабкивались на древние камни, оставив своих пони пастись внизу.

«Это проклятое место, – говорил Донкад. Он станет высоким, худым и темноволосым, ибо родился от первой жены отца; в детстве же он был долговязым, и волосы всегда падали ему на глаза. – Не побоишься?»

И конечно же, Киран не побоялся. В те дни он не знал страха. Они стояли над миром, как короли, он и его брат, плечом к плечу, и смотрели с вершины на близлежащие горы.

И потом, в Дун-на-Хейвине, они стояли, глядя друг другу в глаза, среди груды убитых.

«Берегись», – сказал ему брат. И мотыльки сгорали в факелах, освещавших палатку короля, и погибшие воины громоздились друг на друге.

«Киран, берегись».

И туман опустился на знакомый пейзаж; но Кер Донн стоял, как всегда, на вершине холма, окруженный холмами, ибо его достоянием были овцы, и отары продолжали пастись вокруг; но теперь земля засохла и потемнела, как зимой, и из голых холмов проступили обнаженные кости древних резных камней.

Раньше так не было. В смятении Киран вошел в замок и с ослепительной стремительностью сна оказался в верхнем зале, где стояли знакомые кресла, и брат спал перед очагом точно так же, как он спал на глазах у Кирана перед сотней костров – откинув голову, так что огонь светил ему в лицо.

«Проснись», – сказал он Донкаду.

И он ощутил угрозу, какую встречал лишь в самых темных углах Элда и в древних камнях.

И они снова мальчиками стояли на холме, и что-то зашевелилось под их ногами, возмущенное их смехом и юностью.

Оно вползло и свернулось в темных закоулках замка, и никого не стало. Слуги забыли о преданности. И лишь брат его в одиночестве спал, а опасность все нарастала – Киран видел, как тень подбирается ближе.

«Донкад, проснись».

Но проснулся он сам, чуть не упав со скамьи, он едва удержался за нее руками.

Кто-то поднимался по внешней лестнице. На мгновение Кирану показалось, что он и вправду в Донне, и сердце его болезненно забилось. Он замер, и звук шагов начал удаляться, растворившись в шуме кухни.

Он сел и закрыл лицо руками, а потом завел их за голову.

Снова послышались шаги, и дверь распахнулась. И на пороге появился человек, облаченный в блестящее железо.

– Господин? Господин Киран, это ты?

– Ризи. Слава богам. – В первое мгновение Киран испугался нападения и только потом понял, что он в своем замке, а это всего лишь Ризи, чья сухопарая фигура и темные волосы странно переплелись с образом брата из его сна.

Киран встал.

– Неужто человек не может побыть один?

– Господин Киран, весь замок сбился с ног в поисках тебя. Можно я… скажу Барку, что ты здесь?

Киран горько рассмеялся, выслушав Ризи.

– И Бранвин тоже ищет меня?

– Она и приказала: одни думали, что ты там, другие – здесь, а потом посланные на поиски вернулись, так и не найдя тебя… господин Киран, все ли с тобой хорошо?

– Не говори ей, где я спал, – попросил Киран. – Я глаз не сомкнул прошлой ночью. – Он подошел к двери, закрыл ее, и они очутились в непроглядной тьме, если не считать узкого луча света, лившегося сверху через щель окна. – Она не очень тревожилась?

– Нет, только она считала, что ты уехал на охоту, и жалела, что ты так поступил.

– Значит ты был на охоте?

– Нет. Только Роан.

– И удачно?

– До тех пор пока они не вернулись и их не засыпали вопросами. Господин, ты мог лечь в мою постель.

Киран ничего не ответил, но вышел из каморки, отдавшись на милость солнечного света. Он протер глаза и двинулся через двор, стараясь не глядеть на людей, которые с суровым видом глазели на него и Ризи, понимая, что он нашелся. Посредине двора их встретил Барк.

– Не было причин для тревоги, – промолвил Киран и добавил, заметив Бранвин, стоявшую на стене: – Вы теперь все мои стражи?

Это прозвучало незаслуженно резко. Он поднялся на стену и протянул руку Бранвин, уже устыдившись своих слов и не зная, как их исправить.

– Я был в кладовой и заснул, – сказал он ей, решив, что лучше всего говорить правду, и пожалев о своей откровенности с Ризи.

– Вот как, – выдохнула она так спокойно, словно это было в порядке вещей, и перехватила его руку, положив свою поверх.

Но люди разносили вести, или Бранвин умела читать в его сердце лучше, чем он думал, ибо вечером у кровати Кирана ждала чаша с поссетом.

– Ты должен выпить это, – сказала Бранвин. – Это поможет тебе уснуть.

Он не хотел. И он почувствовал себя покинутым, поскольку мог полагаться только на себя. Шальная мысль пришла ему в голову.

– Если ты снимешь с меня камень, если ты решишься на это, ты причинишь мне вред, – промолвил