Музыка Макса (трилогия) (СИ) - Дюран Хельга

— Макс, если я пообещаю, что до этого времени я не покончу с собой, ты отъебёшься от меня? — с надеждой спросила я. Макс не ответил, покосившись на все еще разобранный ПМ. Я села за стол, вернувшись к его сборке. — Не бойся, у меня не осталось больше патронов.

— Я подумал о том, что ты сказала мне в больнице… Я не хочу тебя отпускать. Не могу я от тебя отъебаться… НЕ МОГУ! Я не могу вычеркнуть тебя из своей жизни, как будто ничего не было. Глупо было надеяться, что ты согласишься быть моей… любовницей. — Макс стучал пальцами по столу. Он пытался держать лицо, но было заметно, что он сильно нервничает. — Я просто не знаю… Что бы ты не говорила, я хочу о тебе заботиться, видеть тебя, разговаривать, обнимать тебя, осязать твое тепло. — Макс протянул ко мне руку, но я отпрянула в сторону. — Мы можем хотя бы остаться друзьями? Многие цивилизованные люди продолжают общаться после развода.

— Ты мне больше ничего не должен! Я могу сама о себе позаботиться! Я буду жить как хочу, и сколько захочу! Больше мои дела тебя не касаются! Оставь меня уже! Ты все понял?

— Да понял я, понял! Я для себя прошу. Пожалуйста, давай останемся друзьями.

— Я даже разговаривать с тобой без кома в горле не могу! О чем ты вообще? — не выдержала я.

— Хорошо! Хорошо! — Макс вскинул руки вверх. — Возможно не сейчас… Пусть пройдет время. Хочешь, я приду к тебе на концерт?

Одним движением руки я резко вставила в пистолет обойму, закончив собирать пистолет.

— Нет. Если ты придешь, я не смогу выступать.

Я прищурилась, целясь в верхний угол комнаты, потом нажала на курок. Раздался сухой щелчок, Макс вздрогнул. Удовлетворившись результатом, я отложила пистолет в сторону и снова закурила.

— Знаешь, я снова начал писать, — признался Макс. — Немного, с трудом, но все же…

— Вот видишь, как хорошо, — сказала я.

На самом деле мне было фиолево. Ему, чтобы писать, тоже нужна была драма, и мне было об этом известно. Эмоции наше всё! Я же вот уже второй год не могла выдавить из себя ни строчки. А если это навсегда? Вдруг я больше никогда ничего не напишу? Поебать… Макс взглянул на часы.

— А, черт! — ругнулся Макс и вскочил на ноги. — Мне пора. Нас пригласили на день рождения ресторана.

Когда он сказал «нас», имея в виду себя и Еву, у меня внутри что-то дернулось. Макс понял, что не стоило этого говорить, но слово — не воробей. Я проводила его до дверей. Он топтался в прихожей одетый и обутый, но все медлил, как будто не хотел уходить. Я стояла, прислонившись к стене, скрестив на груди руки. Не смотря на мои просьбы оставить меня в покое, на самом деле я тоже не хотела, чтобы он уходил. Если бы я попросила, то он бы остался не задумываясь. Только в этом не было смысла.

— Можно я буду тебя навещать, если ты не против? — с надеждой спросил Макс и снова взглянул на часы.

— Как хочешь… — я пожала плечами, изображая безразличие.

— Тебе нужно что-то еще? Может быть, хочешь, чтобы я съездил в магазин? — Я покачала головой. — Как у тебя с деньгами? Деньги есть?

— Да, есть, спасибо! Спасибо, что навестил.

Макс наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку. Затем схватил меня в охапку и прижал к себе.

— Мне так страшно, — сказал он еле слышно. — Я так боюсь, что тебя не станет. Я не могу без тебя. Мне очень плохо. Я так виноват перед тобой!

Снова «мне» да «я»… В этом весь Макс. Ему хотелось, чтобы его тоже пожалели и успокоили, но у меня не было ни сил, ни желания этим заниматься. Мне показалось, что он говорит это из жалости или только для того, чтобы я почувствовала себя хоть кому-то нужной. Если бы Макс хотел быть со мной, то был бы, и даже я сама не смогла бы ему помешать. Теперь его просто заела совесть и чувство вины, но, скорее всего, мой бывший муж просто боялся остаться без своей любимой игрушки.

— Макс, не переживай, уже всё хорошо, — шёпотом выдавила я из себя.

