Его трудное счастье - Таша Таирова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он показывал свои рисунки, а Валя внимательно смотрела и удивлялась — она не знала, что Валентин так красиво рисует.
— Ты здорово рисуешь, прямо как художник. — Она улыбнулась и отодвинула бумаги, обнажая листы с пейзажами. Зимний лес, река во льду, заяц под ёлкой. И пусть всё это было нарисовано простым карандашом, но все детали были так чётко прокрашены, что дух захватывало. Валя сдвинула очередной лист и замерла — перед ней лежал её портрет с закрытыми глазами и развевающимися будто на ветру волосами. Валентин покрепче обнял жену и тихо прошептал:
— Я нарисовал тебя ещё в Югославии. По памяти. Чтобы ты всегда была со мной.
Валя уткнулась носом ему в шею и так же тихо ответила:
— Валик, а… а возьми меня в жёны. — Она прошептала последние слова и замерла, ожидая громкий смех. Но Валентин молчал, только нежно поглаживал пальцами её плечо. — Почему ты молчишь? Или я глупость попросила? Ну да, конечно, это было глупо с моей стороны, но…
— Это вовсе не глупость, Валюш. Просто я очень счастлив тем, что всё-таки дождался от тебя этих слов. И я возьму тебя в жёны. Ты как это себе представляешь? Свадьба? Белое платье? Застолье? Лимузин и поездки по городу? Ресторан или тихий семейный ужин?
— Нет, ничего такого, Валик. Рестораны я не люблю, а белое платье как-то уже странно надевать. Я просто хочу… я хочу взять твою фамилию. И стать тебе женой в полном смысле этого слова. С пирогами и котлетами, поездками в бабушке и дедушке, даже возможными ссорами… хотя вот сейчас я подумала, а ведь мы с тобой ещё ни разу не ссорились, да?
— А зачем? Разве у нас есть поводы для ссор? Если даже такие моменты недопонимания и будут у нас в жизни, то предлагаю решать их прямо в ту же минуту, не выходя из комнаты и не откладывая решение этой или какой-либо другой проблемы на потом. Потому что иногда, Валя, «потом» не наступает никогда. Или приходит в твою жизнь под руку с предательством. Согласись, что проще и лучше разобраться со спорными вопросами здесь и сейчас, чем пытаться это сделать позже, когда ты накрутишь себя до состояния «я стреляю». И поверь мне, моя хорошая, если женщину привлекла цель, патроны она найдёт. А я не хочу, чтобы ты что-то себе придумывала и делала неправильные выводы. Потому что после этого меняется всё. От простых разговоров до интимных отношений. Это как кредит доверия. Когда ты живёшь с человеком и знаешь, что тебя поймут и не предадут.
— А я ведь ничего о тебе не знаю, — неожиданно проговорила Валя. — Ты так уверенно об этом говоришь, потому что уже испытал это, да?
— Да, — Валентин вздохнул и улыбнулся. — Было бы странно, если бы я к своим тридцати пяти годам жил, как в теплице. А потому я бы не хотел, чтобы наши отношения свелись бы к соседскому проживанию на одной жилплощади. А кроме этого хочу, чтобы всё, что здесь будет происходить, было взаимным, добровольным и только нашим. И нечто важное, и различные мелочи. От покупок на праздничный стол до постели, до этого пресловутого супружеского долга, который, кстати, Валюш, не отдают, он не имеет ничего общего с каким-то займом или ссудой. Он сродни музыке — его исполняют. С тем, кого ты не сможешь заменить. — Кучеров прижал Валю к себе и тихо прошептал: — Что до твоего предложения, то я буду любить тебя не меньше, если ты останешься Валюшей Баланчиной.
— Нет, Валик, и я, и Надюшка будем Кучеровыми. Конечно, если ты не против.
— Нет, не против. Тогда ты поставишь свою подпись на документах и…
— Каких документах? — Валя отстранилась и посмотрела в лицо мужу.
— Которые готовы и ждут твоего решения.
— Ах ты… Значит, ты уже всё давно приготовил и ждал, чтобы я…
— Точно! Это для меня очень важно, а уж любимая женщина — это святое! Поэтому сегодня вечером я, — Валентин поднял брови и игриво качнул головой, — как многие паломники, отправлюсь по святым местам.
Валя взвизгнула от щекотки и стукнула кулаком по мужскому плечу, чтобы уже в следующее мгновение беспомощно барахтаться в сильных объятиях, хохоча и уворачиваясь от поцелуев. Внезапно она расслабилась и внимательно посмотрела на Валентина, чуть прищурив глаза.
— Я до сих пор не могу поверить, что можно вот так смеяться, делиться мыслями и… не чувствовать себя ущербной. Прости, просто мне надо это сказать. Знаешь, я сейчас как в сказке, где всё как-то просто, понятно и спокойно.
— Нет, это вовсе не сказка, это замужество, Валюш. Потому что ты не просто состоишь в браке, а находишься за мужем, понимаешь? Не с боку, не впереди, показывая дорогу в светлое будущее, а за мной, за своим мужем. И это нормально. А теперь скажи, что ты думаешь о наших идеях?
— Кто? Я? — Валя пожала плечами и удивлённо глянула на серьёзного Валентина.
— Конечно, ты!
— Знаешь, мне кажется… что эти ваши заменители должны быть как в цирке.
— Не понял.
— Ну, как тебе объяснить? — Валя закусила губу и задумалась, не замечая едва заметную улыбку. — Это как эквилибристика на таких полых трубах.
— На катушках, — подсказал Кучеров и кивнул. Это замечательно, что она быстро поняла его мысль и пришла к такому же выводу — он тоже думал об эндопротезах, которые бы вращались в нескольких плоскостях.
— Да, на катушках! — улыбнулась Валя и показала ладонями, как по её мнению должны были двигаться поверхности металлоконструкции. — Они, знаешь, будто скользят в нескольких направлениях.
Кучеров коснулся губами виска и тихо проговорил:
— Ты умница, Валюшка!
— Не называй меня так, пожалуйста, — на грани слуха прошептала Валя.
— Посмотри на меня. — Он повернул голову жены к себе и уверенно продолжил: — Валюшка, я не понимаю, что у тебя связанно именно с этой формой твоего имени, но для меня оно ассоциируется только с одним — Валюшка, моя девчушка. И сразу всплывает в памяти та самая девочка, которая задорно смеялась со мной в операционной. Понимаешь? А ещё это болтушка, хохотушка, папмушка, хотя до пампушки тебе
