Сказания и повести о Куликовской битве - Дмитрий Лихачев

Поганые же, видя это, воскликнули: «Увы нам! Русские нас мудрее: худшие с нами бились, а лучшие сохранились!». И повернули вспять, показали спины, побежали. Сыны русские силою святого духа и помощью святых мучеников Бориса и Глеба били их, — как леса валились, как трава под косой стлалась. Бежали татары, говоря по-своему: «Увы тебе, славный Мамай! Высоко вознесся — в ад сошел!». Многие наши и раненые помогали сечь их без милости. И никому из татар не убежать — их кони притомились.

Мамай же, видя свою погибель, стал призывать своих богов: Перуна, Колавата, и Раклия, и Гурка,* и великого помощника своего Магомета.* И не было помощи им от них, ибо сила святого духа, как огонь, пожи-гает их. Татарские полки русскими мечами секутся.

Мамай же, увидев новых воинов, сказал: «Бежим, ничего хорошего нам не дождаться, свои бы головы спасти». И тотчас побежал с четырьмя своими мужами.

Кое-кто, а было их много, за ними погнались, но не догнали, потому что кони у Мамая были неутомленные, и возвратились погнавшиеся.

И увидели они тела мертвых по обе стороны реки Непрядвы, там, где было место непроходимое для русских полков. Все они были убиты святыми мучениками Борисом и Глебом, как это провидел Фома-разбойник, когда стоял в сторожевом отряде. А те, кто погнались за татарами, догнав их, возвращались каждый под свое знамя.

А князь Владимир встал на поле битвы под черным знаменем. И не нашел он в полку брата своего, великого князя Дмитрия Ивановича. И повелел трубить в сборную трубу. И подождал час, и не нашел великого князя, и стал с плачем говорить: «Братья мои милые, кто видел и кто слышал своего пастыря, великого князя?». И стал он рыдать и кричать и по полкам ездить, говоря: «Поражен пастырь — овцы разбредутся.* Для кого же эта честь? Кто победителем явится?».

И сказали ему литовские князья: «Мы думаем, что он жив, но тяжело ранен. Может быть, он среди мертвых лежит». Другой воин сказал: «Я видел его в пятом часу, он крепко бился с врагом своей палицей». Еще один сказал: «Я видел его позднее, он бился, и четыре печенега налегали на него». Юрьевский юноша, некий князь по имени Стефан Новосильский, сказал: «Я видел его перед самым твоим приходом, пешим шел он с побоища, был тяжко ранен. Я не помог ему, потому что гнались за мной три татарина, но милостью божьей я едва от них спасся и очень от них натерпелся». Князь Владимир сказал: «Знайте, друзья и братья, если кто найдет живым брата моего, воистину будет первый его рачитель».

Дружинники рассыпались по огромном побоищу, ища победителя. И нашли Михаила Андреевича Бренка убитого, в одежде и шлеме великого князя. Другие же нашли князя Федора Семеновича Белозерского, приняв его за великого князя, потому что он был на него похож.

А два неких воина отклонились направо, один из них по имени Сабур,* а другой — Григорий Холопищев,* родом оба костромичи. Они чуть отъехали с побоища и нашли великого князя раненого, лежащего под срубленным деревом березовым. Увидели его, соскочили они с коней и поклонились ему. Сабур же скорее возвратился, чтобы поведать князю Владимиру, и сказал: «Князь великий здравствует и вовеки царствует!». Услышав это, обрадовались князья и воеводы и поспешили к нему и, пав к его ногам, сказали: «Радуйся, наш князь! Ты древний Ярослав* победитель, ты подобен храбростью царю Александру,* победителю врагов, ты истинный борец за Христову веру! Нечестивому царю беда и позор, а тебе честь и слава!». Князь великий едва проговорил: «О чем вы говорите, скажите мне истину!». И сказал князь Владимир Андреевич: «О великий государь наш, защитник православия, веры Христовой последователь, храбрый воин небесного царя! По милости божьей и пречистой его матери, и усиленными молитвами родственников твоих, Бориса и Глеба, и молением святителя русского Петра митрополита, и его помощника, нашего вдохновителя игумена Сергия, и всех святых молитвами враги наши побеждены, а мы спасены».

Князь великий, услышав это от брата своего, сказал: «Возвеселимся и возрадуемся в этот день, который сотворил господь!». И еще он сказал: «Велик ты, господи, и чудны дела твои — вчера был плач, а наутро — радость!».* И снова сказал он: «Славлю тебя, боже мой, и почитаю имя твое святое за то, что не дал нас на погибель врагам нашим, не дал похвалиться иному племени, которое не знает и не почитает имени твоего святого, замыслившему на нас злое. Ты судил, господи, их по правде твоей. Да прекратится злоба нечестивых! Я же, раб твой, и все православные, мы надеемся на тебя и почитаем имя твое святое вовеки!».

