Лодыгин - Людмила Жукова

Позже он издал вторую книгу — «В эмиграции», в которой рассказал о жизни русских политических изгнанников во Франции.

В примечании к воспоминаниям он предупреждает, что намерен «исключить все, что касается собственно интимной жизни меня самого и моих близких знакомых».

И действительно, почти нет в них упоминаний о семье жены, о друзьях, о личной жизни, а значит, и о гражданском браке Лодыгина с Евдокией Федоровной.

И даже о собственной женитьбе, не называя имени жены, он сообщает только потому, что одна из его первых статей понравилась Тургеневу, тоже жившему тогда на Орловщине, — «и это помогло победить сопротивление браку родителей девушки, которая с 1880 года стала моей женой».

Зато о Сергее Кривенко, товарище по делу и участию в народовольческой прессе, Русанов пишет много, сообщая, что в конце 70-х годов живал на квартире Сергея Николаевича, туда же захаживал часто и Лодыгин. Значит, знакомство их давнее, состоялось еще до отъезда в Париж.

Похоже, что в политической жизни русской эмиграции в Париже Александр Николаевич вряд ли участвует активно.

У него ведь есть маленький заводик, а при нем собственная лаборатория, где наконец-то можно работать дни и ночи напролет. И вот результат четырех лет — четыре крупных изобретения, десятки статей по специальным вопросам, брошюра, признание Французской обсерватории и французских ученых-электротехников. А лампы его освещают, как свидетельствует Фонтен, некоторые здания Парижа.

Он уезжает в Америку, вооруженный заявками на лампы с тугоплавкими металлами… Не для того ли, чтоб наблюдать реакцию на свое новое открытие и прессы, и человека, беззастенчиво присвоившего себе лавры первооткрывателя?

А в Америке царит культ Эдисона — каждый мальчишка знает не только его имя, но и биографию, и список изобретений, в которые американская реклама цинично внесла практически все открытия века, надеясь на невежество или забывчивость «толпы».

Американцы, оценивающие все на доллары: тот-то «стоят всего лишь 10 долларов», а тот — «все 100», Эдисона оценили в 15 биллионов[12], что «составляет 20 процентов стоимости всего золота, добытого из копей всего земного шара со времен открытия Америки». Полный список изобретений, приписываемых Эдисону, сложился позже, в 1923 году (год смерти Лодыгина), и, напечатанный 24 июня 1923 года в «Нью-Йорк тайме», вызвал сразу же бурю возмущения у тех, кто помнил имена истинных творцов. Но многие обыватели были уже хорошо обработаны рекламой — они верили в гений своего кумира.

Итак, вот что изобрел Эдисон по этому списку: «Кинематограф, телефон, электрическое освещение и двигатели, фотографию, цемент, телеграф, беспроволочный телеграф… (радио). Итого на сумму 15 599 000 000 долларов!»

Статья заканчивалась словами, как бы предупреждающими возможные протесты: «Если в перечне и не все можно приписать исключительно Эдисону, но наряду с этим существуют многие изобретения совсем не упомянутые, которые могут повысить оценку его мозга чуть не вдвое против приведенной цифры», — хотя не упомянут лишь фонограф, впервые давший возможность услышать записанный голос.

Белл, изобретатель телефона, рассерженный на Эдисона за то, что тот стал выпускать телефонные аппараты с надписью «Эдисон», тут же взялся за усовершенствование фонографа и изобрел граммофон, где вместо эдисоновского воскового цилиндра стоял оловянный и игла оставляла на нем не вмятины, а тонкую дорожку. А позже Э. Берлинер придумал диски — пластинки из пластмассы.

М. Гофман, автор доклада «Изобретения и успехи материальной культуры», прочитанного в Обществе содействия русским изобретателям и изданного в Одессе в суровом 1918 году, товарищ Василия Дидрихсона, работавшего на тамошнем телеграфе, писал еще более решительно: «Если внимательно проштудировать биографию Эдисона, то, собственно, трудно установить, что изобрел Эдисон. Биографы Эдисона рассказывают, что великий американец изобрел автоматический телеграф, но всякий знает из истории бессмертные имена Морзе, Юза, Уитсона и в последнее время Мурея и Бодо. Далее биографы указывают, что Эдисон является изобретателем телефона, но опять-таки история телефона называет всем известные имена Белла, Адера, Сименса… Затем биографы много говорят о фонографе… действительно, Эдисон является творцом чудесной игрушки».

«Идея фонографа была совершенно новой», — пишет американец Митчелл Уилсон в очерке «Эдисон», рассказав об этом единственном крупном самостоятельном изобретении любимца американской публики в главе «Самостоятельные открытия и изобретения Эдисона» и дипломатично заметив, что «тот факт, что электрический свет, телеграф, телефон и динамо-машина Эдисона были вариантами уже существовавших изобретений, никак не умаляет роли изобретателя». Ведь Эдисон сумел сделать очень важное: будучи талантливым организатором и предпринимателем, умея зарабатывать деньги, он производил в огромных количествах на своих заводах разного рода диковины, большая часть которых представляла собой электрические устройства, и они быстрее входили в быт.

За это и обожала Эдисона публика, а оброненные им фразы тут же становились афоризмами.

«Гениальность состоит из 1 процента вдохновения и 99 процентов трудолюбия» — эти его слова знали все, но никто не догадывался, что в них скрыто горестное признание изобретателя, прожившего нелегкую жизнь великого труженика, не знавшего, что такое воскресенье, праздники, поездки с развлекательной целью.

В Эдисоне изобретатель и предприниматель ужились не сразу и не легко.

Изучая биографии Лодыгина и Эдисона, видишь то общее, что бросается в глаза сразу, — оба они электропоклонники и изобретатели в одних и тех же областях — электроосвещении, электротяге, электрометаллургии…

И тот и другой, по иронии судьбы, строили именно геликоптеры, а не самолеты, не орнитоптеры. Но какими разными были среды, их взрастившие! Какими разнополюсными — мировоззрения! Как отличаются уже их первые шаги в отрочестве и юности…

Детства, по современным, понятиям, у маленького Эдисона не было. Учитель в школе, по свидетельству его биографа Брайана, аттестовал его, семилетнего, «пустым». Школу пришлось бросить. Учила Томаса мать дома, а отец за каждую прочитанную им книгу выдавал небольшую сумму денег. Старый Самуэль, потомок бедных выходцев из Голландии, прибывших в Новый Свет с мечтой разбогатеть, не считал такую меру чем-то странным — он был предпринимателем, затевал то одно, то другое торговое предприятие, часто терпел поражения в конкурентной борьбе и много реже переживал головокружительные взлеты.