Охотники за умами. ФБР против серийных убийц. - Марк Олшейкер

Несколько местных бизнесменов закупили места на досках объявлений, и копии записки были выставлены на всеобщее обозрение. В течение трех последующих дней полиция получила три звонка от трёх незнакомых друг с другом людей. Все они узнали почерк и утверждали, что он принадлежит некоему человеку по имени Оба Чандлер, белому мужчине лет сорока пяти. Не имея лицензии, он устанавливал аллюминиевую обшивку, и трое звонивших были его клиентами. Им пришлось предъявить работнику иск, поскольку не прошло и нескольких дней, как после первого же дождя обшивка потекла. Все были абсолютно уверены в личности писавшего, так как у каждого хранился его ответ на претензии.

Кроме возраста и профессии, он подходил к разработанному портрету по нескольким другим ключевым моментам. В прошлом Чандлера судили за имущественные преступления, оскорбление действием и сексуальную агрессию. Он выехал из окрестностей Сент-Питерсберга, как только расследование замерло, хотя никакой нужды в переезде до этого не возникало. Побудителем преступления явилось то, что женщина, с которой он жил, родила нежеланного ребенка.

Расследование сдвинулось с мертвой точки, и появились новые факты. Объявилась некая женщина, которая представила себя еще одной жертвой. Они с подругой встретили человека, походившего по описанию на Чандлера. Он пригласил их покататься на лодке по заливу Тампа. У подруги возникли неприятные предчувствия, и она отказалась, так что женщина поехала одна. Когда они выплыли на середину залива, мужчина попытался ее изнасиловать. Женщина начала сопротивляться, но он пригрозил:

— Не ори, иначе залеплю рот изоляцией, привяжу к шлакоблоку и утоплю.

Оба Чандлер был арестован, судим и признан виновным в предумышленном убийстве Джоан, Мишель и Кристи Роджерс. Его приговорили к смертной казни.

Жертвы Чандлера были обычными, доверчивыми женщинами, которых преступник выбрал почти наугад, что лишний раз доказывает справедливость пугающего утверждения: жертвой может оказаться каждый из нас. И в таких ситуациях, как дело Роджерс, активные меры и приемы раскрытия преступления являются исключительно важными.

В конце 1982 года в районе Чикаго стали внезапно и таинственно умирать люди. Вскоре между всеми трагедиями полиция обнаружила связь и выявила их причину: жертвы принимали капсулы тайленола, наполненные вместо лекарства цианистым калием. Как только содержимое капсулы попадало в желудок, наступала мгновенная смерть.

Начальник чикагского отделения ФБР Эд Хагарти обратился ко мне с просьбой помочь расследованию. Раньше я никогда не сталкивался с подменой пищевых продуктов, но, поразмыслив, решил, что и к этому делу могу применить разработанные мною методы. В ФБР это дело проходило под кодовым названием «Тимуре». Главная трудность состояла в том, что отравленными оказались случайные жертвы. А раз преступник не наметил себе определенную цель и не присутствовал на месте преступления, обычный метод ничего не давал.

Убийства были явно немотивированы — в том смысле, что не были вызваны ни одной из традиционных и широкоизвестных причин: любовью, ревностью, алчностью или местью. Отравитель мог метить и в производителя лекарства компанию «Джонсон и Джонсон», и в любую из аптек, и в одну или более жертв, и в общество в целом.

Мне казалось, что такие отравления сродни взрывам наугад и швырянию булыжников с моста в проходящие внизу по шоссе автомобили. Преступник представлялся мне похожим на Дэвида Берковица, который стрелял в неосвещенные внутри машины, — то есть человеком, озабоченным только тем, чтобы излить свой гнев вообще, а не направить его на жертву какого-нибудь определенного типа. Если такого преступника принудить посмотреть в лица погубленных им людей, он мог бы изменить взгляды или раскаяться.

Имея возможность сравнивать детали этого дела с другими подобного рода трусливыми злодеяниями, я понимал, что за личность этот НЕСУБ. Даже несмотря на то, что обычно мы имели дело с другими преступниками, его социо-психологический тип во многом казался знакомым. Наши исследования доказывали, что действия субъектов, убивающих наугад, но при этом не добивающихся личной известности, мотивируются в первую очередь яростью. Я считал, что неизвестный переживает период отчаянной депрессии и представляет собой неполноценное, безнадежное существо, всю жизнь терпевшее неудачу: в школе, на работе, в личных отношениях.

