Слишком много подозреваемых - Нэнси Гэри

– Не строй из себя принцессу на горошине. Ты обычная прокурорская ищейка. Я люблю твоего отца, и только господь знает, сколько я сделал, чтобы обогатить его. Прости, Фэнни, что я так сразу накинулся на тебя. Все пятнадцать месяцев его болезни я только и занимался тем, что выкладывался изо всех сил, чтобы его отсутствие не сказалось на делах компании. Неужели ты думаешь, что я убил Клио? Если так, то ты полная дура.

Шумы, сопровождавшие разговор, и его заплетающийся язык ясно говорили о том, что звонок поступил из бара, где Майлз принял не одну порцию текилы.

Фрэнсис тоже перешла на «ты» с давним знакомым, тем более что тот был подвыпившим.

– А что ты делаешь в Мехико?

В ответ последовала новая вспышка грубости:

– Не твое дело! Убери свои лапы от меня и от моей жены!

Раздался треск, и связь оборвалась. Слово «мачеха», произнесенное словно проклятие, было последним, что услышала Фрэнсис.

В каком контексте Майлз упомянул ее мачеху? Фрэнсис силилась вспомнить, но не могла. Что-то вроде: «Мачеха твоя допрыгалась и поплатилась…» Весьма неприятный намек. И еще он сказал: «Сперва Клио, теперь ты. Что вас, женщин из семейства Пратт, так тянет копаться в моих делах?»

Среда, 8 июля

Стоя на веранде клубного здания и окидывая взглядом обширные пространства травяных кортов, Фрэнсис понимала, что ей не следовало появляться здесь. Как хорошая дочь, она должна находиться сейчас в доме отца, быть рядом с ним, выполнять любые его пожелания, подбадривать и успокаивать в минуты, предшествующие началу похоронной службы.

Однако она не в силах была видеть его, наблюдать за его замедленными движениями, словно у разлаженного автомата, за жалкими попытками скрыть страдание, похожее на предсмертную агонию, под белой, как гипс, бескровной маской наполовину скованного параличом лица. Кроме того, там была Блэр. Она не отходила от отца все последние сутки, и ее энтузиазм выручал Фрэнсис, избавляя ее от угрызений совести.

В эти летние утренние часы клуб «Фейр-Лаун» был отдан на откуп детям. Шли занятия в детской теннисной школе. Велосипеды самых разных расцветок, марок и размеров, вплоть до самых крошечных, сгрудились у крыльца, у подножия веранды или просто лежали брошенными на газоне. В прозрачном воздухе перелетали с корта на корт радостные выкрики, взвизги и взрывы смеха. Два десятка, а то и больше, мальчишек и девчонок носились по площадкам с ракетками, иногда превосходящими их самих по габаритам, отбивали и перекидывали мячи через сетку, наслаждаясь моментом, когда жизнь еще в начале цветения, еще только завязывается, как бутон. Когда-то Фрэнсис была такой же и так же бегала, возбужденная и счастливая, в окружении своих сверстников.

На крыльце и веранде было безлюдно. Большинство членов клуба, как и предполагалось, готовились к церемонии похорон Клио, до начала которой оставалось уже меньше часа. Друзья и знакомые покойной – а таковых было немало – сталкивались с некоторыми проблемами при выборе траурной одежды для похорон в разгар лета. Да и уложить волосы в подобающую строгую прическу и натянуть нейлоновые чулки в июльскую жару было нелегко.

Фрэнсис приложила немало стараний, чтобы выглядеть соответственно, но с горечью убедилась, что отсутствие практики и многолетнее пренебрежение к своему внешнему виду сказывается. Она несколько раз подводила глаза, пока в отчаянии не бросила это дело и не смыла с лица всю краску. Губная помада, обнаруженная на дне шкатулки с косметикой, пахла как-то странно. Она решила не рисковать и лишь слегка смазала сухие губы бесцветной помадой. Темно-синий с белым воротником жакет из плотной ткани и синяя юбка были единственным одеянием в ее гардеробе, в которое она могла бы облачиться по такому случаю и в такую жару.

У нее, правда, имелось настоящее траурное платье, строгое, простое, без какой-либо отделки, но «молния» на нем не сходилась, и оно стало ей узко в бедрах. Платье это выбирал ей Пьетро накануне похорон Джастина. С тех пор ей не приходилось надевать его, и оно так и пролежало годы в пакете в ожидании химчистки.

Ту ночь, когда стало известно о гибели Джастина, Фрэнсис провела в углу гостиной в квартире, которую она делила с Пьетро, молча, без движения, упершись подбородком в согнутые колени и безуспешно пытаясь подавить в себе любые чувства и воспоминания. Но как только она закрывала глаза, ей представлялся ее сводный брат, борющийся за жизнь в холодной воде. И никого нет рядом, и никто не видит, что он тонет…

Несмотря на разницу в возрасте и на то, что он был сыном Клио, Фрэнсис любила его и горько оплакивала его потерю. Конечно, она сознавала, что ее горе не идет ни в какое сравнение с тем, что переживает сейчас ее отец. Ей было невыносимо думать о той боли, которая обрушилась на Ричарда после вести о смерти его единственного сына. Пьетро предлагал ей поесть или хотя бы выпить рюмку спиртного, чтобы она очнулась и обрела силы, нужные и ей самой, и ее отцу. Потерпев неудачу в своих уговорах, он стал упрашивать Фрэнсис лечь в постель и забыться сном, но она пребывала в такой прострации восемнадцать часов, даже после того, как спина и все мышцы ее тела одеревенели.

Только на следующее утро ему удалось заставить Фрэнсис одеться, выйти на улицу и подыскать в ближайших магазинах что-нибудь подходящее для похорон.

«Ты должна хорошо выглядеть даже в такой ситуации, а не пугать всех своим видом», – сказал Пьетро и повел ее, словно ребенка, за руку в кафе, где было полно мальчиков и девочек в яркой одежде, которые громко разговаривали, смеялись, курили, распивали газировку и кофе и подначивали друг друга. Жизнь шла своим чередом, а Фрэнсис хотелось криком остановить это движение. Она до крови искусала свои губы, но смолчала.

На метро они добрались до универмага «Барнис», прошли через громадные двойные стеклянные двери и поднялись по витой лестнице в секцию женской одежды.

– Могу я вам помочь? – тут же подошла к ним с вопросом блондинка с ярко накрашенными губами. Неизменно приветливая улыбка сияла на ее лице.

– Да. – Пьетро кивнул. – Нам нужно черное платье для моей спутницы. Что-нибудь простое и строгое.

Продавщица сняла с вешалки платье без рукавов.

– Я хочу с рукавами, – сказала Фрэнсис.

– Вы выбираете наряд для какого-то особого случая?

– В общем, да… Для похорон, – почему-то смутился Пьетро.

– Похорон моего брата, – добавила Фрэнсис, ощутив неожиданное желание быть откровенной. – Он утонул.

– О, я так сожалею, – в свою очередь смутилась блондинка.

Она вместе с Пьетро отобрала несколько платьев, потом подвела Фрэнсис к примерочной и легонько втолкнула ее за занавеску, словно сомневалась, что покупательница самостоятельно решится туда зайти.