Глазами любопытной кошки - Тамалин Даллал

В лифте гостиницы ко мне обратился один из гостей и спросил, откуда я родом. Абдулла, средних лет мужчина с залысинами, в спортивной рубашке, брюках и мокасинах, приехал из Акабы (иорданского порта, откуда ходят паромы в Египет). Он сказал, что хочет поговорить с человеком из Америки и услышать мое мнение о том, что сейчас происходит в мире.

Мы сели на диван в вестибюле, и вот что он рассказал:

– Я из семьи бедуинов, и хотя я вполне современный человек с университетским образованием, работаю инженером и ношу европейскую одежду, мне хочется соблюдать обычаи моего народа, в частности традицию гостеприимства. Как бы неприглядно ни вели себя гости, их все равно приветствуют словами «Добро пожаловать!» и демонстрируют хорошее к ним отношение. Этот обычай уходит корнями в те времена, когда бедуины путешествовали по пустыне. Тогда можно было выжить лишь при условии, что незнакомые люди, пусть даже члены вражеского племени, поделятся с тобой едой и кровом…

Мы поговорили о том, как абсурдна и бессмысленна война. Чем дольше я находилась в Иордании, этом мирном, безопасном оазисе, окруженном странами, раздираемыми враждой, с бесконечными потоками беженцев и угрозами военных действий, тем очевиднее становилась бессмысленность происходящего. Покойный король Хусейн посвятил всю жизнь мирному урегулированию конфликтов и был разочарован, став свидетелем событий, которые свели на нет все его попытки установить мир. Иорданцы очень любили короля. Его политика послужила примером того, что люди могут жить в мире даже при сложных обстоятельствах.

– Никому не нужна война! – воскликнул Абдулла. – Войны приносят лишь разрушения и разлад в семьи, не имеющие никакого отношения к проблемам, вызвавшим конфликт. Да и когда мы видим, что все больше и больше людей убито, эти проблемы кажутся незначительными. Все равно ничего не меняется – а если и меняется, то точно не к лучшему. Войны устраивают политики! Люди ничего друг против друга не имеют. Лишь ненормальные способны обвинять народ в дурных поступках правительства.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

Знойные мужчины на каждом шагу приветствовали меня возгласами «Добро пожаловать!», но мне так пока и не удалось поговорить с женщиной. Я решила отправиться в западную часть Аммана, сходить за покупками и заодно познакомиться с кем-нибудь в крупнейшем городском гипермаркете «Мекка». У входа был магазин сладостей, где продавались на развес американские конфеты, кексы, печенье и прочая вредная еда. Семнадцатилетние продавщицы щеголяли в джинсах, с прическами по последней американской моде. Попав сюда, вполне можно было бы подумать, что вы в Америке, если бы не туристы из Саудовской Аравии – мужчины в длинных белых платьях и клетчатых куфиях[40] и женщины в черных абайя (свободные платья, которые надевают поверх одежды), платках и вуалях, закрывающих лицо. Рядом со «Старбаксом» и интернет-кафе находилось место, отведенное для молитвы. Посетители, в основном женщины, свободно общались друг с другом, неважно, закрывали они лица или нет, одевались скромно или предпочитали джинсы с топиком без рукавов.

Большинство товаров привозили из Китая, в том числе мусульманские платки с блестками, которыми были увешаны все стены в магазинах аксессуаров. Я остановилась у прилавка с косметикой, и женщина обратилась ко мне по-арабски.

– Ана баки шуаи араби – «Я плохо говорю по-арабски», – ответила я.

У меня все же получилось немного поговорить с ней, а потом она спросила, откуда я родом.

– Ана амерки – «Я американка».

Женщина ответила что-то, но я не поняла. Как правило, люди реагировали словами «Добро пожаловать!» или «Мы любим американцев, но не любим американское правительство». В ответ я произнесла просто:

– Шукран – «Спасибо».

– Я сказала, что американцы убивают арабов, – повторила она по-английски и в слезах рассказала мне о том, как живет в разлуке со своей палестинской семьей. Затем она пригласила меня в магазин посмотреть косметику.

Другая женщина, с которой я познакомилась, была одной из немногочисленных иорданских христианок. Она сделала потрясающую карьеру переводчика, выучив три языка, потом познакомилась по Интернету с испанцем, бросила работу и вышла за него замуж. Некоторые мужчины, с которыми я встречалась, утверждали, что в Иордании танец живота исполняют лишь в стрип-клубах. «Здесь нет танца живота, – уверенно говорили они. – Мы танцуем дабке». (Это традиционный народный танец, популярный в Иордании, Сирии, Палестине, Ливане и Ираке.)

Моя новая знакомая не согласилась:

– В Иордании любят танец живота, и родственники всегда просят девочек потанцевать… Мы очень ценим традиции, – добавила она. – Между христианскими и мусульманскими обычаями не такая уж большая разница. Для наших семей недопустимо, если дочери выбирают танец как основную карьеру, будь то балет или танец живота. Девушки в Иордании могут получить образование, работать, путешествовать, но я согласна с тем, что нельзя предоставлять женщине полную свободу. Если бы у меня была дочь, я бы воспитала ее по-иордански – кое в чем ограничивая.

ВЕРНОСТЬ И СМЕРТЬ

Торговцы национальной одеждой нанимали мальчишек, чтобы те стояли у входа в лавку и заманивали покупателей, обещая выгодную цену или просто предлагая «взглянуть». В переулке напротив моего балкона была маленькая лавочка с огромным ассортиментом роскошных туник. Ее привлекательный хозяин – его тоже звали Абдулла – пригласил меня выпить с ним турецкого кофе. Он сделал мне выговор за то, что я обедаю «У Хашема», и предложил отвести туда, где едят все местные. Я заинтересовалась, о чем это он, и оказалось, он ведет меня в гигантский KFC. Я ответила, что не люблю KFC, и он отвез меня в «Хардис»[41]! Тут мне пришлось заявить, что я предпочитаю иорданскую кухню. Проехав мимо «Пицца Хат», «Бургер Кинг» и иже с ними, мы наконец остановились в закусочной, где подавали абсолютно то же самое, что и у Хашема.

Абдулла показал мне отель, где четыре месяца назад взорвалась машина с террористами-камикадзе, еще одну гостиницу взорвали во время свадебного приема.

– Все были в ужасе от такой бесчеловечности, – сказал он.

Мы заехали в «Краун Плаза» и выпили мятного лимонада в кафе. У входа в гостиницу пришлось пройти через металлодетектор. Поскольку я была женщиной, меня провели в особую зону, где меня обыскала охранник-женщина.

Разговор зашел о политике, и Абдулла раздраженно бросил:

– Даже не начинай.