Пропала, или Как влюбить в себя жену (СИ) - Юнина Наталья

- Спасибо, - шепчет мне в губы. - Это будет лучший наступающий новый год.

- Обязательно.

- Спасибо, - повторяет Соня, целуя меня в губы.

Глава 53

Аккуратно встаю со стула и медленно, совсем не так, как хотелось бы большинству людей, иду к окну, опираясь одной рукой на костыль. Не знаю, когда я откажусь от этой не самой приятной глазу штуки. Но без него страшно, да и сложно психологически. А главное – нет уверенности в том, что в следующий момент я не рухну и не сломаю себе что-нибудь. Гематомы и без того в последнее время стали моим спутником. Иногда я вообще не понимаю откуда появился новый синяк. Возможно, просто не обращаю на это внимания, понимая, что это пустяк по сравнению с моим главным падением пару месяцев назад. Упасть и разбить нос, чтобы кровь хлестала ручьем? Да, пожалуйста. Как оказалось, умею и практикую. На самом деле, это был знак свыше. Шмякнулась я при внезапном появлении Глеба. Вот так мои первые осознанные шаги закончились неудачным падением на его глазах. А все потому что не надо было скрывать от него то, что я уже пытаюсь ходить.

Привычка бояться, что окружающие не порадуются и сглазят мои успехи – сыграла мне отнюдь не на руку, а на разбитый нос. Глеб – не Даша. И не папа. Бестужев – другой. Этот случай искоренил мою привычку недоговаривать и преуменьшать свои успехи. После разбитого шнобеля ежедневные откровения с моей стороны полились рекой. Возможно, Бестужева раздражает мой словесный понос. Не думаю, что людям интересно слушать одно и то же каждый день о ногах. Но вида он не подает. И, кажется, слушает меня внимательно и заинтересованно, а не думает о том, чтобы я поскорее заткнулась.

Смотрю в окно, пытаясь поймать взглядом Глеба, играющего с Радой . Могла ли я подумать еще год назад, что бородатый ненавистный гад, некогда бесивший меня по самое не могу и испортивший мне жизнь, станет не только моим мужем на бумаге, но и в реале? Могла ли я представить, что одним из моих любимых занятий станет подглядывание за этим самым бородачом во время его игры с собакой? Кто бы мне сказал, что я буду тащиться от того, как он моет Раду? Это не просто полить собаку из душа и отвязаться от нее. Все со знанием дела. Моет как самого настоящего ребенка, боясь залить воду в уши. И вид у него при этом не сосредоточенный как в работе, а расслабленный, я бы сказала, мальчишеский. У него все выходит очень легко. И только с ушами вечный затык – прижимает их рукой и только потом аккуратно моет морду.

Иногда мне становится жуть как страшно, что все это не по-настоящему. Хороший сон закончится, и я скоро проснусь в папином доме, лежа на кровати с неподвижными ногами и ужасной головной болью. Одна. Без всего этого. Кажется, у меня на запястье уже появился след от того, что я постоянно себя щипаю, дабы убедиться, что это не сон. Все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я уже совершенно не представляю свою жизнь другой. Без Глеба. Кошку и собаку, пусть и других, – можно купить или взять из приюта. Да, как бы я ни любила Машу и Раду, я понимаю, что на их место могут прийти другие питомцы, когда тех не станет. Им, так или иначе, можно найти замену. Бестужеву – нет. Где-то там глубоко внутри я понимаю, что вокруг есть много красивых мужчин, да и бородатых тоже. Да и объективно говоря – Глеб не образец красоты, обаятельности, такта и того, что любят женщины. Временами он по-прежнему гадкий, говорит совершенно то, что не понравится ни одной женщине, жуткий зануда, собственник и вообще… Не знаю, как так получилось, что при всем при этом, он стал для меня всем. Точнее догадываюсь, любовь зла – полюбишь и бородатого козла. Хотя никакой он не козел. Но любовь точно зла. Я бы рассмеялась в лицо тому, кто бы мне сказал, что я полюблю мужчину, который когда-то надел на меня повязку и испугал до смерти. Мужчину, который так или иначе стал непосредственным участником кардинального переворота в моей жизни. Мужчину, которому почти за год совместной жизни я так и не сказала «люблю»… Ждет ли он этого? Ждет. Знаю. Вот только не получается у меня произнести это вслух. Это что-то сродни бывшей мерзопакостной привычки – не договаривать и не делиться своими успехами. Разбитый нос избавил меня от этой привычки, а вот сказать Глебу то, чего он хочет от меня услышать, так и не получается.

