Настоящая королева - Киз Грегори

— О, эмиерда, — выругался з’Акатто.

— Это ты, — сказал Хемм.

— Пьяные святые, так и есть! — согласился другой седой солдат. — Он постарел и стал еще уродливей.

— А ты все так же глуп, Пиро, — не остался в долгу з’Акатто и указал клинком на Хемма. — Если ты хочешь драться с сыном Мамерико, давай, но пусть это будет честная схватка, один на один.

Хемм перевел взгляд на Казио.

— Так этот щенок Мамерико? — Он потер небритый подбородок. — Да теперь я вижу. — Хемм вновь обратился к старому фехтовальщику. — Я не имел в виду ничего такого. Просто прошел слух…

— Это неправда, — твердо сказал Казио.

Хемм поднял руки ладонями вверх.

— Значит, я был неправ. Я не знал.

Казио посчитал, что его слова можно принять за извинения. И опустил Акредо.

— Ну ладно, ты славный парень, — сказал Хемм, хлопая Казио по плечу. — Мы с твоим отцом и этим стариком слопали немало соли. Сожалею, что твой отец погиб. — Хемм показал на з’Акатто — Он был лучшим командиром отряда пробукутории. И он называл нас своими пурсии, своими свиньями.

— И это не было ласковым прозвищем, — добавил з’Акатто. — Просто от вас ужасно воняло.

— Точно, — согласился Хемм. — И даже хуже… А что случилось с тем старым хряком Осперо?

— У него теперь свое дело в з’Эспино, — ответил з’Акатто. — Я видел его несколько месяцев назад.

— Дело, говоришь? Я себе представляю. Мне и самому следовало бы поступить так же. А теперь глянь, где я оказался. Но это хорошо, что ты здесь, кассро. Мы с парнями просто не знаем, что нам делать.

— Можно подумать, вы раньше знали, — проворчал з’Акатто.

— Он был вашим командиром? — спросил Казио у Хемма.

— Только я и старый Пиро воевали в той двадцатилетней войне, — ответил Хемм. — Остальные были тогда слишком молоды.

— Верно, но я о нем слышал, — заметил Ян.

— А кто нет? — вмешался еще один солдат. — Битва за мост Гуммачио. Всем известна эта история!

— А я ничего не слышал, — сказал Казио, бросив укоризненный взгляд на з’Акатто.

Все рассмеялись, уверенные, что Казио шутит.

— Так что все-таки вы здесь делаете, парни? — спросил з’Акатто.

— Спроси у него, — ответил Пиро, указывая на Казио. — Королева поставила его во главе нашего отряда, а он нас быстро располовинил. Кавалерия, оставшаяся в живых после западни у Данмрога, бросила нас и ускакала прочь, осталась только пехота. Нас уже много дней травят, как волков. Нам удалось ускользнуть, но потом они снова нас нашли. Противник строится по другую сторону дороги, чтобы прикончить нас. Я уже считал, что нам конец, но с тобой у нас появляется шанс.

— Я не в силах сделать за вас то, что вы не можете сделать сами, — ответил з’Акатто.

— Ты теперь такой скромник, кассро, да? — осведомился Хемм. — Кончай болтать, ты нам нужен.

— Нет, вовсе нет.

— У нас тут есть хорошие парни, — продолжал Пиро, — но нам не хватает командира. Королева поставила над нами молодого Пачиомадио, не так ли? А он завел нас в ловушку. Мы считаем, что он должен нас отсюда вывести.

— Верно, — поддержал его Ян. — Помогите нам вернуться в Эслен.

— Мы и сами туда направляемся, — сказал Казио.

— Я согласился только помочь тебе отыскать Остру, — заявил з’Акатто. — А к Энни ты будешь возвращаться без меня. И в любом случае, нам будет легче выбираться по одному.

— Да, я все понимаю, — сказал Пиро — Хотя и не могу поверить, что это говоришь ты, кассро. Прежде ты никогда не беспокоился о том, чтобы спасать собственную станг, когда рядом люди, которые в тебе нуждаются.

— Ну, это было давно — ответил з’Акатто.

— Оставь его в покое, — вмешался Хемм. — Он спас людей за четверых. Я должен ему шесть жизней. Завтра, когда я умру, мой долг уменьшится до пяти.

— Ко всему прочему, з’Акатто, — добавил Казио, — у тебя еще осталось вино, которое нужно выпить. А что важнее?

