Как я стал боевым магом - Игорь Осипов

— Да. Там два рефрижератора, в одном из них он.

— После того как состав сойдёт на боковую ветку и дойдёт до основных позиций, мы открываем огонь на поражение. Ты занимаешь вон ту позицию и ставишь щит. Параллельно давишь этого хрена всеми силами. Кузнецов с двумя взводами стоит рядом с жэ дэ стрелкой и подхватывает бой, если дух примет активные действия раньше, поняв, что попал в ловушку. Фотиди занимает точку вместе с резервом и отрезает ему пути к отступлению. Как только начнётся бой, все стягиваются к месту.

— Почему нельзя обойтись без развилки? Взяли бы всем скопом там.

— Ну, там если что, оживлённый путь. Если выведем из строя рельсы, то страна встанет в жэ дэ коллапсе, ни товарняки, ни пассажирские составы не пройдут. Будет жопа. А здесь никому особо ненужный отнорок. Всё. Десять минут готовности.

Полковник ткнул мне в грудь рацией, обозначив, что она теперь моя. Я только и успел дойти до своего укрытия, как объявили, что нужный поезд показался в поле зрения.

Старый чёрный от копоти тепловоз, резко контрастируя с усыпанной снегом землёй, выкидывая вверх струю чёрного дыма от еле пыхтящего дизеля, тащил два десятка вагонов. Порой казалось, что он не на солярке работал, а на дровах, так как порой даже искры проскакивали. В самом конце состава, после убитых временем товарных вагонов и пустых платформ, блестели новизной два серебристых рефрижератора — наша цель.

Тепловоз благополучно сошёл с основного пути и дополз до заданной точки, где скрипя и скуля тормозами замер в ожидании своей участи.

Посветлело. В воздухе туманом повисло напряжённое ожидание. Глаза выискивали в вагонах какую-нибудь необычность. Аурное зрение лишь обозначало непонятный фон.

Вскоре почувствовалась мягкая волна силы, и на дверях скрипнули замки. Это кто-то из наших попытался открыть телекинезом створки. Вскоре серебристые прямоугольники дверей распахнулись.

Оттуда посыпались тела. Человеческие тела. Оба вагона оказались доверху набиты ими, обнажёнными мужчинами, женщинами и детьми. Они замороженными манекенами валились в припорошённый снегом щебень. Пасмурное утреннее небо и жёлтые искры фонарей на столбах придавали всему этому картине оттенок сюрреалистичности. Через мерное тарахтение электростанций и басовитое дык-дык-дык тепловозного двигателя стали слышны перешёптывания солдат. Никто не решался двигаться. Только пар от дыхания в полном безветрии выдавал присутствие людей.

— Что за хрень? — тихо прошептал кто-то рядом.

На мешок с песком, из которых было собрано моё укрытие, приземлилась здоровенная птица. Не то грач, не то ворон. Не разбираюсь я в них. Он серьёзно оглядел меня, часто моргая бусинками глаз, и хрипло каркнул.

Рассматривая птицу, я упустил момент, когда послышались удивлённые возгласы. Они вернули меня в реальность, а она была такова, что выпавшие из вагонов тела стали медленно вставать. Трупы поднимались с нелепыми выражениями мёртвых лиц, словно мимические мышцы навсегда застыли в том положении, в каком их застала смерть.

Тела уже не сыпались, а оживали внутри вагонов и, подходя к краю, плашмя падали вниз. Сколько их там было? Не меньше сотни, а то и двух в каждом рефрижераторе.

— Нежить. Нежить — хрипло закаркал ворон, шумно захлопал крыльями и взлетел.

— Огонь! Огонь! — разнеслось по рации, одновременно с голосом крикливой птицы, — Это зомби!

Утро взорвалось звонкими очередями автоматов и пулемётов, свистящими хлопками гранатомётов и криками командного состава. Рядом заклокотал станковый скорострельный гранатомет. Грохот эхом отражался от лесополосы, создавая иллюзию, что там засела ещё одна рота. Над голыми деревьями с криками взлетела стая обычных ворон. Бело-голубые вспышки зачарованных гранат озарили пространство между нами.

Я привычно активировал заготовленный щит, не задумываясь над самим процессом, как не задумывается тот, кто по привычке пристегивается ремнём безопасности, и нанёс несколько ударов фокусным импульсом, взрывая головы, как перезрелые арбузы.

Нежить не стала ждать, пока её перебьют, как цветные фигурки в тире. Она бросилась на нас с резвостью подготовленных спортсменов и только замершие маски лиц, да молчание отличало их от обычных людей. Пули, содержащие заменитель серебра, рвали их тела и загорались в мертвой плоти рубиновым пламенем, зачарованные гранаты испаряли куски мяса и костей в бело-голубых вспышках, но мертвецы не обращали на это внимание, падая лишь тогда, когда засевшее в мясе вместе со свинцом колдовство прожигало плоть насквозь, когда яркое волшебное пламя сжигало их совсем. И по прежнему не было видно того кукловода, который вёл их. Его в этой мешанине не удавалось различить даже аурным восприятием. Все ожившие умертвия несли на себе отпечаток большей силы, скрывая её обладателя, как отражения в зеркальном лабиринте. Нити контроля и потоков питающей мертвецов энергии были перепутаны, как клубок, с которым поиграли дети, абсолютно не ясно где концы. Возможно, имей я в запасе час или два, то нашел бы источник, но, к сожалению, этим временем не обладал, а имел кучку нежити, рвущейся к моему горлу. Пришлось действовать самым научным способом — методом научного тыка, уничтожая всех, до кого дотянусь.

Подоспел резерв, на ходу спрыгивая с бронетранспортёров и сразу открывая огонь. Бросая свои заклинания, я видел как Кузнецов и Фотиди нанесли одновременный удар, отсекая волну нежити от генераторов магополя. Чародеи стояли рядом друг с другом. Николай отправлял в полет белые керамические снаряды, которые оказались получше обычных заколдованных, а Ангелина откидывала телекинезом особо прытких трупаков.

Несмотря на шквальный огонь, мёртвые добрались до солдат. Они на полном бегу бросались через укрепления и вцеплялись в людей крючьями пальцев и зубами. Закипел рукопашный бой. Люди расстреливали мертвецов и били их чем придётся. Я только и успевал наносить импульсы, но нежить падала от первого попадания далеко не всегда, порой приходилось добивать вторым, а то и третьим ударом.

На снег плеснуло красной парящей жидкостью. В воздух поднялись крики боли и брань. Нежить рвалась сквозь наши ряды. Я только сейчас осознал это. Они не вели хаотичную свалку, как в старом кино, где им нужны были мозги живых людей. Нет. Они, повинуясь единому сценарию, пытались прорваться в лесополосу, за которой ощерившись дырами в шифере стоял старый завод непонятно чего. Они расчищали путь своему господину, принимая на себя огонь, и он был среди этого месива.

Я удвоил свои усилия, сосредоточившись не на тех, кто вцепился в орущих солдат, а на тех, кто мчался вперёд. Их нужно было останавливать.