Путь к золотому дракону - Мария Быкова

— Ничего, — деревянным голосом ответила я, пытаясь представить, каких размеров окажется Волк, когда встанет на ноги.

— Яльга, это конунг, — почти прошипел Эгмонт. — Возьми себя в руки! Ты сама заказывала собачку, помнишь?

— Ага, — машинально сказала я. — Веселенькую.

— Гости Арры, мы разрешаем вам приблизиться, — звонко сказала Валери.

Голос был подозрительно знакомый; я попыталась вспомнить, где я могла его слышать, и тут до меня дошло.

Наверное, я была бы изумлена — если бы не Фенрир Волк. Он был слишком большим и одним махом исчерпал весь мой запас удивляемости на много недель вперед. Я оторвала взгляд от его пасти и посмотрела на конунга.

Сейчас ее волосы были уложены в узел, а в серебряной короне переливался звездный сапфир. Все остальное вроде бы осталось прежним: чуть вздернутый нос, россыпь веснушек, густые брови и царапина на левой щеке. Но этой женщине было уж точно не семнадцать лет. Она была вне возраста, точно мраморная статуя. И глаза ее были пронзительно-синими, как небо весной.

Это были драконьи глаза.

Конунг Арры — золотой дракон. Все драконы — стихийные телепаты. Вспомнив, о чем я думала по дороге в Арру, я ощутила предательскую слабость в коленках. Мама! Да за одно кольчужное бикини меня сожрут три раза подряд!

Судя по тому, какой ужас отразился на лице у Сигурда, он тоже думал о чем-то неподобающем. Маг лучше владел собой, но и он казался слегка смущенным; и я мельком заинтересовалась, о чем именно думали мои собратья.

— Мы имеем честь лицезреть конунга Арры? — чуточку сдавленно спросил Эгмонт.

— Именно так, — по-прежнему звонко произнесла Валери. — Нам хорошо известно, что подданные соседних стран считают нас строгими, но справедливыми. Однако же наши подданные полагают, что мы в куда большей степени справедливы и в куда меньшей — строги. Подойдите же ближе, о чужеземцы, и объясните, что за дело привело вас в стольную Арру?

Все это было сказано с явным наслаждением, которого Валери даже и не пыталась скрывать. Народ кругом явственно хихикал, и я всерьез заподозрила, что со своими подданными конунг общается на более пристойном языке. Представления же, подобные этому, разыгрываются специально для варваров-людей в целях поддержания образа самовластного правителя и величественного дракона.

Я попыталась что-то сказать, но запнулась на первом же слове. Видят боги, я не знала, с чего начать; конунг благосклонно взирала на меня сверху вниз, и в глазах у нее плескался тщательно сдерживаемый смех. Бедный Сигурд, как-то заверивший меня, что своего конунга он везде узнает, потихоньку приобретал все более малиновый цвет. Большего позора для волкодлака и помыслить было нельзя; очевидно, конунг подумала о том же самом.

— Когда дракон хочет, чтобы его не узнали, его никто не узнает, — чуть мягче сказала она. — Я слушаю вас, иноземцы. Насколько я понимаю, вы оба — члены КОВЕНа?

— Нет, госпожа конунг. — Эгмонт, опомнившийся первым, шагнул вперед. — В КОВЕН входил только я — и только до нынешнего лета. Это моя ученица. И мы просим у вас защиты от КОВЕНа.

На площади разом стало тише.

— Защиты? — через несколько секунд в полной тишине переспросила Валери. — Маг людей просит у конунга волкодлаков защиты от Верховного Магистра КОВЕНа? Чего же такого вы сотворили, Эгмонт Рихтер, боевой маг экстракласса?

Мрыс, дошло до меня повторно, она же все про нас знает!

— Да, собственно, практически ничего, — хладнокровно ответил Эгмонт, и я с уважением подумала, что графство определенно пошло ему на пользу. — Всего лишь выкрали из ковенской тюрьмы нашего друга и вашего подданного.

Волкодлаки начали переглядываться. Кажется, нам все же удалось произвести некоторое впечатление.

— Два дня назад я побывала в Межинграде, — не без скептичности заметила Валери. — Ковенская тюрьма стоит, как стояла. Никаких признаков взлома. Зная же КОВЕН и тамошнюю систему защиты, осуществить… э-э… подобный теракт возможно, только снеся тюрьму до основания. И то еще вопрос, получится ли.

Маг пожал плечами.

— Еще древние говорили: не стоит бояться совершенства, ибо оно недостижимо. Бояться не надо, но вот «стремиться к…» — весьма похвально. О том, что и как именно мы сделали, госпожа конунг, вам расскажут ковенцы. Они, если не ошибаюсь, будут здесь завтра утром.

