Охотники за умами. ФБР против серийных убийц. - Марк Олшейкер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дел о похищениях, превращающихся затем в убийства, так много, что это начинает тревожить. В случаях с политическими деятелями всегда находится теоретическая подпорка в виде какого-нибудь «великого дела», хотя в реальности это лишь оправдание все того же неполноценного ничтожества, которое хочет стать величиной. В случае с кинозвездами и знаменитостями, как Джон Леннон, даже такие оправдания бессмысленны. Среди наиболее трагичных эпизодов — убийство двадцатиоднолетней Ребекки Шаффер на пороге ее собственной квартиры в 1989 году. Красивая и талантливая молодая актриса стала широко известна после роли младшей сестры Пэм Добер в телевизионном сериале «Моя сестра Сэм». Она была застрелена наповал неким Роджером Джоном Бардо, когда открыла входную дверь. Бардо, девятнадцатилетний безработный из Таксона, потерявший место уборщика в «Джек-ин-зе-бокс» (калифорнийская сеть закусочных, торгующих гамбургерами. Рассчитана на обслуживание в автомобиле — прим. перев.), как и Чапмен; был сначала фанатом актрисы. Его обожание вылилось в навязчивую идею, а раз он не мог иметь с нею «нормальных отношений», то решил овладеть иначе.
Как известно, предметом похищения могут быть не только знаменитости, часто похищения совершаются бывшими супругами или любовниками. Но смертельный исход наступает, когда похититель рассуждает так: «Если я не могу обладать ею (или им), то и никто другой не получит ее (или его)». Джим Райт, наш ведущий специалист по похищениям и один из опытнейших экспертов по этому вопросу в правоохранительных органах, подчеркивает, что любой, кто имеет дело с публикой, особенно женщины, не гарантирован от похищения. Другими словами, для похитителя желанным объектом могут быть не только те, кто появляется на телевизионном или киноэкране. Им может стать официантка из ресторана в соседнем доме или кассирша в местном отделении банка. Объект может даже работать в том же магазине или компании.
Что и случилось с Крис Уэллс, молодой женщиной, работающей в мебельной компании «Конланс фениче» в городе Мизула, штат Монтана. Крис была способным, уважаемым сотрудником и сделала карьеру в компании от менеджера по продаже до главного менеджера. В то время на складе компании работал человек по имени Уэйн Нанс. Он держался особняком, но, казалось, ему нравилась Крис, она же была с ним всегда сердечна и приветлива. Но в глубине души Крис настораживало то, что настроение Уэйна постоянно менялось. Она чувствовала в нем затаённую ярость, хотя никто не имел оснований жалодаться на его исполнительность. Работая через день он трудился на складе усерднее всех.
Однако ни Крис, ни ее муж Дуг, владелец оружейной лавки, не знали, что для Уэйна Нанса молодая женщина стала навязчивой идеей. Он все время следил за нею и завел картонную коробку, где хранил сувениры — ее фотографии, записки, которые она писала ему на работе, мелкие, когда-то принадлежавшие ей вещички.
Ни Уэллсы, ни полиция Мизулы не подозревали, что Уэйн Нанс был убийцей. В 1974 году он изнасиловал и зарезал пятилетнюю девочку. Уже позднее выяснилось, что он застрелил нескольких женщин, включая мать своего лучшего друга, предварительно связав их и заткнув рот кляпом. И самое тревожное, что происходило это все в соседних округах. Даже в таких малонаселенных штатах, как Монтана, полицейские не имеют понятия о преступлениях, совершенных хотя и на соседних территориях, но под юрисдикцией другого управления.
Крис ничего об этом не знала, пока однажды ночью Нанс не ввалился в их дом на окраине города» Уэллсы держали собаку — золотистого ретривера, но она не оказала ни малейшего сопротивления. Вооруженный пистолетом Нанс выстрелил в Дуга, бросил его связанного в подвале, затем заставил Крис подняться в спальню, где привязал к кровати, чтобы изнасиловать. Естественно, она его узнала, да Нанс и не делал никаких попыток замаскироваться. Тем временем в подвале Дуг сумел развязать веревку. Слабый, на грани обморока от боли и потери крови, добрался до шкафа, где хранились патроны из его лавки, и одним зарядил ружье. Затем, собрав остаток сил, медленно, почти теряя сознание, пополз вверх по лестнице. Как мог тише добрался до второго этажа и, стоя в холле, прицелился в Нанса. У Дуга был всего один выстрел, а в глазах расплывалось.
Требовалось разделаться с Нансом, пока тот его не заметил и сам не схватился за оружие. Нанс не был ранен и в его пистолете хватало патронов. Конечно, Дугу не удалось бы с ним справиться.