— Собачьей вам мочи вместе вина, — прорычал з’Акатто — А ты, Казио, захлопни пасть, когда не знаешь, о чем говоришь.

— Ты прав, — ответил Казио. — Я не знаю, о чем говорят эти парни, но разве я виноват? Впрочем, не имеет значения. Сожалею, что Энни отдала этих людей под мою команду. Мне бы следовало отказаться. Я фехтовальщик, очень хороший фехтовальщик, но не солдат и не командир. Но если завтра им предстоит сражаться, я буду сражаться вместе с ними.

— А это говорит сын Мамерико, — сказал Пиро.

— А что будет с Острой?

— Да, что будет со мной? — послышался голос сзади. Казио обернулся и увидел, что Остра стоит, прислонившись к карете. — Он не может поступить иначе. И я буду с ним, как и ты, з’Акатто, ведь что бы ты ни говорил, сколько бы ни пил, твоя душа остается благородной.

З’Акатто вздохнул и отвернулся.

— Хорошо сказано, леди, — сказал Пиро.

Теперь все глаза обратились к з’Акатто. На мгновение он стал похож на загнанное в клетку животное, но потом Казио заметил, как что-то в нем неуловимо изменилось.

— Ну, ладно, пурсии, — сказал он. — Мы попусту тратим время. Пусть кто-нибудь расскажет, как обстоят дела.

— Нас девяносто человек. По данным нашей разведки, у них семьдесят всадников, шестьдесят тяжелых пехотинцев и двадцать лучников.

З’Акатто оглядел солдат.

— Насколько я понимаю, у нас половина тяжело вооруженных пехотинцев и половина легких. Так? — спросил он.

— Да.

— Нам нужно узкое пространство, — сказал з’Акатто. — На флангах утес или лес. Есть здесь поблизости подходящее место?

— Я покажу, — вызвался молодой рыжеволосый солдат.

— Ну, давай, — кивнул з’Акатто. — А теперь расскажите мне, как у нас с припасами.

Казио остался с з’Акатто, стараясь запоминать все, что тот говорит, чтобы оказаться хоть чем-нибудь полезным, но очень скоро понял, что от него нет ни малейшего толка. З’Акатто и солдаты общались на языке, которого он не понимал, он имел мало общего с королевским, вителлианским и алманнийским языками, это было нечто среднее, созданное долгим совместным опытом. Так Казио и сказал Остре, когда пришел ее проведать поздним вечером.

— Но ты же и раньше ходил в походы с солдатами, — сказала Остра.

— Да, но они были сами по себе, — ответил Казио. — Я никогда не сражался, как солдат. Честно говоря, я не знаю, что буду делать завтра. Я не владею ни копьем, ни луком, а моя шпага не особенно подходит для боя в пешем строю.

— А ты знал про з’Акатто?

— Ну, были кое-какие намеки. Осперо однажды назвал его «Эмратуре», и я знал, что они с отцом участвовали в нескольких войнах, но з’Акатто никогда об этом не говорил. Я и представить себе не мог, что о нем до сих пор ходят легенды.

— Похоже, они ему верят и будут рады, если он их поведет, — заметила Остра. — А они разбираются в таких вещах лучше, чем мы.

— У них нет выбора. Помнишь армию, с которой мы сражались в Лангрете? Там была пехота. И кавалерия Энни их полностью уничтожила. С кавалерией трудно сражаться.

Остра наклонилась к Казио и поцеловала сто.

— Мы попадали и в более серьезные переделки.

— Ты права, — ответил Казио, — Но там умение фехтовать что-то значило.

— Ты всегда очень много значишь, Казио, — сказала Остра — И святые любят тебя так же сильно, как я.

Казио улыбнулся.

— Эренда дала мне тебя, поэтому я знаю, что она меня любит. И почти уверен, что Фьюсса ко мне неравнодушна.

— Так ты ухаживаешь сразу за двумя святыми женщинами? Это может привести к неприятностям.

Он ощутил укол совести и понял, что для него это чувство.

— Не думаю, что я буду ухаживать за какими-нибудь другими женщинами, святые они или нет, — сказал он, чувствуя себя очень странно.

— Я пошутила. Казио.

— А я — нет, — услышал себя Казио. — Более того, я надеюсь, что ты согласишься стать моей женой.

Остра нахмурилась.

— Послушай, не нужно шутить, — сказала она.

— А я не шучу. Я не могу предложить тебе больше того, что ты видишь, но это я готов отдать.