Вера и власть - Шервуд Смит

— И второе. Когда окончится ваша изоляция, я, с согласия вашего брата, возьму опекунство над вами, и вы сможете жить здесь.

— Я не знаю, что скажет Джес. Мы с ним очень давно не виделись.

— У нас будет достаточно времени. Не обязательно решать это сразу. — Панарх посмотрел на Осри, и тот кивнул.

У Фиэрин защипало глаза, и голоса вокруг слились в неразборчивый гул. «Пора это выяснить, — сказала она себе. — Если у меня не хватит мужества сейчас, то уже никогда не хватит». Когда Панарх отошел, она спросила Осри, который так и не вставал с места:

— Для вас не будет слишком тяжкой повинностью, если я останусь еще на пару дней?

Осри, встретившись с ней взглядом, отвел глаза и сказал:

— Нет. — Потом улыбнулся и добавил: — Не думал, что так получится, но мне нравится жить с вами в одной квартире. Хотя там чертовски тесно, да и пища оставляет желать лучшего.

Фиэрин, вздохнув, закрыла глаза. Значит, она заблуждалась на его счет? Она с самого начала чувствовала, что он, хотя и принадлежит по рождению к Дулу, не любит людей своего класса и не доверяет им. «Да я и сама им больше не доверяю», — подумала она. По крайней мере таким, как Тау. И как знать, сколько их, таких, как он? Все они движутся легко и грациозно, говорят тихо и мелодично и улыбаются, улыбаются. Но Тау хорошо умеет лгать и часто это делает. Гештар тоже. Да и Ваннис — она стала союзницей Фиэрин, но совершенно не понятно почему.

Собрание, видимо, подходило к концу. Ваннис разговаривала с вокатом, остальные говорили громко, с частым смехом, выдающим облегчение. Фиэрин встала, радуясь, что сейчас вернется в тихую, безопасную квартирку Осри. Он не против, чтобы она там жила. А завтра Джес будет свободен. Вот три вещи, в которые она должна поверить.

— Итак, увидимся завтра в пять утра? — спросил Панарх, вернувшись к Осри.

— Не думаю. — Осри улыбнулся своей странной улыбкой — так, словно она причиняла ему боль. — Я уже получил то, за чем пришел.

Брендон с поклоном сделал жест, означающий «мир тебе», и Осри с Фиэрин ушли.

В капсуле Фиэрин сказала:

— Я не понимаю. Вы ходили на эти тренировки всего несколько раз — зачем?

Осри нахмурился. Она уже знала, что в таких случаях он не сердится, а просто думает.

— Я знал, что Брендон как-нибудь уладит эту ситуацию. И хотел посмотреть, как он это сделает.

— Или путем конфронтации — но это грубо, или переместив фокус.

— Типично дулуский способ взять какую-то группу под контроль, не так ли? Но далеко не все это умеют. Я вот не умею. Мы с Брендоном выросли вместе. Я презирал его, ненавидел, терпел его насмешки и всю жизнь считал его дураком. В эти несколько дней я наблюдал, как он, окруженный всеми этими враждебно настроенными офицерами с «Астреи» и «Норсендара», сначала заставил их замечать себя, затем уважать и даже любить. И все это без всякого намека на вызов их капитанам.

— К какому же выводу вы пришли? — спросила она. Осри смотрел в сторону и говорил ровно, но она чувствовала, что им владеют сильные эмоции.

— Их два. В первом нет никакой магии или особого таланта. До недавнего времени я вообще не понимал, что такое этот самый фокус. А он знал это всю жизнь. У нас с ним были примерно равные возможности, но я своими пренебрег — из-за лени, из-за отсутствия интереса, отсутствия цели. Он же все и всегда делал с определенной целью. Он входил в этот спортзал и знал, что будет лучше большинства из них, потому что в нем имеется фокус. А я ходил туда как наблюдатель — у меня случился бы сердечный приступ, если бы я вздумал проделать хоть половину их упражнений. В день, когда мы улетели с Шарванна, он сделал мне выговор за то, что я не прошел на Минерве курс усиленной физической подготовки. Тогда я счел его идиотом — зачем преподавателю такой курс? Да и ему, сыну Панарха, рожденному, чтобы блистать в свете, это было ни к чему. Но когда Семион позаботился о том, чтобы он этого курса не прошел, Брендон все равно занимался спортом, чтобы поддерживать физическую форму, и играл в компьютерные игры, чтобы упражнять ум. Вы когда-нибудь играли в фалангу третьего уровня?

— Всего пару раз, да и то не третьего уровня. Для меня и второй достаточно сложен.

Осри криво улыбнулся.

