Драконы летнего полдня - Маргарет Уэйс

– Так мы собираемся в Бездну? – спросил Тас, и на этот раз в его голосе не чувствовалось присущей большинству кендеров готовности – безоглядно ринуться навстречу неизвестному. Надеюсь, вам известно, что это место не из приятных…

По большому счету – нет ничего ужаснее. Я не уверен, что составлю вам компанию.

– Тем лучше, – проговорил Стил. – Тебя в общем-то никто туда и не звал…

Так что ты можешь рассказать, Маджере?

– Хотя бы просто говорите, – произнесла Аша. – Будет не так страшно идти.

Они продолжали подъем, пока не очутились на просторной площадке, где все как один остановились, чтобы отдышаться, расслабить ноги, которые сводило от напряжения. До лаборатории оставалось еще порядком. Свет факела высоко вверху обозначал ярус, на котором она находилась. Они уселись на полу, вытянули ноги.

– То, что я знаю, – сущий пустяк, – пожав плечами, проговорил Палин.

– Прежде в каждой из пяти Башен Высшего Волшебства имелись такие Врата.

Чародеи пользовались ими для сообщения друг с другом, чтобы не растрачивать свою магическую силу на простое передвижение в пространстве. Чародеи и представить себе не могли, что, создав Врата, они открыли способ выхода в иную пространственную и временную реальность. Однако об этом стало известно Королеве Такхизис. Она и ее злые драконы, пойманные и удерживаемые Паладайном в Бездне, решили воспользоваться этими Вратами. К сожалению, влияние Паладайна и его добрых драконов не распространялось на чародеев. Такхизис удалось найти среди них такого мага, который не устоял бы перед искушением. Она приняла облик прекрасной дамы и стала являться ему в снах до тех пор, пока не завладела его душой, сознанием и сердцем. Черный маг дал обет, что отыщет женщину и она будет принадлежать ему. «Я узница другого измерения, – сказала Такхизис магу, – но ты можешь вызволить меня. Для этого ты должен открыть Врата и войти в Бездну.

Пусть мой образ все время будет у тебя перед глазами. Я стану твоим проводником…» Палин внезапно смолк. Его последние слова повисли в воздухе. Я стану твоим проводником… Молодой человек смертельно побледнел.

– И что случилось с чародеем? – спросила Аша.

– А я знаю… похвастался Тас. Палин, откашлявшись, продолжал:

– Обуреваемый страстью маг открыл Врата и вошел в Бездну. Что с ним сталось – не известно; назад он не вернулся… А Такхизис вырвалась вместе со своими драконами на просторы Кринна. Как гласит легенда, именно ее освобождение стало причиной Первой Войны Драконов. Доблестный Соламнийский Рыцарь Хума водворил обратно Темную Воительницу. Чародеи, чувствуя за собой вину, попытались наглухо запечатать Врата. К несчастью, в период Войны Драконов маги, созидавшие эту волшебную конструкцию, сложили свои головы в битвах. Накопленные знания и магическую мощь, секреты и тонкости строительства они унесли в могилу.

У тех, кто выжил, волшебной силы хватило лишь на то, чтобы ограничить доступ к Вратам. Войти в Бездну стало возможным только при соблюдении особого условия: если появится пара, состоящая из черного мага и белого жреца. Чародеи полагали, что такое союзничество абсолютно невозможно и поэтому во Врата никто и никогда не войдет. В период возвышения Истара, когда маги подвергались гонениям со стороны церкви, три Башни из пяти были разрушены. Чародеи, обитавшие в Башне Палантаса, согласились покинуть ее и перебраться в Вайрет, если им пообещают не препятствовать заниматься магией. Король-жрец дал им такое обещание. Однако прежде, чем Башня опустела, Врата были перенесены в крепость, расположенную на мысе Череп. Маги решили, что там их никто не найдет.

