Файролл. Снисхождение. Том 1 - Андрей Васильев

– Я специально так поступил, – затянулся я сигаретой и завертел головой. Пепел – пеплом, но чинарик на пол бросать не хотелось. – Если бы Стас был вражиной, мы бы его на живца поймали.

– Так себе версия, – прищурился Азов. – Ну очень так себе. Даже на версию не тянет, так, попытка. Еще пробовать будешь?

Ватутин тем временем открыл дверь, ведущую в кабинет, соседствующий с тем, откуда вышел Азов и принес оттуда пепельницу.

– Оправдываться или лажать? – уточнил я, поглаживая ухо и туша сигарету.

– Второе – неизбежно, ты все равно где-то непременно проколешься, – печально вздохнул Илья Павлович. – На другое я уже и не надеюсь. Оправдание по сегодняшнему случаю, разумеется.

– Нет, не будет, – рубанул воздух ладонью я. – Ладно, согласен, обмишурился. Ругайте.

– Киф, это не игры, – посерьезнел Азов. – Это не «казаки-разбойники» в старом московском дворе. Твои судьба и жизнь находятся в зоне интересов сразу нескольких сторон в одной очень запутанной партии. Ты одновременно и приз, и добыча, и мишень. Все сразу. И если ты не станешь хоть минимально беречь свою бедовую головушку, то я однажды опоздаю насовсем. Меня уже несколько раз переиграли, поскольку я не всесилен. Тебе пока везет, но долго ли твоя удача будет с тобой?

– Ну, вот, не командный я игрок, – даже не стал оправдываться я. – Привычка у меня такая – сам влип, сам выбираюсь, не надеясь ни на кого. Я привык так жить, понимаете, Илья Палыч? Мозги – не лампочка, их сразу не выключишь, мне нужно время. Я приноровлюсь, слово даю.

– У тебя нет времени, – очень спокойно сказал Азов. – Причем давно. Что до твоих обещаний и всего остального… У меня на это все есть простой ответ. Я бы даже сказал – интерактив. Вот, смотри.

Он распахнул дверь кабинета и в его глубине я у видел сидящего на железном кресле довольно странной формы мужчину, с очень бледным лицом, крепкого, плечистого и коротко стриженого. Что примечательно – к этому креслу он был прикован наручниками, то есть находился он здесь, как минимум, не по доброй воле.

– Знаешь, кто это? – показал мне на него Азов.

– Нет, – вгляделся в лицо человека я и уверенно повторил. – Нет, никогда его не видел.

– Это, Киф, смертушка твоя, – и Азов приобнял меня за плечи.

– Да ладно? – вот теперь мне стало на самом деле очень и очень интересно – это кто же такой?

Впрочем, я уже догадался, и эту догадку секундой позже подтвердил Азов.

– Ромео, – легко, будто танцуя он приблизился к мужчине. – Как мне жаль, что ты Ромео!

– Извини, – мужчина криво улыбнулся, глядя на безопасника «Радеона». – Не могу я тебя женою сделать, я не по этой части. Но вообще – меня с этой шуткой уже замучили. Что, во всей пьесе, других цитат нет?

– Я догадывался, – поведал задушевно ему Азов. – Но Киф у нас натура творческая, вот я и решил представить тебя ему вот эдак, с литературным подтекстом.

– Киф у вас натура везучая, – мужчина уставился на меня. – Я ведь сразу предлагал решить дело просто. Снайперская винтовка, крыша дома напротив твоей квартиры, дождаться, пока ты не надумаешь покурить на балкончике – и никаких проблем не было бы. И меня здесь не было бы сейчас. Не то, что здесь, в холодной стране не было бы. Но нет, не дали. И что в результате? Сначала тебя спрятали тут, а теперь и я здесь оказался.

– Я даже не знаю, что сказать, – снова потрогал я горящее ухо. – Как профессионал, я вас понимаю, но как человек, о котором, собственно, идет речь – только рад тому, что вы с работодателем не нашли общего языка.

– На самом деле я тебе услугу оказывал, – мужчина сплюнул на пол, слюна была с примесью красного, как видно – крови. – Сам рассуди – если мне не дали убить тебя просто и легко, значит у тех, кто мне платит, на твою личность есть какие-то другие планы. И не думаю, что это планы по поводу того, как сделать тебя счастливым.

– Илья Палыч, вот скажи мне, – я повернулся к безопаснику, который стоя за спиной Ромео, опирался одной рукой на спинку железного кресла. – Почему меня все хотят убить? Понять бы – с чего? Может, я видел, чего такое, что тому причиной служит, или прочел что-то? Я ведь даже сам не знаю, что я знаю! Да, фраза кривая и составлена не слишком правильно, но она верна по сути своей!