Он нажал на курок. Пуля попала в Нанса, и тот опрокинулся навзничь, но тут же вскочил и стал наступать на стоящего на лестнице Дуга — выстрел оказался не смертельным. Отходить было некуда, да и бросить Крис Дуг не мог. Поэтому он сделал единственно возможную вещь: сам напал на Нанса, пользуясь ружьем как дубинкой. Он все еще продолжал молотить атлетически сложенного Нанса, когда освободилась Крис и бросилась мужу на помощь. До сих пор случай Уэллсов остается одним из немногих, когда жертвы серийного убийцы не только оказали ему сопротивление, но, защищаясь, уничтожили нападавшего. Они уцелели чудом, и мы часто приглашаем их в Квонтико, чтобы дать возможность слушателям Академии проникнуть во внутренний мир жертв, которые стали героями. Выбравшись из ада в ту ночь, они все же остались удивительно чуткими, отзывчивыми и уравновешенными людьми.
Как-то в конце их беседы в Квонтико один офицер полиции спросил:
— Если бы Уэйн Нанс остался жив и не существовало бы смертной казни, то есть если бы он до сих пор ходил вместе с вами по этой земле, были бы вы так же душевно здоровы, как сейчас?
Супруги молча посмотрели друг на друга, и за обоих ответил Дуг Уэллс:
— Почти наверняка — нет.
18. Битва психиатров
Кто мог совершить такую вещь? Изучая серийных убийц, мы с Бобом Ресслером оказались в Джолиете, штат Иллинойс, где беседовали с убийцей по имени Ричард Спек. Вечером я возвратился в гостиничный номер и, включив СВS (общенациональная коммерческая телекомпания — прим. перв.), увидел Дэна Ратера, который брал интервью у некого Томаса Ванды, преступника, тоже заключенного в Джолиетском исправительном заведении за убийство женщины ножом. Всю свою жизнь Ванда то попадал, то выходил из медицинских учреждений, но после «излечения» каждый раз снова пытался убить. Это ему удалось еще до того случая, за который он отбывал наказание теперь.
Я позвонил Ресслеру и предложил встретиться с Томасом, пока мы находимся в Джолиете. Из телевизионного интервью я понял, что он представлял собой абсолютно неполноценную личность и с тем же успехом мог стать поджигателем, а не убийцей. Или, окажись под рукой необходимые средства и обладай он достаточными знаниями, например, бомбистом. На следующий день мы снова явились в тюрьму, и Ванда дал согласие встретиться с нами. Заключённого заинтересовало, чем мы занимаемся. К тому же посетители его баловали не часто. Перед беседой мы тщательно просмотрели его досье.
Ванда был белым, ростом пять футов и девять дюймов, примерно лет двадцати пяти. У него были придурковатые неестественные манеры, и он много улыбался. Но даже улыбаясь, постоянно шнырял глазами, подергивался и потирал руки, так что любому было бы неприятно ощущать его у себя за спиной. Первое, что он спросил, — какое впечатление на меня произвело его телевизионное интервью. И когда я ответил, что выглядел он вполне нормально, рассмеялся и вздохнул с облегчением. В числе прочего Ванда рассказал, что в тюрьме записался в группу по изучению Библии и это ему здорово помогло. Возможно, так оно и было. Но мне приходилось нередко наблюдать заключенных, которые на пороге комиссии по условному освобождению внезапно ударялись в религию, чтобы продемонстрировать, что они на верном пути.
У меня возникли сомнения, должен ли он находиться в тюрьме самого строгого режима или в лечебнице для душевнобольных с охраной. И после нашей беседы я отправился повидать его лечащего психиатра.
Врачу было лет пятьдесят. Он положительно высказался о Ванде, отметив, что пациент прекрасно реагирует на терапию и медикаментозное лечение. В качестве примера упомянул о группе по изучению Библии. И предположил, что, если прогресс будет продолжаться, недалеко то время, когда заключённый созреет для условного освобождения.
Я спросил, знал ли он о том, что совершил его пациент.
— Нет, и не хочу знать, — ответил психиатр. — У меня на это нет времени. К тому же я не желаю, чтобы что-нибудь негативное осложняло мои отношения с больным.
— Тогда я вам расскажу, доктор, — не отступал я. И, прежде чем он успел возразить, продолжал. Описав, как Томас Ванда — этот антиобщественный тип-одиночка — вступил в религиозную группу и однажды после собрания, когда все остальные разошлись, предложил непристойности приютившей общество молодой женщине. И когда та его отвергла, пришел в ярость. Таким субчикам никогда не нравится, когда их отвергают. Он сбил ее с ног, сбегал на кухню, вернулся с ножом и несколько раз ударил. Женщина умирала на полу, а Ванда обнажил пенис и, поместив его в открытую рану на животе жертвы, изверг семя.