Путь Святозара. Том второй - Елена Александровна Асеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вячко пусть нас никто не тревожит, мне надо поговорить с наследником, – а когда слуга понятливо кивнул и прикрыл дверь, поспешил к сыну. Правитель протянул чашу полную горячего сбитня наследнику да весьма виновато молвил, – мальчик мой, возьми чашу и попей, тебе надо успокоиться… И прошу тебя, прости меня за грубые слова, я меньше всего хотел тебя обидеть.
– Отец, – с трепыханием в голосе отозвался Святозар, принимая из рук правителя чашу. – Какое прощение можешь ты просить у меня… Ты который столько для меня делает, так любит…
– Ну, ну, мы же договорились, ты успокоишься и поговорим, поэтому выпей сбитень, – добавил отец.
И покуда наследник медленно пил горячий сбитень не сводя очей с камина в каковом задорно приплясывал на поленьях рыжий огонь, правитель пристроил кувшин на стол да принялся прохаживаться повдоль них. Святозар все еще ощущая внутри тягучую боль души допил сбитень и бессильно опустил чашу на ноги, будто с тем глотком и вовсе растерял остатки своих сил. Ярил немедля забрал чашу у сына, и, поставив ее на стол, вернулся к камину. Он опустился на свое сиденье, внимательно посмотрел на сына и на лбу его вновь живописались две глубокие морщины.
– Послушай, мальчик мой, – молвил он погодя, – расскажи мне, почему ты, будучи Богомудром создал такой заговор, какие мысли тебя направляли?
– Мысли… – словно не понимая правителя, протянул наследник.
– Ну, да мысли… Ведь не зря же ты запретил обучать других своих потомков, оставив магию лишь первенцу, – пояснил Ярил, не сводя пристального взгляда с удрученного лица сына.
– Это очень долгий и тяжелый сказ, мне не хватит сил поведать его тебе, отец, – ответил наследник, и, подняв руку, вытер пот обильно покрывший лоб.
– Мальчик мой, чтобы я смог тебе помочь, ты должен набраться сил и рассказать мне все. Лишь зная все о жизни Богомудра, я найду те слова, которыми успокою твою измученную душу, – тихо добавил правитель.
Святозар какое-то время молчал, дотоль уткнувшись взором на огонь в камине, теперь не просто пляшущего, а начавшего поедать дерево, и судорожно выдохнув так, что сотряслось все его тело, молвил:
– Наверно, ты прав, отец, мне надо было давно тебе все рассказать… Поведать тебе, что меня подтолкнуло к созданию этого заговора, ведь это не только страшный поступок Красимира, нет!… Это еще все те события в моей жизни, участником которых я был…. Но я начну по-порядку… Ты, же знаешь, отец, что на земле когда-то жили не только люди, но и другие народы. Некоторые народы были злыми, воинственными, а другие наоборот добрыми, чистыми, не умеющими проливать кровь, такими как гомозули, альвины, чудь белоглазая. Но на земле всегда билось добро со злом, и тогда когда я был Святозаром, и особенно тогда, когда я был Богомудром. В те времена, когда теснимые черными колдунами и жестокими людьми наш мир покинули гмуры и альвины, а чудь белоглазая была уничтожена, я возродился Богомудром, потому как был необходим нашему народу. Черные колдуны научились творить страшное, они создавали сговор с белыми чародеями, и, объединив свою черную магию с белой становились подобны Богам. Моя победа над Горыней, была лишь крошкой тех знаний и силы, оными при слиянии стали обладать такие чарколы, так стали звать их люди. Они не только сливались духовно, но и физически, превращая свои человеческие тела в уродливые подобия Богов. Поверь мне, отец, это было страшное время. Такие чарколы вели войны между собой, чтобы захватить власть над миром и править им, но пока они бились между собой, наши Боги их не трогали. Но пришло время и среди них остался лишь один чаркол, его звали Сатэга, он был очень страшен и силен, его магия не уступала магии Чернобога. Когда он одержал вверх над другими чарколами, то первым делом решил уничтожить восуров, так как тогда на земле, наш молодой и сильный народ почитал и любил Сварога и его сыновей. Сатэга пришел войной на Восурию, и я выступил со своим войском ему навстречу. Он стоял, в широком поле, впереди своих воинов покоренных народов, которых он обратил в чудовищ. Сатэга был очень высокий и плотный чаркол с белой покрытой зеленой плесенью кожей, с такими же белыми с плесенью волосами, стянутыми на голове в хвост, как у лошади. Его лицо одновременно было ужасным и красивым, точно он нес в себе кошмар зла, и свет добра… Очи черные, как сама ночь, а зрачки наоборот белые, небольшой с легкой горбинкой нос, как у альвинов, тонкий с зелеными губами рот из которого по бокам вылизали устремленные вверх два огромных белых зуба. Он был одет в черное одеяние до земли, и подпоясан на талии белым поясом. Меня поразило в его внешности одно, длинные тонкие белые, белые пальцы, с кровавыми, словно живыми ногтями. Его воинство было не менее ужасным, сразу позади него стояли пешие воины высокие, худые, длиннорукие существа, которые держали в руках огромные в рост человека палицы-дубины с окованными набалдашниками на концах, головы их вращались по кругу, на месте глаз пустые глазницы, вместо рта и носа тонкие щели. Сразу за пешими воинами стояли всадники. Справа от Сатэга верхом на черных с развивающимися гривами лошадях сидели, похожие на мертвецов худые, худые воины с тонкой серой кожей, такой прозрачной, что было видно кости под ней, да с кроваво-красными полыхающими глазами, в руках они держали длинные, увитые колючками, да шипами хлысты. Рядом с их лошадьми переменяясь с ноги на ногу поместились, громко рыча, громадные псы с человеческими лицами, и раззевая пасть, показывали белые здоровущие зубы, с коих на землю стекала кровавая слюна. Слева от Сатэга расположились воины на колесницах – это повозки древних, сейчас таких нет, они небольшие, открытые в них стояли, и помещалось там не больше двух воинов, один правил колесницей, а другой держал в руках длинное копье, которым бился. Но в отличие от обычных колесниц, в которые запрягали коней, в эти были запряжены здоровые рыжие похожие на волков звери с огромной головой покрытой густой шерстью. Сами воины были низкорослые, с черной кожей, с вытянутыми лицами, с большими красными глазами, широким приплюснутым носом, большим не смыкающимся ртом, да кривыми острыми наподобие кинжала зубами, и торчащими во все стороны черными волосами. – Святозар на мгновение замолчал, он провел пальцами по глазам, точно смахивая с них пелену и более твердым голосом продолжил, – это было страшно… Я вообще-то не из пугливых, но когда