– Может, – согласился со мной Азов. – Мы же об этом уже говорили. А может, дело не в этом, может, просто ты кому-то мешаешь. Но скорее всего – что-то ты и впрямь ведаешь, вот только, как ты верно заметил, сам не ведаешь что. И вот этот что-то знает. Но не говорит. Например, он знает, что за бумаги ты должен был подписать.

– Не понимаю, о каких бумагах идет речь, – равнодушно произнес Ромео. – Моя задача была – доставить вот этого человека в то место, которое мне назовут. Он должен был быть жив и невредим настолько, насколько это возможно. По крайней мере, он должен был находиться в памяти, а также у него должен был быть цел позвоночник и правая рука.

– А? – я подумал, что ослышался. – При чем тут позвоночник? Рука – понятно, но позвоночник?

– Чтобы ходить мог, – пояснил Стас. – Если перебить его, то это будет вряд ли возможно. А может – еще зачем. Может, дело в пытках, кто его знает?

Вот тут меня тряхануло. Пытать – это уже совсем перебор. Не хочу я, чтобы меня пытали.

Раньше на меня просто охотились, это было неприятно, страшно и достаточно дискомфортно. А вот сейчас до меня отчетливо донесся скрип дыбы, запах паленого волоса, крови и дерьма – и это уже был очень и очень неприятный запах.

– Именно, – подтвердил Ромео. – Мой наниматель очень вас не любит. Скажу по секрету – даже если бы вы все подписали, он все равно бы вас непременно помучал вволю. Да еще бы и растянул бы это удовольствие на недельку-другую. Так что я для вас благодетель. Пуля в лоб – это очень гуманный способ ухода из жизни, в вашем случае.

– Благодетель, – повторил я. – А кто наниматель, я так понимаю, вы мне не скажете?

– Конечно не скажу, – подтвердил Ромео. – Как и им. Профессиональная этика. Ну, и личное упрямство, как без этого.

– Есть такое, – подтвердил Азов. – Молчит как рыба, прости за банальность. Уж мы и так, и эдак – не хочет говорить.

– Но вы же наемник, – я присел на корточки напротив прикованного человека, который с иронией смотрел на меня. – Вы работаете за деньги. У «Радеона» есть деньги. Много денег. Просто назовите сумму.

Мне таких полномочий никто не давал, но нутро мне подсказывало, что в этом вопросе никто препонов мне ставить не будет.

– Пустое. – Азов цокнул языком – Мы с ним уже три дня общаемся, все перепробовали. Ну, кроме совсем уж радикальных мер. Нет, за ними дело не встало бы, поверь мне, но хочется этого красавца сохранить в товарном виде. Старик не любит этого, а может сложиться так, что он сам захочет пообщаться с ним. Вряд ли, конечно, но – кто знает.

– Да и не даст это результата, – я поморщился. – Видал я таких, как он. Ромео, ты же вроде во «Французском Легионе» служил, я ничего не путаю?

– Было дело, – охотно подтвердил прикованный мужчина.

– Ну вот, – я вздохнул. – С легионерами я не общался, врать не буду, зато брал интервью у нескольких наемников из «Диких гусей», когда в Сербии был. Это не люди, это кремни. Нет, среди них тоже всякие попадаются, но в большинстве своем они такие. Не думаю, что легионеры от них сильно отличаются.

– Отличаются, – сказал Ватутин. – «Дикие гуси» в основном профессиональных военных вербуют, а в «Легион» кого только не берут.

– Хорошо, – я поднялся на ноги. – Только вот этот – из таких, упертых. Но есть ведь и другие методы? Скажем так – фармакологические. Скополамин, например, про него даже я знаю. Подозреваю, что наука на этом деле не остановилась, есть и другие средства той же направленности.

– А потом меня спрашивают – за что я не люблю людей? – саркастично сказал Ромео. – И вот за что вас любить? Я с ним как с человеком – беседую, пытался от смерти страшной и болезненной спасти, а он химией меня пичкать хочет.

– Слушай, твой вариант моего спасения тоже не лучший, – повернулся я к нему. – Ну да, быстро умереть лучше, чем медленно и мучительно, только вот меня больше устраивает развитие событий, где я вовсе не умираю. А оно возможно в том случае, если ты перестанешь молчать и расскажешь нам, кто тебя нанял. Илья Павлович найдет этого человека, а дальше все будет очень хорошо.

– Ты так думаешь? – лукаво прищурил левый глаз Ромео. – И что будет дальше?

– И Элли возвратится с Тотошкою домой, – ответил ему я и глянул на Азова. – Так что насчет моей идеи?

– Она вторична, – Азов усмехнулся. – Кололи. Хороший препарат кололи. Он смеется, как идиот, и бормочет всякую ересь на пяти языках. Мы эти записи даже психологам показывали, – бессвязный бред – и только. А частить нельзя, он в овощ превратиться может.

– Могу, – подтвердил Ромео. – А меня, возможно, еще некоему Старику показывать придется.