Город Антонеску. Книга 1 - Яков Григорьевич Верховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ленин» был построен в Германии в 1909-м.
Тогда, на заре своей жизни, он назывался «Симбирск» и ходил из русского порта Владивосток в Японию и Китай. В дальнейшем «Симбирск» переименовали в «Ленин», перегнали на Черное море и стали использовать как прогулочный на Крымско-Кавказской линии. В те веселые предвоенные времена многие одесситы и гости города, имевшие счастье попасть на «Ленин», могли убедиться в удобстве его кают, уюте салонов и комфортабельности прогулочных палуб.
А в июле 1941-го этот немолодой уже, но все еще быстроходный корабль, перекрашенный в серо-зеленый цвет, стал «солдатом».
Свой первый военный рейс «Ленин» совершил 12 июля. Тогда он вывез запасы сахара и около тысячи человек партийной и советской элиты.
Рейс был удачным, «Ленин» благополучно добрался до Мариуполя.
И вот сегодня, 24 июля, он снова уходит в море.
На этот раз он вывозит ценности Госбанка и несколько тысяч человек партийно-советской элиты. Эти люди хотели покинуть Одессу именно на «Ленине», не только более удобном, чем другие корабли, но и более надежном, ведь не случайно ему доверили ценности Госбанка!
На пирсе сгрудилось огромное число людей. Кроме тех, кто имел на руках эвакоталоны, были здесь еще и имевшие какие-то «записки», да еще и родственники членов экипажа, которые, правда, не имели ни эвакоталонов, ни записок, но зато, как будто бы, «места не занимали», поскольку должны были размещаться в матросских кубриках.
Как только спустили трап, вся эта толпа атаковала корабль.
Давка была невероятная. В ход шли и локти, и кулаки.
Кого-то столкнули в воду. Кому-то сломали руку.
В течение часа забиты были не только каюты и палубы, не только салоны и кубрики, но даже коридоры и камбузы. А тут еще пришел приказ принять на борт 1200 новобранцев и несколько сотен раненых. Новобранцев поместили на верхней палубе, а раненых втиснули в каюты, выдворив оттуда «высокопоставленных» пассажиров.
В результате на «Ленине» оказалось около 4000 человек, что почти в 10 раз превышало число, дозволенных по регистру. Да и груза в двух носовых трюмах было больше положенного.
Но тут, наконец, капитан Иван Борисенко, понимая, что корабль перегружен, приказал отдать швартовы.
И «Ленин», медленно отвалив от причала, на полчаса раньше намеченного времени отправился в рейс. Как оказалось, в последний!
На пирсе остались многие, не сумевшие попасть на корабль, и им хорошо запомнились лица счастливцев, стоящих на палубе.
Да, да, именно так, люди, сумевшие попасть на «такой» корабль, считались «счастливцами»!
Но кто может знать, что готовит человеку судьба?
Оставшихся на пирсе должен был принять на борт танкер «Ворошилов».
И можно только представить себе, что произошло, когда с «Ворошилова» спустили трап. Сотни людей, имевших печальный опыт посадки на «Ленин», ринулись на штурм «Ворошилова».
Летчик 69-го истребительного полка, Герой Советского Союза Алексей Череватенко, жена и сын которого должны были эвакуироваться на «Ленине», вспоминает: «В порт мы все же успели вовремя. Однако, когда я стал наводить справки, оказалось, что «Ленин» снялся с якоря полчаса назад.
Опоздавших комендант порта распорядился отправить на танкере «Ворошилов». Не успели спустить трап, как на берегу началось нечто невообразимое. Сотни людей с чемоданами и узлами ринулись к пирсу…
Наконец мы на палубе. Отыскали уголок между горами канатов и ящиков.
Палубы, коридорчики, корма впритык заполнены людьми…»
Так же, как «Ленин», «Ворошилов» был загружен против всех норм.
В трюмах – оборудование джутовой фабрики, на верхней палубе около 1000 ее рабочих и около 1000 новобранцев. А все остальное пространство – эвакуируемые «контингенты».
Среди узлов и чемоданов вповалку – ученые, врачи, директора предприятий, семьи профессоров Медицинского института Ясиновского, Хаютина, Гогоберидзе, историка Борового, директора Оперного театра Петращука, художника Злочевского, секретаря партбюро психоневрологического диспансера Рубинштейна…
Вспоминает профессор Саул Боровой: «Мне сообщили, в ректорате, чтобы я был наготове. Решением соответствующих инстанций была определена внеочередная эвакуация «ведущих ученых», к которым отнесли и меня: “Ждите указаний и талонов на посадку на пароход…”»[61]
Да, так это было в те дни в Одессе: «соответствующие инстанции», списки «ведущих ученых», «указания», «талоны» да еще и посадка, которую не каждый в силах был одолеть.
И все же, были на «Ворошилове» и «простые люди», те, которых профессор Боровой в своих воспоминаниях свысока называет «мещанско-обывательская публика». Так, один из сотрудников пароходства Муля Тростянецкий устроил на «Ворошилов» всю семью своей жены: старого портного Мойше Шварца, четырех его дочерей, одного из зятьев Гришу Гехтмана, по возрасту не подлежащего мобилизации, и четырех внуков – 2-летнего Яника, 6-летнего Эмчика, 8-летнюю Беллу и 10-летнего Нолика.
И весь этот пестрый и, может быть, даже в обычных условиях несовместимый конгломерат волнуется, причитает, плачет и требует немедленной отправки.
Чего еще ждать? Ведь все они, слава богу, уже на корабле!
Не на «Ленине», конечно, но на худой конец…
Череватенко: «Всеми овладело нетерпение: почему стоим, чего ждем, надо сниматься с якоря… «Ворошилов» выходит в море вслед за “Лениным”».
В ту летнюю ночь Черное море было удивительно спокойно, но «Ворошилов» шел медленно – его скорость составляла всего 5 узлов.
Знали ли люди, которым посчастливилось попасть на этот корабль, что «Ворошилов» практически непригоден к плаванию?
Весь последний месяц эта старая развалюха стояла на ремонте на заводе «Марти» и, не закончив его, вышла в рейс.
Вот что говорит по этому поводу помощник капитана Белинский: «Без пробы, без ходовых испытаний, в ночь под 24 июля т/х «Ворошилов», груженный до отказа оборудованием, приняв на борт 3000 пассажиров, снялся в свой первый военный рейс… решили, не прекращая плавания, вести ремонт левого двигателя и добиться хотя бы частичного восстановления его работоспособности. На борт для этого мы взяли все детали. Не хватало только одной секции вала.
Общее мнение – это не беда! Попробуем-попытаемся».
Итак, загруженный до отказа «Ворошилов» вышел в море.
С ограниченным запасом продуктов. С небольшим запасом воды. С примитивным одноочковым гальюном, к которому сразу же выстроилась длинная очередь.
«Ворошилов» шел медленно, и удивительно, что несмотря на это, где-то на траверзе мыса Луколл догнал быстроходного «Ленина».
Это было, конечно, очень кстати: на «Ворошилове», как и следовало ожидать, окончательно отказал левый двигатель!
И тут, в нарушение всех правил, перегруженный «Ленин» сходит с курса, берет на буксир «Ворошилов» и тащит его в севастопольскую бухту «Казачья».
Двое суток простоял «Ленин» на якоре в бухте «Казачья», ожидая, пока завершится ремонт «Ворошилова». И именно здесь произошло это маленькое, но хорошо запомнившееся очевидцам событие – одно из тех,
