За пригоршню чар - Ким Харрисон

Стук сердца будто замер нерешительно в ответ на скрежет раздираемого металла. Нас залило холодом и светом, я застонала, когда Айви от меня отстранилась.

Айви! — вскрикнул Дженкс, и я поняла, что это не сердце у меня стучало, а Дженкс барабанил в заднюю дверь. — Ты что делаешь?!

Она моя! — зарычала Айви, нездешняя и дикая.

Я не могла шевельнуться. Машина наполнилась грохотом, закачалась, воздух обжег холодом, я захныкала, скорчилась, подтянув колени к животу. Пальцы согрелись, когда я нащупала вытекающую кровь на шее, потом стали мерзнуть. Я была одна, Айви не было. И кто-то кричал.

— Идиотка вампирская, сука такая! — кричал он. — Ты же обещала, ты обещала мне!

Я сжалась в комочек, меня терзал холод, трясло как в лихорадке. Что-то случилось. Холодно. И светло. И Айви нет.

Щелчок стрекозиных крыльев.

— Дженкс, — выдохнул а я, не в силах держать глаза открытыми.

— Это я, миз Морган, — ответил высокий голос Джакса, и пальцы, держащие шею, омыло теплой волной пыльцы пикси. — Тинкины подштанники, вы же кровью истекаете!

Но донесся плач Айви, вернувший мои мысли из темноты к свету.

— Рэйчел! — кричала она, и голос был полон панического страха. — Боже мой, Рэйчел!

Звон скрежещущего металла, шарканье ног.

Отойди! — потребовал Дженкс, и я услышала от Айви крик боли. — Ты ее не получишь. Я тебе говорил, что убью тебя, если ты ее тронешь!

Она истекает кровью! — молила Айви. — Дай мне помочь ей!

Мне удалось приоткрыть глаза. Я лежала на полу микрика, от измятого зеленого половика остро воняло плесенью. Еще пахло кровью и какао. Вся трясясь, я попыталась разглядеть что-нибудь против солнца.

— Миз Морган, не шевелитесь, — сказал Джакс настойчиво, и я пожала плечами в знак понимания. Пальцы от крови были и холодны, и теплы. Еще раз послышался скрежет металла о камень, и я посмотрела туда, стараясь навести глаза на фокус.

Задняя дверь кузова была распахнута, Дженкс стоял между мной и Айви, держа в руке длинный меч. Айви стояла, сгорбившись, прижимая к груди окровавленную руку, и слезы отчаянной скорби текли по ее щекам. Я увидела ее исполненные паники глаза — и она бросилась ко мне.

Дженкс мелькнул как вспышка, блеснула катана Айви. Она свалилась, покатилась по мостовой, стараясь держаться там, где Дженкс не достанет. У меня пульс зачастил от страха, когда он бросился за ней, и меч три раза звякнул о мостовую — каждый раз через миг после того, как Айви шевелилась. Боже ты мой, он был быстр — и я думаю, только желание оставаться между нею и мной удерживало его от того, чтобы броситься следом и добить.

Дженкс, уйди с дороги! — крикнула она, перекатываясь на ноги и успокаивающе подняв руки. — Я ей нужна!

Обойдется она без тебя, — буркнул он. — Ты ее чуть не убила, дура вампирская! Не могла подождать, пока избавишься от влияния Пискари, да? Ты ее соблазнила и чуть не убила. И убила бы, если бы не я!

— Все было не так! — взмолилась плачущая Айви. — Пусти меня к ней, я могу помочь!

— А чего ты теперь заботишься?

Снова лязг металла о камень, и я заставила себя дышать, хотя у меня стало темнеть в глазах.

— Рэйчел, прости меня! — крикнула Айви, привлекая мой взгляд. — Прости, я не знала, что так будет! Я думала, лучше собой владею, честно. Прости меня. Мне жаль, мне очень жаль!

Дженкс яростно вскрикнул, сделал выпад, и Айви отпрянула, отчаянно размахивая руками. Он бросился за ней, оба застыли, когда она рухнула на мостовую. Кровь сочилась у нее между пальцев, схватившихся за плечо, и у меня сердце замерло, когда Дженкс остановил взмах меча в дюйме от ее горла. Борясь с оцепенением, я подтащила себя к двери. Он ее убьет. Ему случалось убивать, чтобы спасти меня. Он убьет Айви.

Дженкс стоял, широко расставив ноги, в угрожающей стойке.

Дура себялюбивая, шлюха вампирская! — говорил он сурово. — Ты сказала, что не будешь. Ты обещала. Ты все испортила. Не могла принять то, что она давала, и решила взять все!

Все было не так. — Айви распласталась на солнце, острие меча повисло у ее горла, солнце играло на клинке и на ее слезах. — Я говорила «нет». Я говорила ей прекратить, — рыдала она. — А она просила продолжать.

— Этого она не стала бы просить, — будто выплюнул он, дергая меч так, что он оставил на белой коже розовую риску. — Ты уничтожаешь все, что любишь. Все, сука ты психованная. Но черт меня побери, если я дам тебе уничтожить Рэйчел.

