Проклятие замка Комрек - Джеймс Херберт

Пока Эш корпел над планами, лампы замерцали и потускнели.

Почти сразу же напряжение восстановилось, и они загорелись ярче. И становились все ярче, пока не раскалились практически добела, так что ему пришлось прикрыть рукой глаза, чтобы защититься от ослепительного сияния. Через несколько мгновений и настольная, и потолочная лампы вернулись в норму, но после испытанного ему все еще было не по себе.

Он продолжил изучать разложенные перед ним планы. Довольно скоро проснулось чувство голода. День был чертовски длинным, после обеда миновало уже много часов. Он рассеянно потянулся к серебристой фольге упаковки, хранившей перекус, который Дельфина так любезно доставила ему из кухни замка. Запах куриного мяса разжег его аппетит еще сильнее. Взяв пакет, он начал его разворачивать, по-прежнему сосредоточенный на планах, разложенных на кровати. И хотя его внимание было отвлечено, что-то насторожило его подсознание, заставив его взглянуть на пакет в руке. Что-то было не так: чувствовалось, будто под серебристой фольгой что-то движется.

Он выпрямился и стал распутывать мягкую упаковку.

– Гос!.. – крикнул он, уронил пакет и в ужасе отскочил, так сильно ударившись лопатками о стену за спиной, что упал на пол.

Глава 35

Столовая в этот вечер была почти полна, и тихие разговоры велись по большей части о новом человеке, который прибыл в их обиталище. Он был окутан атмосферой таинственности. Он явился в Комрек, чтобы найти призраков, ибо большинство из них поняли, что призраки действительно преследуют замок.

Можно было бы ожидать, что такие разговоры будут вестись взволнованно, но в них на самом деле звучала подавленность. Тем не менее, в воздухе витало беспокойство, скрыть которое могли бы только самые сильные седативные средства.

В центре огромного круглого зала стоял главный стол, все остальные обеденные столы распределялись вокруг него концентрически, как паутина. И если эта аналогия уместна, то сэра Виктора Хельстрема, который, вместе с другими, занимает эту срединную точку, можно сравнить с раздутым от крови пауком, чувствительным к вибрации каждой невидимой мембраны всей паутины.

Ужин в Комреке всегда подавался с 8 до 9 вечера (гостям требовалось однообразие), причем коктейли, часто вместе с лекарствами, сервировались в 7.30 вечера в длинном фойе на первом этаже. Требовалось, чтобы большинство гостей отправлялись к себе в спальни в 10 часов, самое позднее в 10.30, и мирно спали с 11 вечера. Тем не менее, несмотря на различные успокаивающие препараты, выдаваемые каждому гостю на протяжении всего дня, всегда находились один или два гостя, остававшиеся ночными совами независимо от того, приняли они лекарства или нет. Они всегда могли отдохнуть и, возможно, пообщаться в одной из гостиных с видом на море или в какой-нибудь из хорошо оснащенных библиотек. Там им могли предложить также и хорошую сигару в сопровождении порции-другой коньяка, как правило, с мягким наркотиком, привкус которого маскировался самим алкоголем, или же горячее молоко или какао с подмешанным мягким снотворным. В любом случае досуг всегда заканчивался ровно в 11 часов вечера, когда некоторым полуночникам приходилось помогать добраться до их кроватей.

Однако несколько последних ночей подряд все гости были склонны удаляться к себе в комнаты сразу после ужина. Никто не желал прогуливаться по залам и коридорам замка по ночам, и даже гостиные и библиотеки оставалась пустыми.

Хельстрем, возвышаясь над своими сотрапезниками, посмотрел на пустующий стул, стоявший за столом напротив него. Потом завертел своей неправильной формы головой, осматривая ресторан.

– Не вижу доктора Уайетт, – проворчал он в своей обычной грубой манере, теперь уставившись на старшую медсестру Рейчел Кранц, чье лицо покраснело от злости, а ореховые глаза сверкнули, глянув на здоровяка.

Ответить рискнул Эндрю Дерриман, сидевший слева от Хельстрема.

– Й-я думаю, она с-снаружи, гуляет с… – он помолчал, потом закончил, – с Малышом. В-вы же знаете, как он любит бывать на открытом воздухе, когда м-может. Во время ужина ему, как правило, х-хорошо. Нет солнца, л-людей мало или вообще нет, к-кроме охранника или двоих, и они н-не обращают на него в-внимания. Это одно из н-немногих его удовольствий.

– Значит, не с этим дурацким охотником за призраками, Дэвидом Эшем? – Он опять посмотрел на Кранц, как бы подстрекая ее. На этот раз она просто отвернулась, но Хельстрем с радостью почувствовал, как она вся напряглась.

Выступить в защиту Эша взял на себя труд доктор Причард. Поглаживая аккуратно подстриженную бородку, он сказал:

– Каким бы набитым педантом Саймон Мейсби ни был, он, несомненно, справился с заданием по так называемому «охотнику за призраками», которого, между прочим, я проверил и сам через связи в Эдинбургском университете, где имеется свое уникальное отделение парапсихологии. Эш, поверите ли, является высокоуважаемым членом Ассоциации парапсихологов, международного органа профессиональных исследователей паранормального. Действительные его члены должны обладать докторской степенью и иметь работы, опубликованные в авторитетном научном журнале.

– Мне что, полагается сильно впечатлиться? – резко парировал Хельстрем.

– А я впечатлен. Понимаете, парапсихологи пытаются применить научную методологию для объяснения паранормальных или сверхъестественных явлений. Думаю, что если кто-то и может дать такое объяснение в сложившихся обстоятельствах, то это Дэвид Эш. Он человек твердый и, я думаю, принадлежит к академическим кругам. Я думаю, сэр Виктор, вы ошиблись, привлекая эту шотландскую спиритку, миссис Гленнон, потому что не до конца поняли, насколько серьезна ситуация. Слишком много времени потрачено впустую.

Хельстрем терпеть не мог, чтобы кто бы то ни было оспаривал его суждения.

– Откуда мне было знать об этаком мумбо-юмбо? – раздраженно ответил он.

– Вам неоткуда, вот потому-то вы и нуждаетесь в советах. – Доктор Причард и сам немного вспылил. – Теперь же даже Дэвид Эш вряд ли успеет решить нашу проблему до завтрашнего вечера.

Все за столом примолкли, в том числе и Хельстрем. Из Лондона должны были прибыть важные члены Внутреннего двора, чтобы согласовать заявление о центральной политике. К этому времени в Комреке требовалось все привести в порядок. Кевин Бэббидж высказал свое мнение:

– Даже если призраки перешли на осаду замка, они – если вы верите, что это души чертовых мертвецов – не могут никому причинить вреда. Они в воображении, вот и все. А мысли не могут кому-то повредить, мы с ними легко можем справиться.