Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Лес быстро уносился назад под днищем «Грозового ястреба», и вот на горизонте вырос Замок Памяти. Это было массивное прямоугольное сооружение, высеченное в склоне скалы, возвышавшейся над лесными кронами. Резной фронтон украшали героические фигуры из прошлого Экклезиархии; мелкие создания Хаоса сидели у них под ногами. Мертвыми глазами смотрели высокие стрельчатые окна.

«Громовой ястреб» спустился еще ниже и облетел вокруг цели. Аларик заметил следы беспорядков на Фарфаллене. Огни горящих на земле костров освещали камни. Закопченные пятна отмечали места, где раньше висели знамена. На краях крыши появились выбоины от камней и огненных снарядов примитивных катапульт, стрелявших по защитникам замка. Над крышей замка деревья на скале были изломаны и сбиты. Дикари явно карабкались вверх в надежде спуститься на крышу, но были перебиты и сброшены наземь. Несколько разбитых безжизненных тел еще висело, застряв в трещинах скалы немым свидетельством первых мгновений атаки. Замок Памяти, самый значительный бастион Империума, оставшийся на Фарфаллене, был в осаде.

— Замок ответил на наш запрос, — доложил пилот «Громового ястреба» из команды Ордо Маллеус. Если экипаж Маллеус на «Рубиконе» и оплакивал гибель двух других пилотов на Софано Секундосе, они никак это не показывали. — Мы можем приземлиться на крыше.

— Так и сделай, — сказал Аларик.

Обработанные Маллеус экипажи были странным племенем. Каждый из них проходил психоустановку по подавлению эмоций. Аларику было известно, что кое-кто имел сердечные детонаторы, которые должны были активироваться под воздействием ужаса или эйфории. В случае успешного воздействия сил Хаоса прибор мог уничтожить людей раньше, чем они навредят. Члены экипажа не многим отличались от сервиторов. Они были лишены возможности развиться в полноценную человеческую личность.

Во имя священной, праведной борьбы с силами Хаоса сами борцы уничтожали и коверкали жизни миллионов людей. Аларик впервые подумал, что это — само по себе — уже победа Врага.

«Громовой ястреб» пролетел над вершиной скалы, над крышей замка и, продолжая снижаться, сделал новый разворот перед посадкой. Аларик успел рассмотреть рубежи осады. Дикари вырыли окопы вокруг замка, и кучи земли указывали те места, где они наверняка копали туннели, надеясь отыскать проход внутрь под фундаментом. В замке обязательно должно быть множество подземелий и погребов, так что у осаждающих есть все шансы добиться успеха.

Позади линии окопов горели огромные костры; вокруг них плясали всклокоченные разрисованные фигуры. Аларику показалось, что он заметил среди них мутантов и проблески колдовского огня, но в этот момент «Громовой ястреб» окончательно снизился.

Дикари не представляли опасности для «Громового ястреба». Из оружия у них имелись только катапульты и луки. «Громовой ястреб» выпустил шасси и коснулся крыши Замка Памяти, оставив на каменном склоне черные отметины от пламени двигателей.

Задний борт опустился, и внутрь ворвался запах древних камней и горящего дерева. Отделения Аларика и Генхайна спрыгнули на выщербленные мраморные плиты крыши.

С наблюдательного пункта на передней стене замка к ним подбежал пожилой дьякон с бочкообразной грудью и лицом, испещренным шрамами. На дьяконе развевалась прокопченная и порванная одежда экклезиарха; в руке он держал изрядно помятый карабин. Молодые послушники и архивисты, застывшие на стенах, глядели на Серых Рыцарей широко раскрытыми глазами, не в силах скрыть благоговения.

Один лишь дьякон хотя бы отдаленно напоминал способного сражаться воина. Дни Замка Памяти были сочтены.

— Благословенный Трон! — звучным басом закричал дьякон, подбегая к высадившимся космодесантникам. — Как долго мы молились о спасении! Мы уже стали сомневаться, что подкрепление когда-нибудь прибудет. И вот, в ответ на наши мольбы, к нам прибыли космодесантники! Истинно, Император услышал наши молитвы!

— Мы не подкрепление, — твердо заявил Аларик. — Кто здесь главный?

У дьякона опустились плечи. Если он и лелеял надежду на то, что Замок выстоит, слова Аларика ее уничтожили. Но слуги Императора не должны оплакивать потери, и дьякон постарался скрыть разочарование.

— Я главный на крыше, — ответил он.

— А внизу?