Пододвигаю стул к окну и присаживаюсь на него, только вовсе не грациозно, как хотелось бы. Сесть куда-то – это все же проблема. Страшно, что при приседании подведут ноги, в итоге – попа приземляется на стул очень небрежно. К концу ноября, на который я четко запланировала отпраздновать пусть и запоздалую, но все же свадьбу в белом пышном платье, хотелось бы садиться не вот так, как сейчас, а более мягко и главное уверенно.

Снова смотрю в окно, ловя взглядом кидающего игрушку Глеба. Обычно его такие игры с Радой длятся двадцать, максимум двадцать пять минут. На данный момент уже сорок. И я знаю почему. Я знаю его. Пусть и не как облупленного, и есть какие-то стороны, которые он умело прячет, однако точно знаю, что он сейчас делает – оттягивает время, чтобы не ехать к Варе и Олегу. Нравится – не нравится, все равно пойдешь со мной, моя красавица. Если понадобится – прикую к себе наручниками, а к ребенку мы все равно пойдем. Вот это единственная проблема, которая реально маячит между нами. Нужно быть уж совсем тупой, чтобы не понять, что «сейчас беременеть нельзя из-за нагрузки» равняется – не захочу никогда. Мне и вправду не нужна сейчас беременность. Рано. Физически рано. Я это понимаю и чувствую. Но также понимаю, что через полгода или год, а то и пять лет – Бестужев все равно будет говорить про нагрузку на организм. Не понимаю в чем затык. Хоть убей.

В какой-то момент Глеб поворачивается к окну и подмигивает мне. Даже на приличном расстоянии я вижу его прищур и улыбку.

- Подмигивай сколько влезет. Все равно пойдешь со мной, - произношу это вслух.

Достаю из кармана платья мобильник и набираю Глеба.

- Ты соскучилась?

- Очень. Я вся горю. Давай живо тушить мой пожар.

- Где?

- В Катманде. Давай домой. Я уже раздеваюсь. Даю тебе пять минут на мытье Рады и жду голого в кровати.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кладу трубку, не дожидаясь ответа, и отворачиваюсь от окна. С какой вероятностью он придет домой сейчас и поверит в то, что я голая? С нулевой. Но хотя бы через минут пятнадцать, возможно, придет в нашу скромную обитель. На удивление хватило десяти, как я услышала звук его шагов.

Приподнимаюсь со стула и медленно направляюсь к ванной. Застаю Бестужева, снимающего футболку около душевой.

- Даже не знаю от кого из вас воняет больше. От тебя или от Рады.

- А ты понюхай, - подается ко мне, касаясь влажной шеей моей щеки.

- Ну, фу, потный же, - передергиваю плечами, на что Бестужев как будто специально лезет целоваться.

- Что фу? Разве мужик не должен быть могуч, волосат и вонюч?

- Оставим только волосат и то, на лице.

- А ты почему не голая, кстати?

- Прошло больше пяти минут, я уже оделась.

- Я так и подумал, - кивает в ответ, вновь наклоняясь ко мне, но лица не касается. Вместо этого сжимает мою попу. - Я быстро.

Присаживаюсь на стул и в очередной раз наслаждаюсь тем, как Бестужев моет Раду. Забавно, что покупал он белого медвежонка, чтобы его мыла я, а делает это как правило он. Мыть такую собаку для меня оказалось по истине сложным занятием. Зато вычесываю ее я. Через несколько минут стандартных процедур Бестужев отпускает Раду, высушив ее полотенцем, и, скинув боксеры, переводит на меня взгляд. Мол пошли со мной. Сказала на свою голову, что хочу как в кино сделать это в душе. Да вот фишка в том, что даже если бы мне реально приперло сейчас заняться сексом, на душевую меня пока не хватит. Не хватает еще, чтобы Глеб меня уронил.

- Я не потная. Накрашенная и вообще при параде, если ты не заметил. Давай быстрее, Глеб. Что бы ты не делал, мы все равно пойдем к Варе. Если надо, я тебя привяжу к себе.