Макс нашёл мои губы своими губами и поцеловал. Я обвила его шею руками и с готовностью ответила на поцелуй. Да, мне хотелось этого. Хотелось почувствовать хоть что-то: снова потерять голову от желания, целоваться, пока не подкосятся ноги, пока не станет душить одежда, которую хочется разорвать, скинуть её разом, чтобы скорее почувствовать обнаженную кожу кожей… Осознать, что ты безнадежно тонешь в этом мужчине, цепляясь из последних сил за эти широкие плечи и хватать ртом воздух, задыхаясь от страсти, бросаясь в томную, вязкую пучину желания… Слиться с ним воедино, чтобы каждое касание, каждое движение внутри меня, отзывалось в душе приливом щемящей нежности и любви.

Но, как не прислушивалась я к своим ощущениям, я не почувствовала ничего. Ничего, кроме прикосновения его губ. Мой внутренний мир остался равнодушен к этому поцелую. Во мне было тихо, мертво и холодно, как на кладбище. А вот Макс совсем не притворялся, он уже завелся не на шутку. Скинув с себя куртку, он прижал меня к стене, упираясь твердой ширинкой мне в живот, но когда он начал задирать на мне футболку, я резко его оттолкнула.

— Не надо! — предупредительным тоном произнесла я. — Не смей!

Макс подхватил с пола свою куртку и ушёл, не сказав больше ни слова. Я решила разобрать пакеты, которые принёс Макс, чтобы прийти в себя после его визита. Макс купил мне одежду, фрукты, книгу «Поющие в терновнике» и много всякой-всячины, но больше всего меня поразила пачка гигиенических прокладок. Это были не обычные прокладки, а именно та марка, которой пользовалась я. Их эксклюзив заключался в том, что они не продавались в обычных магазинах или аптеках. Я была растрогана не только тем, что Макс помнил числа моих месячных, которые должны были начаться со дня на день, но и марку моих прокладок.

Макс знал обо мне больше, чем думала я. Мне всегда казалось, что ему не до меня, а это было не так. Я никогда не говорила ему, что «Поющие в терновнике» моя любимая книга с детства. Совпадение? Вряд ли.

На том самом празднике, куда так опаздывал Макс, случилось нечто примечательное. В самый разгар вечеринки, депутат Федоровский, по совместительству муж Анены Федоровской, с которой у Макса был некогда роман, высказался нелицеприятно о Максе и его матери, за что снова получил от Макса по лицу. В интернете уже во всю крутился ролик скандала, снятый кем-то из гостей на телефон.

Изрядно подвыпивший Иван назвал Макса «ублюдком», и «выблядком зэчки», после чего Макс, недолго думая, ударил его кулаком в лицо. Федоровский неуклюже упал на пол, обещая стереть Макса с лица земли. В кадр попали и Алена и Ева, и Алонсе Вирьен и другие именитые гости, но драчунов никто не рискнул разнимать. Очевидно, депутат так и не смог смириться с изменой жены, а как говориться: «Что у трезвого на уме…» Я несколько раз пересмотрела этот ролик. Пиздить людей Макс любил. Он делал это качественно, с душой и при каждом удобном случае. По мне, так любой, на месте Макса, дал бы в рожу за такие слова!

Тут я, совершенно кстати, вспомнила, что некогда обещала пригласить Вирьена на свой концерт. А раз уж он был в Москве, почему бы и нет? Я набрала номер Алонсе, к моему удивлению он взял трубку и даже знал, кто ему звонит. Спустя столько времени, он мог сменить номер или потерять мой… Но нет, он был на связи и очень обрадовался моему звонку. Быстро обменявшись любезностями, мы сошлись на том, что Алонсе позвонит мне в конце недели, и мы пообедаем.

Я как-то даже повеселела. Мне захотелось общения с кем-то новым, кто еще не знает, что я умерла, лишившись любимого мужчины.

Как и обещал, Вирьен позвонил мне и пригласил отобедать с ним в ресторане. Я долго готовилась, подбирая платье и макияж. Когда мы виделись в первый и единственный раз, я была во всей красе, поэтому хотелось выглядеть не менее эффектно, но выряжаться я тоже не собралась. Я выбрала простое шерстяное платье, ниже колен, с длинными рукавами. Теперь приходилось прятать шрам на запястье. А вот макияж я сделала яркий. Я думала с помощью него отвлечь внимание от своей неестественной бледности и кругов под глазами.