— Интересно, — задумчиво сказала оборотница. — Очень интересно. Так, значит, мой подданный был заключен в ковенскую тюрьму? Магическую, как я понимаю?

— Да, госпожа конунг, — без особенного энтузиазма признался Сигурд.

Походило, что ему мало хочется рассказывать своей повелительнице о столь нехорошей странице собственной биографии. Что с того, что посадили незаконно? Факт-то все равно был!

Конунг побарабанила пальцами по подлокотнику трона, потом решительно хлопнула по нему ладонью.

— Решение принято, — твердо произнесла она. — Вы просили защиты; мы вам отказываем.

Я не почувствовала ни разочарования, ни страха — просто на меня вдруг навалилась чудовищная усталость. Получается, вся дорога до Конунгата была проделана зря?.. Хотя поесть дали — тоже неплохо. Обидно, что волкодлачий конунг оказался совсем не таким, как трубят на всех перекрестках…

— Мы отказываем вам в защите, — громче повторила Валери, — ибо защита нужна виновным, а их я перед собой не вижу. Сигурд дель Арден! — Ее голос вновь зазвенел, но на этот раз он отчетливо ассоциировался со звоном меча о щит. По крайней мере, ручаюсь за явственные металлические нотки. — Ты волкодлак, и ты не маг. Никоим образом ты не подпадаешь под юрисдикцию КОВЕНа. Ни одна норма международного права не предусматривает твоего заключения в магическую тюрьму. Господа маги! Конунгат в моем лице благодарит вас за восстановление утраченной справедливости и напоминает, что в данный момент вы находитесь под его юрисдикцией. Сообразно вам совершенно не о чем беспокоиться. Более того, покуда стоит Конунгат, ваша помощь никогда не будет забыта. Ну а я, как заинтересованная сторона, с нетерпением ожидаю визита представителей КОВЕНа. С большим нетерпением. Ибо мне крайне любопытно, что они имеют сказать в свое оправдание.

По-моему, на площади похолодало — в самом прямом смысле, ну так чего еще ожидать от золотого дракона? Конунг не хмурилась, на лице ее оставалось прежнее собранно-спокойное выражение, но лучше бы она метала молнии и плевалась огнем. Вот сейчас я бы ни за что не назвала ее своей ровесницей — да и не приняла бы за обычную виргас. Валери была рассержена, и рассержена всерьез.

Легенды об аррском конунге не врали. Только сейчас я поняла, что имел в виду Эгмонт, когда рассказывал Сигурду о том, как три года назад Лерикас явилась с претензиями в КОВЕН. Да. На месте Великого Магистра я бы тоже не стала спорить — даже имея за собой полсотни магов высших квалификаций. Ибо разгневанный дракон есть явление стихийное, в чем-то подобное шторму или грозе. Кто осмелится шандарахнуть молнию в ответ?

Вот интересно: мне почудилось или от трона и впрямь потянуло раскаленным железом?..

«Бедные ковенцы…» — неожиданно для себя поняла я.

Сдается, не я одна в полной мере оценила, что такое разгневанный дракон. Какое-то время над площадью висела звенящая тишина; смотреть на конунга было страшновато, и я стала смотреть на Фенрира, в сравнении с хозяйкой потерявшего немалую часть исконной хтонической жути. Сигурд подергал меня за рукав, я кое-как сообразила, что надо поклониться и отойти.

Наверное, конунг ушла, потому что скоро напряжение спало — так вода уходит в землю, мелькнуло непрошеное, но удивительно точное сравнение. Послышались одобрительные выкрики, кто-то хлопнул меня по плечу, быстро проговорив длинную фразу на греакоре.

— Okka, ponviro,[9] — машинально брякнула я в ответ.

В Академии редко можно было услышать вампирский или гномский язык, а вот эльфы, весьма компанейские от природы, быстро собирались в кучки по национальному признаку и переходили на эльфаррин. Двух семестров, прожитых бок о бок, мне хватило, чтобы существенно пополнить словарный запас, заодно и привыкнуть, что непонятная речь почти наверняка окажется каким-то эльфийским диалектом.

Вот уж не знаю, что подумал обо мне тот волкодлак, — возможно, ему ответил Сигурд, но я этого не запомнила. Только сейчас я целиком осознала, что сказала нам Валери, и от облегчения у меня закружилась голова. Эта дорога пройдена, мы полностью выполнили свой долг, и больше от нас ничто не зависит. А кому и довериться, если не дракону? Я внезапно поняла, что устала от ответственности и совсем не прочь ненадолго передать ее кому-нибудь другому.

— Resse alliente, ana wiera,[10] — вдруг раздалось откуда-то сбоку.