Ущелье дьявола - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну и что же, папа?
— Да то, Христина, что ты не хотела сказать мне всю правду.
Печальная улыбка скользнула по губам Христины. Но она не стала оправдываться.
Барон, одолеваемый сильнейшим волнением, встал с места и большими шагами ходил по комнате.
— Я повидаюсь с Самуилом, — сказал он, — и поговорю с ним. Пусть он бережется. На этот раз я не ограничусь одними словами. Вот только надо переговорить с Юлиусом. А затем я сегодня же вечером поеду в Гейдельберг.
— Извините, папа, — сказала Христина, — я попрошу вас поразмыслить прежде, чем это сделать. Ведь я уже вам сказала, что этот человек вот уже два месяца, как оставил нас в покое. Благоразумно ли будет теперь раздражать его? Признаюсь вам откровенно, что мне стало страшно. Это все равно, как если бы вы сказали, что хотите ударить спящего тигра.
— Скажи, Христина, у тебя есть какая-нибудь особенная причина опасаться такого шага?
Обиженная Христина покраснела.
— Мужчины со своей странной подозрительностью никогда не могут понять, что такое женский стыд, — сказала она, как бы про себя. — Если вы хотите видеть Самуила, барон, то вам нет никакой надобности ехать в Гейдельберг и откладывать до вечера.
— Как так? — сказал барон.
Христина подошла к тому панно, которое ей было указано Самуилом, и придавила пальцем пуговку.
Глава пятьдесят шестая Расплата
— Что ты делаешь, Христина? — воскликнул барон.
— Разве я не сказала вам, папа, — отвечала Христина, — что Самуил Гельб дал мне клятву явиться передо мной не иначе, как по этому сигналу? Ну вот, вам нужно его видеть, я и зову его.
И вся трепеща от страха и от гордости, она нажала пуговку. Пуговка вдавилась, потом внезапно отпрыгнула назад прежде, чем она сняла с нее палец. Это сотрясение передалось и ей, так что она невольно отступила, смущенная и бледная, словно сам Самуил вдруг появился перед ней.
Она с дрожью смотрела на деревянные украшения стены, не зная, откуда он появится. Ей казалось, что он сразу выскочит со всех сторон. Она чувствовала себя как бы окруженной этим невидимым врагом, и за дубовыми украшениями стен ей слышались тысячи шагов. Но стена оставалась немой и неподвижной.
— Никто не идет, — сказал барон, подождав две-три минуты.
— Подождите немного, — сказала Христина.
Все еще продолжая трепетать, она села и не сводила глаз со стены. Но прошло около четверти часа, а стены все не двигались.
— Христина, тебе это либо приснилось, либо этот человек солгал тебе! — сказал барон.
Христина, вся сияющая, встала с места и радостно, глубоко вздохнула.
— В самом деле, вы, кажется, правы, папа! — воскликнула она. — Я совсем рехнулась. Как можно до такой степени трусить! Как могла я поверить, что Самуил пройдет сквозь стену? Нет, конечно, он не придет. Он просто сказал это, чтобы поразить мое воображение, чтобы убедить меня в том, что он всегда тут, рядом со мной, чтобы я постоянно ощущала его около себя, что бы я ни делала, вообще для того, чтобы я каждую минуту была занята им и думала о нем. Он, разумеется, рассчитывал на то, что я никогда не прикоснусь к этой пуговке. А вот теперь, когда я случайно к ней прикоснулась, вся его ложь и обнаружилась. О, боже, как я рада! Благодарю вас, папа, за то, что вы меня надоумили.
Радость ее была до такой степени простодушна и искренна, что барон сразу почувствовал себя и тронутым, и разуверенным.
— Ты доброе и чистое создание, дитя мое, — сказал он, взявши ее за руки. — Если я, сам того не желая, обидел тебя, прости меня.
— О папа!..
В эту минуту слуги, которых Христина посылала искать Юлиуса, вернулись и указали, что они обошли весь лес, но нигде его не встретили.
— А в котором часу Юлиус обычно возвращается с охоты? — спросил барон.
— Да как сказать? К вечеру, часов около шести, — ответила Христина.
— Значит, надобно ждать его еще два или три часа! — сказал барон. — Придется потерять целый день… Жаль… Но ничего не поделаешь. Дай мне, пожалуйста, бумаги, перо и чернил. Мне надо кое-что написать. Как только Юлиус вернется, ты сейчас же дай мне знать.
Христина устроила барона в библиотеке Юлиуса и ушла.
Начало уже смеркаться, а Юлиуса все еще не было. Барон вошел в ту комнату, где была Христина. Не прошло и минуты, как она вдруг испустила пронзительный крик. Одно из стенных украшений вдруг двинулось, повернулось, за ним открылся проход, и появился Самуил Гельб.
В первую минуту Самуил увидел только белое платье Христины и не заметил барона, сидевшего в тени. Он подошел к Христине и приветствовал ее с холодной и элегантной учтивостью.
— Извините меня, сударыня, — сказал он. — Раньше я не мог явиться на ваш призыв. Я, вероятно, очень опоздал, — быть может, на несколько часов, пожалуй, на целый день. Я был в Гейдельберге. По возвращении в Ландек, я по положению сигнального звонка увидал, что вы меня звали, и вот я явился. В чем я буду иметь счастье быть вам полезным? Но прежде всего, позвольте поблагодарить вас за то, что вы обратились ко мне.
— Вас вызвала не Христина, а я! — сказал барон, поднимаясь с места.
Самуил не мог сдержать внезапной дрожи, так сказать, физического изумления. Но его мощная воля мгновенно подавила это волнение.
— Барон Гермелинфельд! — воскликнул он. — Великолепно. Имею честь приветствовать вас, г-н барон.
Потом, повернувшись к Христине, он сказал:
— А, так вы затеяли со мной такую игру, сударыня? — При этих словах он улыбался горькой улыбкой и влил в них всю свою обычную иронию. — А, так вы расставили мне ловушку? Хорошо, пусть будет так! Увидим, кто в нее попадется — волк или охотник.
— Вы осмеливаетесь продолжать свои угрозы? — вскричал негодующий барон.
— А почему же нет? — спокойно возразил Самуил. — Разве я утратил все выгоды своей позиции из-за того, что явился сюда с таким доверием? Мне кажется, совсем наоборот.
— Вы так думаете? — насмешливо спросил барон.
— Очевидно, так, — сказал Самуил. — Прежде всего, мужчина против женщины! Можно было сказать, что я злоупотребляю своей силой против ее слабости. Но теперь против меня оказываетесь вы оба. С другой стороны, примите в расчет то, что я оставил графиню в покое и решительно ничем не раздражал и не вызывал ее. Спрашивается, кто же нарушил перемирие, я или она? Кто возобновляет войну? И вот я считаю, что у меня теперь вполне развязаны руки. На мою долю пришлась выгоднейшая роль. Я благодарен вам за этот вызов.
Христина бросила на барона взгляд, которым, казалось, хотела выразить: ведь я вас предупреждала об этом.
— А если это так, — продолжал Самуил, — я скажу вам то же, г-н барон, что говорил графине: что вам угодно от меня?