Дьякон вздохнул:

— Никто не взял на себя командование обороной. Мы не солдаты. Я когда-то воевал, но я не способен возглавить защиту. После смерти духовника Архелгаста старший по рангу среди нас — главный архивист Серевик. Но он только ученый.

— Хорошо. Я должен увидеть его, и как можно скорее.

— Я пошлю одного послушника, чтобы он показал дорогу вниз. Но… брат… Если бы хоть один из вас мог остаться… Только один воин. Подумайте, что может быть здесь утрачено, подумайте, что может с нами сотворить Враг! Один космодесантник в бою стоит сотни обычных солдат, это всем известно.

— Выстоит Фарфаллен или падет — ему придется сделать это в одиночестве, дьякон. Когда мы вступим в битву с врагами, мне понадобятся все боевые братья. Старайтесь держаться своими силами, а мои десантники не будут умирать здесь за вас.

По лицу дьякона было видно, что он не согласен, но он сдержался. Дьякон не создан лидером, но, кроме него, здесь больше никого не было. Теперь все надежды остаться в живых рухнули; ему предстоит столкнуться со смертью лицом к лицу. Единственная битва, которую он может выиграть, — это борьба с отчаянием.

Замок Памяти углублялся в толщу скалы и представлял собой плотное скопление высоких часовен и коридоров, которые, казалось, были прорублены без всякого плана и без цели. Кипы фолиантов и свитков громоздились в каждой комнате и нише, и даже некоторые коридоры были завалены бумагами. Если замок и строился по какому-нибудь проекту, он был явно не приспособлен под библиотеку. Аларик на ходу поднял толстую книгу. Обложка гласила, что внутри содержатся записи о поступлении церковной десятины с одной из второстепенных часовен Вулканис Ультора. Последний приход был зарегистрирован триста лет назад.

Все помещения пропахли сгнившей бумагой. Послушник, которому дьякон поручил проводить гостей, — долговязый парень с запавшими глазами, с древним лазружьем, которым он явно не умел пользоваться надлежащим образом, — вел Серых Рыцарей все ниже и ниже, пока из-за стен не послышалось завывание собравшихся снаружи дикарей. Послушник ужасно боялся Серых Рыцарей. Лишь немногие из граждан Империума видели космодесантников, не говоря уж о том, чтобы к ним приближаться. Возможно, они казались парню сном, навеянным ужасами блокады.

— Как же все это систематизируется? — спросил Генхайн, повторяя мысли Аларика.

— Ну… сэр, на самом деле никак, — ответил послушник. — Архивисты держат все сведения в порядке, но только в своих головах. Они ничего не записывают. Слово Императора — в сердцах и умах его подданных, а не на бумаге, где еретики могут исказить его к собственной выгоде.

Аларик мысленно вздохнул. Подобно всем имперским организациям, Экклезиархия управлялась с неимоверно огромным штатом сотнями разных способов. Каждый проповедник и духовник поступал по-своему. Несмотря на ревностный консерватизм синодов на Терре и Офелии VII, различные интерпретации догм делали разные ветви Имперского культа совершенно непохожими друг на друга.

Традиции Замка Памяти определялись скорее былым процветанием Шлейфа, чем волей Императора. Старшие архивисты защищали свое положение в мире-парке, делая вид, что только им одним известна вся хранимая информация.

В средних уровнях замка располагались кабинеты архивистов. Большая их часть опустела, поскольку штат сотрудников сильно поредел. Открытые кельи послушников стояли вдоль другой стены коридора. В одной из них Аларик заметил двух тощих, совершенно измотанных парней. В другой келье на жесткой кровати лежало прикрытое простыней тело с изрядно потрепанным томиком «Гимнов Императору» на груди.

— Главный архивист Серевик, — едва слышно сказал долговязый послушник, указав на резную дверь из твердого дерева.

Проводник отступил в сторону. Аларик открыл дверь, и навстречу ему вырвалось густое облако ладана. Послушник с трудом подавил кашель, а Аларик вошел внутрь.

Усиленные системы организма позволяли Аларику не обращать внимания на густой дым и сумрачное освещение. Представшее перед ним зрелище было удручающим. Серевик, пожилой неприметный человек с наружностью ученого, склонился над пюпитром, сосредоточенно изучая огромный иллюстрированный фолиант. Было ясно, что архивист давно не покидал своей комнаты.

Серевик поднял взгляд на вошедших, явно собираясь сделать выговор послушнику, посмевшему нарушить его работу. Увидев Аларика, заполнившего своим телом весь дверной проем, архивист изумленно распахнул водянистые глаза и чуть не выпал из кресла. Он вскочил и отшатнулся к противоположной стене, роняя по пути стопки книг и свитки.