И привели великому князю коня, и посадили его на коня, и, выехав на поле битвы, увидел он множество убитых из своего войска, а поганых — в семь раз больше. И обратился великий князь к Волынцу и сказал: «Действительно, Дмитрий, ты мудр, и не лживы были приметы твои. Подобает тебе всегда воеводой быть».

И стал великий князь Дмитрий Иванович с братом своим, князем Владимиром, и с литовскими князьями, и с иными князьями и воеводами многими ездить по побоищу, стеная сердцем и слезами умываясь. И наехал он на место, где лежат князья белозерские, все вместе убиты они были: они храбро бились и друг за друга погибли. Тут же лежит и Микула Васильевич. Над ним встав, князь великий восхвалял их и оплакивал: «Братья мои милые, сыны русские! Если имеете дерзновение ко господу, молитесь за нас, я знаю, что бог вас послушает, чтобы нам быть в царствии небесном с вами!».

Он переехал в иное место и нашел своего наперсника любимого Михаила Андреевича Бренка, а близ него убитый лежит Семен Мелик, четвертый страж крепкий, тут же лежит Тимофей Волуевич. И стал над ними велизкий князь, вздохнул из глубины сердца своего и с плачем великим сказал: «Братья мои милые, возлюбленные, вы убиты из-за сходства со мной! Какой раб мог бы так господину служить, как тот, который вместо меня сознательно на смерть пошел. Воистину подобен ты древнему Авису,* который был в полку Дария, царя персидского. Тот поступил так же, как и любимый мой Михайло Бренко». И еще сказал: «О стойкий мой страж Семен Мелик! Твоею крепкою стражей мы охранены».

Переехал он на другое место и увидел Пересвета чернеца, лежащего убитым, а близ него лежит знаменитый богатырь татарский, и, обратившись, сказал: «Видите, братья, того, кто начал. Он победил подобного себе, от которого испили бы многие горькую чашу».

И снова стал он на месте своем и повелел трубить в сборные трубы и людей созывать. Доблестные его дружинники, испытавшие свое оружие об измаильтянших сынов, со всех сторон брели на трубный глас. Собирались они, ликуя, весело, и песни пели — те — воскресные, эти — богородичные, другие — мученические и другие в том же роде.*

Когда собрались все люди, князь великий, посреди них встав, плача и радуясь, сказал: «Братья, князья русские и бояре местные, вы все сыны Русской земли, вам подобает так служить, а мне — награждать вас по достоинству. Если бог меня спасет и я буду на своем престоле, на великом княжении московском, тогда я одарю вас. А сейчас мы так сделаем: пусть каждый похоронит ближнего своего, чтобы не дать на съедение зверям тела христианские».

Князь великий стоял за Доном восемь дней, пока разобрали тела христианские от нечистых. Христиан схоронили, сколько успели, а нечестивых бросили на съедение зверям.

Поганый царь Мамай бежал отсюда и добежал до моря, где стоял город Кафа.* Утаил он свое имя. Он был узнан неким купцом, и тут убит он был фрягами. Таак он загубил свою жизнь.

Князь великий Дмитрий Иванович с братом своим, с князем Владимиром, и с литовскими князьями и с оставшимися воеводами стал на поле битвы. Страшно, братья, смотреть на это: лежат трупы человеческие, как стога сена, а Дон-река кровью текла. И сказал князь Дмитрий: «Сосчитайте, братья, скольких князей нет, и скольких воевод нет, и скольких младших дружинников нет». И говорит Михайло Александрович, боярин московский: «Нет у нас 40 бояр московских, да 12 князей белозерских, да 20 бояр коломенских, да 40 бояр серпуховских, да 30 панов литовских, да 90 бояр новгородских, да 35 бояр владимирских, да 25 бояр ростовских, да 40 бояр муромских, да 50 бояр суздальских, да 24 бояр ростовских, да 20 бояр дмитровских, да 60 бояр можайских, да 30 бояр звенигородских, да 15 бояр углецких. А всего, князь, нет у нас больше людей из князей, из бояр, из великих людей, из местных воевод и детей боярских и младших чинов во всех полках 253 000».

И сказал князь великий: «Братья, князья русские, и бояре, и младшие чины, вам, братья, суждено богом место между Доном и Мечей, на поле Куликовом, на речке Непрядве. Вы положили свои головы за землю Русскую и за веру христианскую. Простите меня, грешного, и благословите в этом веке и в будущем!». Сам князь великий Дмитрий Иванович с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, и с литовскими князьями, и со всеми оставшимися силами пошел в свою землю Залесскую* к славному городу Москве. И многие вельможи поехали служить к великому князю от Ольгерда Литовского и Олега Рязанского. И рассказали безумные их замыслы. Князь великий велел посадить их рядом, памяти ради. Аминь.