Бегемот - Скотт Вестерфельд

— Рр…

Левая рука пошла вниз под острым углом.

— Сс…

Теперь правая рука с зажатой в ней отверткой прижалась к боку.

— Д! — сказал Бовриль и отправил в рот еще одну клубничку. Стебелек от нее полетел с балкона, а сам зверек тут же перегнулся через перильца посмотреть, как он падает.

— Нет, как вам это нравится? — крикнула Дэрин. — Ведь весь, черт его дери, алфавит вызубрил!

Лилит с Алеком посмотрели на зверька, затем на нее.

— Это ты его обучил? — спросила Лилит.

— Да нет же! Я просто упражнялся в сигнальной азбуке, называл буквы вслух. Прогнал пару раз алфавит, а он. — Дэрин указала на Бовриля, — взял и начал подсказывать, да так быстро, прямо как заправский сигнальщик.

— Потому ты и хочешь его прихватить сегодня ночью? — спросил Алек. — На тот случай, если нам понадобится посылать сигналы семафором?

— Да нет же, дурачина, — ни с того ни с сего осерчала Дэрин. — Просто потому…

А действительно, как объяснить? Как и говорила доктор Барлоу, у лори выявилась тонкая способность: он умел подмечать важные детали. А нынче ночью предстояло едва ли не самое сложное задание, в котором Дэрин приходилось участвовать. Отправляться на него без зверька, пожалуй, было даже рискованно.

— Проницательный, — словно напомнило существо.

— Вот-вот, — усмехнулась Дэрин. — Самое подходящее для него словцо. Он и вправду прозорливый.

Пару недель назад Завен слегка чванливым тоном, который появлялся у него всякий раз, когда предоставлялся случай блеснуть эрудицией, пояснил Дэрин, что, в его понимании, означает этот термин применительно к лори. А означает он прозорливость, а может, даже и дальновидность. И хотя такие определения не применяются к животным, но в отношении этого зверька они очень даже уместны.

Алек вздохнул и обернулся в сторону семейных апартаментов, из которых сейчас вылезала самоходная кровать Нене, устланная колышущимися на ветерке картами. Старуха позвала к себе Лилит и Алека. Уходя, принц бросил через плечо:

— Ладно, Дилан, мне тут еще с шагоходом попрактиковаться надо. Ты уж пригляди за Боврилем.

— С превеликим удовольствием, — буркнула Дэрин, почесывая лори между ушей.

Только с ним, пожалуй, и можно было переносить здешнее бытие в компании жестянщиков и их бездушных, воняющих гарью и смазкой машин. Все так же далек и чужд был исполненный приторного великолепия Стамбул с двумя десятками языков и сотнями наречий, которыми невозможно овладеть не то что за месяц, а и за целую жизнь. Дни Дэрин проходили в печатании непонятных ей газет; и она до сих пор гадала, о чем заунывно голосят нараспев муэдзины на минаретах, к кому взывают и о чем молятся. От броского орнамента ковров и плиточных потолков в доме Завена рябило в глазах, а здешняя еда, излишне пряная, а порой вовсе экзотическая, вызывала дурноту, как и весь этот проклятый Вавилон. Но труднее всего было находиться так близко от Алека и при этом постоянно его избегать. Он поделился с ней последним, самым главным своим секретом. Дэрин понимала, что тоже могла открыться окончательно, той самой ночью, в темном гостиничном номере, без посторонних глаз и ушей. Но всякий раз, когда она об этом думала, ей неизменно представлялся ужас на лице Алека. Нет, не из-за того, что она девчонка в мужской одежде, и не потому, что она так долго лгала. Дэрин была уверена, что Алек смог бы ее понять и в конце концов даже полюбить. В этом она тоже не сомневалась.

Проблема заключалась в другом: Дэрин была простолюдинкой, в сотни раз менее родовитой, чем мать Алека, которая хотя бы была урожденной графиней, или даже Лилит — анархистка, что не мешало ей разговаривать на шести языках и ловко пользоваться за столом вилочками для устриц и щипчиками для омаров. А Дэрин Шарп была простой, как уличная грязь, и это ничуть не задевало его высочество кронпринца Александра фон Гогенберга лишь потому, что, по его разумению, она тоже была мальчишкой. Но стоило Дэрин стать ему чем-то большим, чем друг, и все: он безвозвратно, запредельно отдалится. Ведь Папа Римский не пишет писем, дарующих королевские регалии осиротевшим дочкам воздухоплавателей, да вдобавок непокаявшимся дарвинисткам, щеголяющим в мужских бриджах. Уж в чем-чем, а в этом можно быть уверенной на сто процентов.

Дэрин наблюдала, как Алек, точно почтительный внук, в компании Лилит стоит в изножье кровати Нене и они втроем проходятся напоследок по деталям предстоящей операции. Нынешнее восстание обрело черты реальности благодаря их общим усилиям, и для Алека с Дэрин оно будет, пожалуй, кульминацией их отношений. Ближе они уже не станут.

— А? Б? В? — живо переспрашивал Бовриль, и Дэрин охотно показывала соответствующие сигналы.

Хоть бы эти познания нынче пригодились! Если ночью все пойдет хорошо, экипажу «Левиафана» останется лишь победно взглянуть с высоты на жалкие обломки пушки Теслы. Тогда у Дэрин появится единственный шанс дать знать своим, что она жива, а может быть — чем черт не шутит, — даже возвратиться домой и позабыть наконец своего принца.

Большущие наружные ворота медленно поползли вверх. В проеме показалось ясное безлунное небо.

— Хорошо, что нынче нет дождя, — сказал Алек, еще раз проверяя приборы управления.

— Куда уж лучше, — отозвалась Дэрин.

Немного сырости — и перечные бомбы превратятся в бесполезную осклизлую массу, а комитет лишится своего секретного оружия. «Такова судьба всех решающих баталий, — говаривал, бывало, мистер Ригби, — чуток невезения, и все наполеоновские планы идут прахом». Видно, так оно и есть.

Двор наполнился ревом двигателей четырех шагоходов. Тронулась с места Рухи, за рычагами которой сидел Завен, помахав на выходе из ворот своей ручищей.

Следом шла Лилит на своем Минотавре. Чтобы пройти, не врезавшись рогами в арку ворот, получеловеку-полубыку пришлось присесть, выставив для равновесия руки перед собой. При этом глухо громыхнули бомбы со специями в магазине, приваренном мастером Клоппом к его предплечью.

Алек поставил ноги на педали Джинна. Клопп настоял, чтобы за рычаги арабской машины нынче сел именно он: паровая пушка делала этот шагоход наименее уязвимым из всей комитетской техники. Следом за Джинном вели железного голема Клопп с Бауэром.

— Ну, держись, Бовриль, — сказала Дэрин, и зверек скакнул ей на плечо, вцепившись в летную куртку острыми коготками.

Алек заработал ногами, и громадина сделала здоровенный шаг вперед.

Дэрин ухватилась за подлокотники командирского сиденья, втайне побаиваясь, как бы ее не укачало на полном ходу. Зато, пока Джинн шел в парадном режиме, с поднятым щитком, из рубки можно было видеть звезды и вдыхать свежий воздух.