Исходя из данных статистики, субъект, подходящий для такого рода убийств, должен быть белым мужчиной, около тридцати лет, нелюдимым, проводящим ночи в одиночку. Возможно, он наведывается в дома жертв или посещает их могилы, оставляя там что-нибудь от себя. Я полагал, что он приближен к власти и управлению, насколько это возможно в его положении: вероятно, работает водителем «скорой помощи», охранником, детективом в супермаркете или младшим полицейским. Мог служить в армии или на флоте.

Я также полагал, что в прошлом он лечился у психиатра и ему были предписаны соответствующие лекарства. Имеет плохо ухоженную машину по крайней мере пятилетней давности, но марка которой символизирует власть и силу, например «форд» — любимую машину полиции. Незадолго до первого отравления, то есть до 29 сентября, пережил какой-то стресс, который вызвал его гнев и сыграл роль побудителя. Причину стресса неизвестный видел в обществе в целом. Как только дело об отравлениях стало всеобщим достоянием, начал обсуждать его со всеми, кто только соглашался слушать: в барах, аптеках, с полицией.

Власть, иллюзию которой дают такого рода преступления, была главной опорой его «эго», поэтому существовала большая вероятность того, что он вёл дневник или имел альбом вырезок из газет. Я предупредил полицию, что неизвестный, скорее всего, писал властям — Президенту, директору ФБР, в правительство, мэру — и жаловался на несправедливости. В первых посланиях ставил свою подпись. По мере того как шло время, а он не получал удовлетворяющего его ответа, его возмущение росло. И убийства по принципу «на кого Бог пошлет» стали местью тем, кто не удосужился с должным вниманием отнестись к его особе. Еще я отметил, что нельзя придавать слишком большое значение выбору тайленола как средства отравления. Все преступление представляло собой непродуманную, неряшливо обставленную акцию. Тайленол — распространенное лекарство, и его капсулы легко открываются. Выбор могла определить и красивая упаковка, и то, что преступник имел зуб на фирму «Джонсон и Джонсон». Как всегда бывает в случаях с серийными бомбистами, отравителями и тому подобными преступниками, в таком огромном городе, как Чикаго, под цортрет подходило великое множество людей. Поэтому, как и в деле Роджерс, особое внимание следовало уделить превентивным мерам. Полиции — продолжать оказывать давление на субъект, не давая ему расслабиться. А в прессе о ходе расследования давать только позитивную информацию. В то же время, предостерег я, нельзя провоцировать преступника, называя его сумасшедшим, что, к сожалению, уже имело место. Но еще более важно побудить прессу описывать человеческие качества и жизнь жертв, потому как сама природа подобных злодеяний призвана их обезличивать в сознании убийцы. Увидев портрет погибшей по его вине двенадцатилетней девочки, он может почувствовать угрызения совести, и на этом мы можем его поймать.

Подобно тому, что мы делали в Атланте и по делу Шари Смит, я предложил установить круглосуточное наблюдение за могилами некоторых из жертв, так как предполагал, что «неизвестный субъект» может их навестить. Считая, что у него тяжело на душе, я советовал давать в прессе побольше материалов по поводу любых дат совершенных им преступлений.

Я думал, что нам удастся заставить его посетить определенные магазины, как в Милуоки и Детройте нам удавалось направлять банковских грабителей в определенные отделения банков, где мы их уже поджидали. Можно было организовать утечку информации из полиции, что в том или ином магазине предприняты необходимые меры для защиты покупателей. Я считал, что преступнику неодолимо захочется самому убедиться в эффективности предпринятых шагов. Пли организовать статью о каком-нибудь самонадеянном управляющем магазина, который публично заявляет о полной безопасности своих клиентов — о том, что на его-то полках подменить: тайленол никому не удастся! Или еще один вариант тактического хода: полиция или агенты ФБР приезжают по вызову частного информатора в какой-то магазин. Их появление обставлено всевозможной шумихой. Вызов, разумеется, оказывается ложной тревогой, но, пользуясь случаем, полиция заявляет перед обективом телекамер, что в данном магазине меры безопасности настолько эффективны, что неизвестный никогда бы не осмелился подменить тайленол ядом. Такая хитрость может послужить преступнику вызовом, и тому будет трудно оставить его без внимания.