– А я нашел! – вскричал Тас. – Ну, или почти нашел… Так получилось, что я оказался в компании братьев-близнецов. Именно тогда Рейстлин и Крисания – черный маг и белый жрец – шагнули в Бездну. Темная Воительница едва не погубила Крисанию. Жрица ослепла и только благодаря Карамону смогла выбраться из Бездны.

Рейстлин слишком поздно понял, что Такхизис рвется сюда, в наш мир, и чем это чревато. Тогда он решил пожертвовать собой: остаться в Бездне и держать Врата на запоре… Карамон считает, что брату за его жертву дарован мир, покой и вечный сон. Но это означало бы, что его нет в Бездне… Выходит, мы идем на поиски Рейстлина, Палин? – в волнении воскликнул Тас. – В таком случае, – в порыве великодушия добавил он, – так и быть – я с вами! Мы были добрыми приятелями – я и Рейстлин – вплоть до того дня, когда он убил Гнимша, гнома-механика. – Голос кендера посуровел. – Этого я никогда не мог ему простить.

– Так вы собираетесь на поиски Рейстлина Маджере? – не глядя на Палина и нервно теребя кайму своей туники, спросила Аша.

– Нам еще нужно попасть в лабораторию, – веско заметил Палин. – Слишком рано говорить о каких-то поисках.

– Ко всему прочему, среди нас нет ни черного мага, ни белого жреца, – мрачно обронил Стил. – Это значит, что у нас нет шанса проникнуть в Бездну… и его не было с самого начала, маг! – Рыцарь вскочил на ноги. – Ты обо всем этом прекрасно знал. Что за игру ты ведешь? Может быть, ты что-то не договариваешь?

– Никакой игры, – тихо сказал Палин. – Я предельно откровенен. – Он взглянул на Стила:

– Я не знаю, как туда попаду…

– Нет, знаешь… иначе бы ты не сидел сейчас здесь. На что ты рассчитываешь? Палин, опершись на посох, поднялся с пола.

– Стил, я дал тебе слово, что не удеру.

– Слово чародея скользкое, как угорь, – с усмешкой произнес рыцарь.

– Только не слово Маджере, – с достоинством проговорил Палин. – Ну что, двинулись дальше? Они продолжали подъем. Чувствовали, что за ними следят, но этим пока все и ограничивалось. Каждый шаг был для Палина напоминанием о том времени, когда он держал здесь Испытание, по словам Даламара являвшимся чистой воды иллюзией. Так ли это? Все казалось реальным. В сущности, Испытание просто не могло представляться блефом тому, кто его проходил, рискуя своей жизнью, чтобы стать магом. Может быть, как раз Испытание было реальностью, а вся прочая жизнь Палина – иллюзией? …Закрыв глаза и прислонившись спиной к холодной стене, Палин первый раз в жизни целиком отдался магии. Он чувствовал, как она воспламеняет кровь и одновременно нежит его. Погружение, растворение в ее волнах было полным блаженства. Сознанием и телом овладел всепоглощающий экстатический восторг… Теперь, вспоминая это состояние, Палин ощущал в душе пустоту, щемящее чувство горечи. Он давно не испытывал того восхитительного слияния с магией, которое сопутствовало ему во время Испытания. До сих пор он не признавался в этом ни себе, ни кому-либо другому. Магия стала для него нудным, утомительным занятием. Изо дня в день, а зачастую и по ночам ему приходилось зазубривать заклинания, добиваться нужных модуляций голоса, оттачивать произношение слов. Когда он пытался уснуть или уже во сне, магические формулы еще долгое время не оставляли в покое мозг, не прекращали своего неустанного роения в его голове. Да, он получал удовлетворение, если заклятие удавалось; да, кровь начинала бурлить от мысли, что он понемногу овладевает чудесным искусством. Но довольство собой тут же тускнело на фоне беспомощности и бессилия, когда магическое действо не получалось. Неудачи повторялись все чаще и чаще. Волшебные формулы безнадежно путались в голове.