— Когда мы с ним были пленниками на рифтерском корабле, я сидел в нашей каюте, кипел от злости и думал, а он занимался уланшу с Жаимом, прочесывал их компьютер и завоевывал их, одного за другим. Путем фокуса, который носил в себе, и юмора. Мои родители не слишком наделены чувством юмора, поэтому я так и не научился смеяться, хотя Брендон и Гален очень старались меня научить. Лишь несколько дней назад я понял, как неверно все воспринимал. То, что я считал мучительством, было уроками юмора, а я так и не понял, что над собой они смеялись не меньше, чем надо мной. Смех для них был великим уравнителем, и это срабатывает всегда. В спортзале Брендон заставил всех кататься со смеху, устроив комическую дуэль. Не думаю, что кто-то из них теперь захочет драться — побоятся насмешки.

— Понятно, — вздохнула Фиэрин. — Вы корите себя за воображаемые недостатки.

Капсула давно остановилась, но они не трогались с места.

— Почему воображаемые? Они реальны. Полжизни я смотрел на Вселенную узким взором, отбрасывая все, что в него не помещалось. Все это время на «Телварне» меня обучал первоклассный голголский повар, а я только и знал, что жаловаться на то, как низко я пал. Если бы на камбуз послали Брендона, он обучался бы с полным энтузиазмом... и теперь подчас готовил бы редкостные блюда, чтобы кого-нибудь удивить.

— Ну, довольно, — сказала Фиэрин. — Довольно. К чему все это? Он — это он, а не вы.

— Слава Телосу.

— Осри! — воскликнула Фиэрин, выйдя из терпения. — Его Величество — превосходный человек, и я рада, что он — наш Панарх, но он вовсе не так уж интересен, если смотреть на него с близкого расстояния. Он слишком напоминает Ваннис и Тау — в том, что у Тау есть хорошего — и все прочих из них. Последние несколько дней были лучшими в моей жизни с тех пор, как погибли родители, — да нет, просто лучшими, без всяких оговорок. Потому что я впервые поняла, что могу верить тому, что мне говорят. Вы честны. Вы говорите то, что думаете. И...

Она заколебалась. После нескольких лет бездумного секса и физической вседозволенности она вдруг оказалась рядом с мужчиной, который избегал всяких прикосновений к ней. Мало того, он и ее прикосновений сторонился.

Фиэрин, чувствительная к химии влечения, в начале их знакомства понимала, что он питает неприязнь если не к ней лично, то к таким, как она. Но потом его убеждения пошатнулись.

Среди Дулу любовная игра введется неспешно — обе стороны то делают шаг вперед, то отступают, как в танце, ничего не говорят напрямик и не дают никаких обещаний. Они избегают всего, что может оставить за собой дурную память — или политические обязательства.

Но мы все же люди, и какие-то обязательства все равно остаются. Я позволила Тау превратить мою жизнь в кошмар ради положения в свете и обеспеченного существования.

Осри лит-Омилов Фиэрин очень нравился. Даже его неуклюжесть была невыносимо мила ей. Но его честность могла и ранить при случае. Вдруг он скажет прямо, что не хочет ее?

Он так и не двинулся с места. Они по-прежнему сидели в капсуле, и Фиэрин слышала его дыхание — быстрое и неровное, как и у нее.

Она наклонилась к нему и тронула его за рукав.

— Хорошо, что вам завтра не надо рано вставать. — Она подавила смех, увидев, как он побагровел до корней волос.

Миг спустя Осри сам рассмеялся, и они вышли из капсулы рука об руку.

Ваннис знала, что место в зале суда ей гарантировано, но все же назавтра пришла туда загодя. По обычаю всех панархистских судебных палат, здесь был только один вход для публики, общий для Дулу и поллои. Места для Дулу распределялись согласно ловким маневрам, поглощающим значительную долю времени знатных особ, которым все равно нечего делать, места для поллои — по жребию.

Известность, которой она пользовалась в свете, позволила Ваннис пробраться сквозь весьма плотную толпу, и она выбрала себе место в скромном отдалении, откуда могла следить за всеми и каждым. Крики напирающей толпы при каждом выходящем лотерейном номере доносились даже сюда.

Ваннис с некоторым интересом отметила, что рядом с ней помещаются Дулу более высокого, чем обыкновенно в таких случаях, ранга. Клиенты и деловые партнеры Й'Талоба были, разумеется, представлены во множестве. Присутствовали также и лица, желавшие своим присутствием подчеркнуть, какого они мнения о Дулу, совершившем убийство и усугубившем свою вину трусливым бегством к рифтерам. Ваннис не видела никого из Вакиано — дурной для Кендриана знак. Штулафи Й'Талоб, естественно, сидел впереди.

Поллои, выигравшие в лотерею, тоже входили в зал — кое-кто с ручными видеопроекторами, по которым смотрели репортаж, ведущийся отсюда, во время своего ожидания. Дулу, конечно, никогда не позволили бы себе такого нарушения приличий, хотя Ваннис подозревала, что у многих из них босуэллы настроены на аудиосвязь. Но ни один прибор не сможет связаться с ДатаНетом во время суда — согласно старой традиции, такую связь осуществляли только посыльные. Лишь судьи имели доступ к ДатаНету, пока идет заседание. Нейросвязь по босуэллам была возможна, но только в пределах зала.