Глаза Айви метнулись к моим, на заплаканном лице читался ужас. Губы ее шевелились, но слов слышно не было. У меня свело судорогой живот, когда я увидела, что она согласна с его словами. Дженкс поднес меч к ее горлу. Он сейчас пустит его в ход, и Айви ничего не сделает, чтобы ему помешать.

Он перехватил рукоятку, отвел клинок назад. Айви смотрела на меня, слишком подавленная своей виной, чтобы что-нибудь сделать.

Нет, — шепнула я в панике. Скрюченные пальцы добралась до борта машины, еле шевеля ногами, я проталкивала себя вперед. Передо мной маячил Джакс, что-то вереща, и стрекозиные крылья сверкали перед моим темнеющим зрением.

Дженкс, стой! — крикнула я, выпадая из машины. Холодная и твердая как лед мостовая ударила меня в плечо и бедро, оцарапала щеку. Я коротко вздохнула, скорее всхлипнула, и уставилась на серую мостовую, будто это смерть приближалась ко мне. Бог мой, Айви не станет мешать Дженксу ее убить!

— Рэйчел!

Раздался лязг упавшего меча, и вдруг Дженкс оказался рядом, его руки обняли меня, отделили от твердой мостовой. Я изо всех сил смотрела на него, потрясенная, что он так близко. Очень он не любил, чтобы его трогали.

Она не виновата, — выдохнула я, стараясь глядеть ему в глаза. Они были такие зеленые, что я забыла, что хотела сказать. Дыхание у меня звучало хрипло, горло болело. — Она не виновата.

Тс-с, — шепнул он. Нахмурился, услышав мой стон, взял меня на руки и поднялся во весь рост. — Все будет хорошо. И ты поправишься. Она уедет. Ты больше о ней не волнуйся. Ни один вампир тебя не тронет. Я им не позволю, я это могу. Останусь большим и прослежу, чтобы никто больше тебя не обидел. Все будет хорошо. Я тебя никому больше в обиду не дам.

Вампирская слюна быстро выдыхалась. Пока Дженкс меня нес, я чувствовала, как начинается тяжелая боль, как подкрадывается беспамятство. Мне было холодно, меня трясло.

Дженкс остановился, прижал меня ближе к груди и встал над Айви. Руки его налились твердостью.

— Уезжай, — велел Дженкс. — Собирай веши и уезжай. Когда мы вернемся, тебя не должно быть в церкви. Если ты останешься, ты ее убьешь — как любого, у кого хватает глупости тебя любить.

Она издала какой-то звук и быстро пошла прочь, в теплую темноту номера.

Мне не хватало воздуху, чтобы заговорить. Тяжелые рыдания Айви слышались одно за другим, и я не хотела, чтобы она уезжала. Боже мой, я только хотела показать, что верю ей. Хотела только понять ее — и себя.

На меня упала тень Дженкса, я задрожала, у меня потекли слезы, и я увидела, как все рушится в прах. Она там плакала, одинокая и потерянная, потом она уедет. Она уедет, потому что я просила ее сделать то, что она сделала. Когда я слушала рыдания Айви, одинокой и пораженной виной, распластанной на дороге, что-то во мне сломалось, и я не могла больше себе лгать. Это меня убьет.

— Я просила ее меня укусить, — шепнула я. — Дженкс, не бросай ее здесь. Я нужна ей. Я ее просила. — У меня тоже вырвался всхлип, и это было больно. — Я только хотела знать. Я не хотела, чтобы она вот так теряла самообладание.

Дженкс резко остановился под навесом мотеля.

— Рэйчел? — переспросил он, ошеломленный. Щелкнули стрекозиные крылья, и я подумала, какой меня нес, если он пикси.

Айви не было видно, но рыдания прекратились, и я подумала, слышит ли она меня. Самая задыхалась, воздух жег горло. Потрясенные глаза Дженкса были в дюймах от моих. Я обещала, что не уеду, и ей тоже не позволю сбежать с чувством вины. Они мне оба нужны. Айви мне нужна.

— Я должна была знать, — шепнула я, и лицо Дженкса исказилось паникой. — Прошу тебя, — выдохнула я, и милосердная тьма стала заволакивать мне зрение. — Пожалуйста, позови ее. Не бросай ее одну. — У меня закрылись глаза. — Я так больно ей сделала, не оставляй ее.

Не знаю только, успела ли я сказать эту мысль словами до того, как потеряла сознание.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Куда-то я двигалась, и ни черта при этом не соображала, куда и зачем. Понятия не имела, что происходит, но кто-то обнимал меня за плечи, держал на руках, и остро пахло хлорофиллом. А сообразить, это я на улице с закрытыми глазами или в помещении, но с открытыми — было за пределами моих возможностей. Еще мне было холодно, но так было всегда.

Вот чувство падения и ощущение кровати под собой я узнала. Тогда я попыталась что-то сказать, и у меня не получилось. Чья-то большая рука приподняла мне затылок, из-под него вытащили подушку, голова провалилась в перину, а подушку подсунули мне под коленки.