Попалась, ведьма! - Елена Михайловна Малиновская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Очнулась?
В кресле, где при моем прошлом пробуждении восседал Шейн, засеребрилось облачко, быстро принявшее облик моего фамильяра.
– Пошел прочь! – тут же выплюнула я. – Предатель!
– Так и знал, что ты будешь ругаться. – Мрак окончательно принял свою материальную форму. Правда, мудро остался сидеть на кресле, не торопясь перебраться ко мне поближе.
– А что мне еще делать? – фыркнула я. – Я чуть не погибла! Но самое главное – чуть не погиб мой отец!
– Вот видишь, что ты натворила, – без малейшего раскаяния посетовал Мрак. – А все из-за своего поистине ослиного упрямства.
Я быстро-быстро заморгала, аж онемев на время от небывалого нахальства.
Потрясающая наглость! Он еще смеет обвинять меня в чем-то! Забыл, что ли, как упорно игнорировал все мои призывы о помощи, пока отец зачитывал смертельное заклинание? Даже не пришел на подмогу, когда я едва не потеряла последнего близкого человека в этом мире!
– Понимаю, мое поведение кажется тебе странным, – осторожно протянул Мрак, прочитав мои разгневанные мысли.
Я раздраженно захрюкала. Странным? О нет, у меня есть масса определений для его поступка. И это слово явно не относится к их числу.
– Криста, знаю, это покажется тебе странным, – продолжил Мрак, вновь особенно подчеркнув так возмутившее меня определение, – но поверь. Я действовал лишь во благо тебе. И все могу объяснить.
– Ничего не хочу слушать! – оскорбленно заявила я. – И передай Шейну, что ему тоже лучше не показываться на мои глаза. А то я…
И замялась, пытаясь придумать наказание пострашнее для этого предателя.
– А то что ты сделаешь? – вдруг осведомились медовым голосом, и я мысленно выругалась, заметив, как тьма в дальнем углу спальни начала густеть, перерождаясь знакомым силуэтом.
– Лучше уходи сразу, – хмуро предупредила я. – Я сейчас не в том настроении, чтобы разговаривать с тобой или Мраком.
К этому моменту последние струйки тьмы впитались в сапоги блондина. В свете луны было видно, что он улыбается, совершенно не впечатленный моей угрозой.
Я расстроенно засопела и накрылась одеялом с головой.
Ну и демоны с этим демоном! Видеть его не хочу, слышать его не хочу! Просто не буду обращать на него внимание – и он уйдет рано или поздно.
В этот момент кровать прогнулась под чужим весом, видимо, Шейн сел на ее краешек. Я засопела громче, только сейчас осознав, что, вообще-то, лежу под одеялом совершенно без одежды.
Ох, надеюсь, меня раздевал не этот гад!
– Не переживай, тебя раздевали служанки Тессы, – уведомил он. Хмыкнул и с обычной своей насмешкой добавил: – Хотя, не скрою, я очень хотел принять участие в столь увлекательном процессе.
Краска привычно бросилась в лицо. Так и хотелось сказать что-нибудь едкое в ответ, но я лишь крепче сжала губы.
Прекрасно понимаю, чего он добивается. Чтобы я начала с ним разговор. А там сама не замечу, как прощу его, в очередной раз очарованная сладкой ложью и вкрадчивыми речами.
– Криста, я никогда и ни в чем тебя не обманывал, – как и следовало ожидать, тут же проговорил Шейн. – Да, я не говорил тебе всей правды. В этом спорить не буду. Но прямой обман? В этом ты меня упрекнуть не можешь.
Я мерно и глубоко дышала, полностью сосредоточившись на этом занятии – лишь бы не допустить никакой лишней мысли. Иначе Шейн все-таки втянет меня в диалог, пусть мои реплики и не будут произнесены вслух.
Какое-то время было тихо. Я считала вдохи и выдохи, не позволяя себе и на миг отвлечься и подумать о чем-нибудь другом. Шейн тоже помалкивал, словно ожидая моей оплошности.
– Ну хорошо, я все-таки начну говорить, – наконец, протянул он. – Тебе все равно придется меня выслушать, хочешь ты того или нет. Так вот, Криста, вообще-то, я обижен на тебя.
Что?!
Я аж заскрежетала зубами в бессильной ярости. Язык жгло огнем – так хотелось высказать прямо в лицо этому беспринципному коварному типу все, что я о нем думаю.
– Ого, какие ругательства ты знаешь! – уважительно присвистнул Шейн, привычно перехватив мои мысли. – И где только научилась?
Я опять шумно задышала, пытаясь успокоиться и взять эмоции под контроль.
Получалось, если честно, плохо. Все внутри меня бурлило от раздражения. Это же надо такое заявить – он, видите ли, на меня обижен! А за что, спрашивается? За то, что я все-таки выжила вопреки всем его стараниям скормить той гадости из нижнего мира?
– Криста, ты абсолютно права, вот именно за это я на тебя и обижен, – с легкой насмешкой подтвердил Шейн.
Я забулькала от гнева, получив столь неопровержимое доказательства моих наихудших подозрений. Гад он! Сволочь! Вот и верь после этого обольстительным блондинам. Я-то думала, что значу для него хоть что-то. А он просто использовал меня в самых гнусных целях.
По комнате пронесся долгий протяжный вздох Шейна, а затем край одеяла, под которым я пряталась, пополз вниз.
Я покрепче схватилась за ткань, подтягивая ее выше. Ну уж нет! Глаза бы мои этого негодяя не видели!
Неполную минуту мы боролись молча. Шейн упрямо стягивал с меня одеяло, я так же упрямо не давала ему это сделать. Наконец, ткань жалобно затрещала, и блондин тут же оставил свои попытки.
Я даже не успела обрадоваться крохотной победе в этом нелепом противостоянии, как раздалось вкрадчивое:
– Ты ведь понимаешь, что при желании я прищелкну пальцами – и эта проклятая тряпка просто испарится? Не испытывай мое терпение.
Угроза показалась мне более чем весомой. Стало как-то неуютно от мысли, что я окажусь полностью обнаженной перед Шейном.
– Вот именно, – сухо подтвердил он. – Поэтому давай поговорим как взрослые люди без этих глупых детских пряток.
Несколько секунд я взвешивала все «за» и «против». Очевидно, что Шейн не уйдет, пока не побеседует со мной. Чем дольше я упрямлюсь – тем настойчивее он будет.
– Ну хорошо, – буркнула я и резко откинула с головы одеяло. С настоящей ненавистью уставилась на блондина, после чего скомандовала: – Выкладывай, что тебе надо от меня, – и проваливай!
– Воспитание у тебя все-таки хромает, – заметил тот. – Впрочем, спишу твою грубость на последствия ран и истощения сил. Так и быть, я тебя прощаю.
Я стиснула кулаки. О небо! По-моему, он специально издевается надо мной. И вообще, почему он еще на свободе? Ингмар прямо сказал, что его поступок был самым настоящим преступлением.
– Хотел бы я посмотреть на того безумца, который рискнул
